И это притом, что несмотря на проблемы с зерном, очень сильно увеличилось производство и потребление спиртных напитков. Вроде как у нас уже который год бюджетный дефицит, и надо увеличивать бюджетные поступления. А народ откровенно спаивают! И кто — первые лица государства!!!
— Монополия на производство пищевого спирта ещё действует?
— Да. Даже у нашего идиотизма ещё есть какие-то границы. Кто же это будет сам себя лишать доходов? Пусть, и довольно грязных.
— Да видала я таких… министров с позволения сказать. И тоже, кстати, в стране, где с пьянством так сказать, есть некоторые проблемы. Можно даже сказать, почти наши проблемы. Народу в результате этого была перетравлена масса. А общее потребление этого дерьма выросло в разы. Пить чуть ли не с двенадцати лет начинают. И вроде, даже раньше. И это только одна из многих граней их кризиса. Они ведь не только монополию на пищевой спирт отменили…
— Это где же ты таких идиотов нашла, своих сознательно травить? Или может, это оккупационная администрация была? У них-то вполне может быть цель радикально сократить местное население по возможности ''цивилизованными'' методами.
— Они далеко не идиоты, и вроде, не оккупанты. Но хуже и тех, и других. Такое дерьмо обычно дорывается до власти при крушении великих империй…
Бестия как-то странно взглянула на неё.
— Так значит ТАМ теперь так?
— Намного хуже. Ты даже представить не можешь, насколько ТАМ сейчас плохо. И многие признаки того кризиса я уже вижу здесь. А ТАМ просто идёт агония великой цивилизации и великого народа.
— Того народа, принадлежностью к которому ты когда-то гордилась?
— Я и сейчас горжусь. Но ТАМ я ничего не могла сделать. Хотя и пыталась… Здесь же. Может, мы ещё успеем.
Они молчали довольно долго, затем Марина спросила.
— Можно задать глупый вопрос, касающийся всего сказанного тобой?
— Валяй. Глупее парламентско-интеллигентских инициатив под императорским соусом, ты всё равно ничего не придумаешь. Даже спьяну фантазии не хватит.
— Хорошо. Но предупреждаю, вопрос глупый. Куда смотрит правительство и император с соправителями? Почему они бездействуют?
— Хор-р-р-р-оший вопрос. Просто замечательный. У самой возникал подобный. Что это у нас творится? Дурь? Измена в верхах, или всё вместе? Сейчас за всех министров фактически один человек только делом и занимается. Видеть они ни хрена не хотят из-за своих ведомственных шор. Им дела ни до чего нет за пределами своих ведомств. А мне, мне, почему есть до всего дело? Снабжать продуктами столицу это вовсе не моя задача, но не встрянь я в этот вопрос с полгода назад, вполне мог бы быть голодный бунт. Если не хуже. Эшелоны с зерном были на всех узловых станциях. Там и рефрижераторы были, и просто со скотиной составы. И на всех узловых станциях. А в столице — муки на три дня, мяса тоже на три, да овощей на пять. И с топливом чёрт знает что творилось. А зима холодная. Коммунальщики словно саботажем занялись. Ну не верю я что всё до такой степени износилось! Угля нет, бензин с солярой не завезли, дров, дров и тех нет почему-то.
Ну, эшелоны-то всё-таки пошли куда надо. Дней десять снабжением столицы занималось только моё ведомство. А я потом своим прямым делом занялась… Слыхала небось, что не так давно пол правительства сменилось?
— Да. Но не уловила сути. Из прессы ничего не поймёшь, а император делает вид, что ничего не знает. Я не верю.
— Правильно делаешь. А ведь история-то его касалась… И всех касалась. Бунт хотели спровоцировать. Был верхушечный заговор. Видные парламентские деятели и кое-кто из правительства. Голодной толпой легко управлять. И направить её гнев в нужное русло. То есть, на сам институт монархии и существующий государственный строй. Амбиций кое у кого из них была масса, как у этого председателя парламента, к примеру. Затевали-то парламентарии, а министры — МПС, сельского хозяйства, нефтяной промышленности, ряд генералов МВД, даже из безопасности некоторые, под их дудку плясали. Они-то поставки и задерживали или эшелоны не туда отправляли. Первой стадией должен был стать голодный бунт. Потом — отречение императора и разрушение старой государственной машины, то есть смена всего министерского аппарата, расформирование МВД и безопасности, всеобщая амнистия. Затем — формирование ''Правительства народного доверия'' Потом могу списочек его членов дать. Посмеешься! А потом… У нас же колоссальное количество государственного имущества, ну вот им всем и хотелось быть более эффективными собственниками…
А у меня такие разнообразные интересы… Да и честные сотрудники ещё остались…
До парламентариев мне не удалось добраться. Зачем они так на их защиту встали! Министров и генералов я арестовать хотела. Не дали. В отставку только отправили. И даже с пенсией. Сберегли честь мундира, мать их. Только всякая мелкота вроде транспортных чиновников да снабженцев среднего звена своё получили. А крупные только штаны перепачкали. Вот такие у нас дела.
