и в шлеме было невероятно душно. Но назад сдать было нельзя – собрав волю в кулак, он стал пробиваться вперед, через щитоносцев. Его с удивлением окликали, но он знал, на что идет.
Варро вывалился на передний край, встав на место одно из щитоносцев, прямо перед почти снесенными баррикадами, оттолкнул назад противника, что попытался сбить его с ног щитом, вытащил меч, глядя на воинов в желтых накидках. Защитники, стоя в плотном строю, еще долго могли изводить стражников в их ненадежных кольчугах, не давая им высунуться из-за щитов. Варро, не мудрствуя лукаво, всем своим грузным телом ввалился в строй противника. Он сразу упал в этой куче-мале навзничь, равно как и несколько вражеских дружинников. В это краткий миг, когда два строя разошлись, стражники на надвратной башне разрядили арбалеты, развивая успех старого воина. Варро лежал лицом в низ, силясь встать, но вместо этого душил бьющегося под ними противника. Кажется, от него отскочил арбалетный болт, не причинив вреда. Воинственный крик, страшный грохот - стража бросилась в атаку, давя растерявшегося противника щитами. Случилось то, на что он рассчитывал. Сначала не выдержал напора и упал один защитник, за ним второй, третий, четвертый. Сопротивление было сломлено, стражники с диким ревом неслись, топча насмерть упавших, а уцелевшие воины Аррена в панике бежали, и только еще один ряд укреплений не дал стражникам сходу ударить по тем, кто оборонял баррикады перед главными воротами.
Альберт, натужно крича, остановил их, призывая к перестроению и краткой передышке. Двое сердобольных алебардистов помогли тяжело дышавшему Варро подняться, а самый догадливый разомкнул стопор на шлеме, давая ему глоток свежего воздуха.
К тому времени Майсфельд уже был подле Карви, чтобы лично повести две сотни лучших в бой. Он, сдвигая забрало, крикнул, глядя на баррикады, которые защитники поспешно делали еще выше…
- Дружинники! Штурмовой колонной…
- А ну стой, граф, не губи бойцов! - Карви, да и все остальные узнали сэра Лонгарма. - Ваша пехота многочисленна и обучена, и нам, аристократам, с ней не тягаться, но мы кое-что еще можем! – Старик воинственно встопорщил усы и сдвинул забрало. За ним наизготовку встали остальные рыцари в латах с длинными копьями, а за ними оруженосцы и вставшие с ними в один строй хобилары.
Они строились клином, на острие которого были благородные воины, а затем, по четыре в ряд , выстроились остальные.
- Всадники! В бой! За нашу честь!!!
Колонна всадников, набирая скорость, достигла проема ворот. Раздались крики и вопли, а затем страшный звук, будто на воинов в желтых накидках обрушилась лавина. Центр был прорван, баррикады сметены, многие были втоптаны в землю – но атака была остановлена: скакуны начали замедляться, на всадников обрушивались удары с боков и сзади, а с соседней куртины по ним начали вести огонь йомены – которые могли серьезно ранить и хобиларов, и лошадей. Оруженосцев начали сбрасывать с седел и без всякой жалости убивать. Сэр Лонгарм и еще несколько рыцарей вылетели из седла, похоже некоторые были даже ранены, но они все равно упрямо поднимались, намереваясь продолжить бой.
- Тяжелая пехота, вперед! – Маркграф сказал это с таким энтузиазмом, напирая на первое слово, словно мечтал отдать этот приказ всю жизнь. Действительно, бригантный доспех давал лучшим его воинам серьезное преимущество.
Майсфельд услышал одобрительный гул, и лавина дружинников ринулась в проем. Хелдор уже устал стоять и переминаться с ноги на ногу, впрочем, как и многие товарищи. Иверень перед ним уже самозабвенно рубил топором, а Хелдор, едва в первой шеренге упал дружинников, оглушенный ударом, встал на его место и сходу размозжил голову одному из бойцов Аррена. Принялись за дело Ивви с Фионой, беспрестанно орудуя копьями. Лекс, Фальд и Тиарх, не признавая привычного остальным дружинникам строя с щитоносцами в первой шеренге, вломились во вражеский строй, сея среди них смятение и страх. Воины в желтых коттах отшатнулись, и теперь их строй прогибался, отходя шаг за шагом. Товарищи из «младших», занявшие стены, спустились на подмогу своим товарищам, за ними устремились многие дружинники-стрелки и лишь некоторые, стоя на стенах, обстреливали задние ряды воинов Аррена.
Наконец, дружинника маркграфа встретились со стражей, и прямо посреди двора – прямо в пылу битвы, от переизбытка чувств, они стали пожимать друг другу руки и хлопать соратников по плечам.
Уцелевшие в схватках у ворот воины в желтом и йомены потянулись к главному зданию - к нему был пристроен внушительный портик с массивными колоннами и балюстрадой, к которой вели лишь два лестничных подъема. Кто-то назвал бы старое здание вычурным, однако же, столь аляпистое, на взгляд многих, строение было неплохим оборонительным рубежом.
Туда спешили и защитники, что были отвлечены ложными приступами ополченцев, и теперь и крестьяне бесстрашно взбирались на стены.
Воинов Аррена, кажется, стало вполовину меньше, но они и не думали просить пощады – вероятно, полагая, что на милосердие рассчитывать не приходится. Мятежного графа нигде видно не было, судя по всему, он укрылся в здании., но перед следующей линией обороны граф Майсфельд окликнул своих солдат и заставил перестроиться. На лестнице, невысокой, всего в пять ступеней, но зато шириной в пятьдесят метров, выстроились две сотни защитников. Большинство из них уже участвовали в сражении, но был и небольшой резерв. Вполне вероятно, часть дружинников вместе с Арреном готовят новый рубеж обороны, а также на втором и третьем этаже здания стали мелькать йомены.
В портик было всего два подхода, и вот так вот, взять их нахрапом, не неся потерь, было невозможно. Войско Арн-Дейла перегруппировывалось, через ворота входили свежие резервы, все больше запруживая захламленную остатками баррикад площадку.
К балюстрадам подтаскивались и лестницы, которые прямо на ходу укорачивали, чтобы с их помощью можно было перебраться через перила. Самые хорошо защищенные бойцы строились напротив подъемов в портик – старшие дружинники и спешенные рыцари.
Арбалетчики взводили вороты, готовые к стрельбе, йомены Аррена выглядывали из окон, но стрелять по столпившимся дружинникам и стражникам не решались. Наступила пугающая тишина – так, словно сейчас разразится буря.
Воспользовавшись заминкой, граф во второй раз попытался уладить дело миром. Он поднял забрало,