— Дела, как сажа бела, в общем. Ты так спокойно говоришь о разгроме крупнейшего заговора.
— Разгроме…. Скажешь тоже. Разгром был бы, если главные инициаторы этого мероприятия были устранены из политики. Устранены вообще. А так они только напуганы. Правда, сильно. Это ведь уже далеко не первый подобный заговор. Были и другие. И почти везде так — шёстерок перебьем, а тузы остаются. Верхи не дают докончить начатое. Почему? Я просто не понимаю.
— В каком месяце всё это было? Я ведь ещё не вполне разобралась, с тем, что тут без меня происходило.
— С середины второго до середины третьего. Мероприятие-то они на двадцатые числа второго планировали.
— Понятно. В общем, всё на свете когда-то уже было.
— Мне сейчас вовсе не до твоей философии — жёстко сказала Кэрдин — Было, не было. Какая разница, важно то, что есть здесь и сейчас. А в происходящем сейчас даже я не вполне разбираюсь. Что-то у нас наверху не то. И не то крепко. Ты знаешь, министры эти… Когда со мной разговаривали. Частенько вину стараются на другого перевалить. Но здесь же. Каждый всё на себя взять стремился. И словно, чем больше на себя, тем лучше… Похоже, что я нитку из клубка только вытянула, а клубок не распутала. Эти потому на себя всё и брали, что не они главные организаторы. И даже не парламентарии… По крайней мере, не только те, про кого я знаю. Я только часть захватила. И мне откровенно мешают искать остальных…
Ты только вдумайся! Государственные службы мешают мне выполнять свою прямую обязанность. Это в лучшем случае саботаж!
— А это ведь не лучший случай, насколько я тебя поняла…. И ясно, кто тебе мешает.
— Не только он. Какую-то линию гнут и остальные соправители. Причём, каждый свою. Только цель у всех одна. И ты думаю, уже и сама догадываешься, какая.
— Да.
Обе они мыслят похожим образом. Марина спросила:
— Я хочу задать тебе прямой вопрос, и очень хочу получить на него прямой ответ:
— Спрашивай.
— Что будет, если какое-то его решение вновь пойдёт в разрез с твоими взглядами. И это решение, с твоей точки зрения, сможет нанести непоправимый вред государству. Будешь ты стоять до конца, если опять пригрозит тебе тем, чего ты так боишься. Или отступишь.
— Я не отступлю, если почувствую, что это решение сможет привести к катастрофе. И будь что будет. Я буду стоять до конца.
— Ты думаешь, он в состоянии принять подобное решение?
— А как думаешь ты?
— К сожалению….
— Уверена?
Марина на несколько секунд задумалась, и уверенно ответила:
— Да.
— Я служу не императору. Я служу ИМПЕРИИ. Она была и до него. И будет после. И раз между тремя великими океанами лежит земля, населённая грэдами — то это значит — она там вечно будет лежать. Люди будут жить достойно. В достойном мире. А кто мешает — парламентский оппозиционер, отраслевой барон или уголовник — исчезнет. Если император попытается вредить империи, то я убью и императора. Не символ. Человека. Ибо Я — Бестия. И для того меня и породил этот мир. Империя, если угодно. Не для нападения. Для защиты. Но часто, защищаясь, приходится бить первой. Я и бью.
Не пустой звук для меня — слово долг.
— Поймите меня правильно, но данная школа — одна из немногих, при поступлении детей в которую ни малейшей роли не играют заслуги родителей. Ваша дочь прошла первый круг- но сами знаете, принимаем тридцать-тридцать пять девочек, а желающих несколько сотен. В отборе важно все — физические данные, чувство ритма, банальное отсутствие боязни незнакомых людей…
— С чем у Марины проблем не наблюдается.
— Не спорю, но дети в этом возрасте практически все хрупкие и симпатичные.
— Гы! То есть вы просто смотрите на габариты матушки, и именно на этих основаниях отсеевате некоторых претенденток — раз матушка- бочонок, то и дочка будет такой же.
