– Засыпаешь? – спросила Эви, вставая. – Это от лекарства. Ладно, дрыхни теперь.
Как только она поднялась, я откинулся в кресле, закрыл глаза и последовал совету цыганки.
* * *
Когда дисколет слегка качнулся, моя рука свесилась с подлокотника, ударилась о шкаф, и это разбудило меня. Это и еще громкий голос Карабана, который кричал в решетку микрофона на краю пульта:
– …На связи! Карабан Чиора на связи!
Я приподнял голову. Неподалеку, сложив руки на груди, стоял Разин. Эви с Аютой видно не было. У кресла на полу валялась фляга, но не та, из которой Карабан вливал в меня пойло. Я поднял ее, открыл, понюхал и сделал несколько глотков тепловатой воды.
Потом осторожно сел, стараясь не напрягать плечо.
Из пульта донеслось шипение, его сменил голос:
– Говорит командор Брага! Кто это улетает в моей крепости? Отвечайте!
– Командор! – весело вскричал усач. – Это Чиора! Чиора на связи!
Брага произнес уже тише:
– Карабан… А, хорошо! Да! Так что у вас происходит?
– Мы спасли Егора Разина и этого доставщика, – стал докладывать Карабан. – Люди интенданта успели их помять. У одного морда разбита, у другого пуля в плече… была, я ее вытащил.
– А оружие доминантов? – спросил Брага.
Карабан оглянулся на меня, увидел, что я пришел в себя, кивнул и продолжил:
– Оружие не действует, как я понимаю. А иначе малый давно воспользовался бы им, э?
– Все равно оно нужно мне, – отрезал Брага.
– Так нам возвращаться? – спросил Карабан, и Разин подался вперед, сжав кулаки. Я решил, что сейчас он бросится на небохода, чтобы скрутить его и не позволить вернуться в Улей, и приготовился вскочить, потому что заметил, как Карабан положил руку на кобуру с пистолетом, висящую на поясе так, что глава Меха-Корпа не видел ее.
Динамик молчал долго. Снаружи приглушенно ревели турбины, Разин сощурившись глядел на Карабана, тот сидел неподвижно, держась за пистолет.
Потом командор Брага заговорил вновь, и фоном к его голосу был стрекот пулеметов, далекие взрывы и рокот авиеток:
– Карабан, мне только что сообщили: за вами вылетели две машины из Синего роя. Тут у нас большая заварушка, оказалось, что Ягор с Владисом давно готовили все это. Я не могу пока послать никого в помощь. Мой приказ: лететь к Арзамасу и остановить омеговцев. Задержать наступление. Кассеты с бомбами у вас полные. Боеприпасы к пулеметам загружены. Как только будет возможность, я пришлю подмогу. Все ясно?
– Так точно, командор! – отрапортовал усач, убирая руку с пистолета. – Сделаем! Сметем омеговцев шквальным огнем, не будь я Карабан Чиора!
– Хорошо. Надеюсь на вас! И берегитесь синих авиеток, они догонят вас быстро.
Я вскинул голову, услышав новый звук сквозь шум турбин. Подошедший Разин заговорил с Карабаном, и они не обратили на него внимания. Упираясь в подлокотник здоровой рукой, я тяжело поднялся.
– Эй, вы. Летят.
Они обернулись.
– Авиетки летят, – пояснил я, застегивая куртку.
– Разин, займись управлением, – скомандовал Карабан. – Аюта, Эвитта…
Обе девушки показались из соседнего отсека, и цыганка шагнула вперед.
– Я за пулемет! Люблю из пулемета…
– Какой пулемет?! Это мужская работа, а вы тут… Вы тут приберитесь пока, пол помойте, стекла протрите.
Эви вспыхнула и даже сжала кулаки от такого оскорбления.
– Дядя, здесь нет стекол, – подала голос Аюта.
– Ну так решетки отдрайте! – хохотнул Карабан и повернулся ко мне: – Так, малый, а ты давай за мной. Ты оклемался чуток?
– Оклемался, – сказал я, выходя вслед за небоходом. На ходу он сорвал с крюка куртку.
Снаружи стояла темень и дул ледяной ветер. Карабан, сунувшись обратно в дверь, крикнул: «Разин, снижайся! Только осторожно!» – Последние слова он добавил, когда в черном небе над нами пронеслись два белых огонька.
– Чтобы снизу не подобрались, – пояснил Карабан и, схватив меня за локоть, поволок за собой. – Ты точно в порядке, малый? Как тебя там… Альб? Сейчас надо будет хорошо целиться и метко стрелять. Сможешь?
Я промолчал. Карабан быстро подвел меня к пулемету, перед которым под защитой выгнутого наружу высокого щитка стояло кожаное седло, похожее на те, которые цепляют на спину ездовым ящерам, но со спинкой из железных трубок.
Еще одна авиетка пронеслась низко над нами, а первая в этот момент полетела обратно. Даже без бортовых огней пилоты заметили дисколет в свете звезд – вверху застучало, и яркий пунктир протянулся к палубе. Стремительный лязг накатил на нас. Фонтаны искр пробежали по колпаку, скатились к палубе и рванулись нам под ноги.
– Берегись! – Карабан толкнул меня в одну сторону, а сам прыгнул в другую.
Пули лязгнули между нами, ударили в седло, в щит изнутри – и авиетка унеслась прочь.
– Разбили пулемет мне?! – завопил небоход, прыгая обратно.
Седло вмялось и треснуло, в коже застрял сплюснутый комок свинца, но других повреждений очередь вроде не принесла.
Сзади полился рокот первой авиетки, потом звук второй донесся с той стороны, куда смотрел длинный ствол, торчащий из широкой крестообразной прорези в щитке.
– Быстро садись! – приказал Карабан. – Держишься за эти рукояти, между ними гашетка. Упираешься ногами в пол, двигаешь ствол влево-вправо и вверх-вниз, давишь на гашетку, когда в прорези авиетку увидишь. Давай, сейчас оба за дело возьмемся!
Хлопнув меня по плечу, он побежал в обход центрального бронеколпака.
Я едва не вскрикнул – этот усатый идиот стукнул своей ладонью прямо по ране! Врезав кулаком по пуле, я вмял ее в седло перед пулеметом, сел и схватился за рукояти.
Рокот авиетки нарастал. Два белых огонька летели из темноты прямо на меня. Их свет слабо озарял часть корпуса возле крыльев, а выше маячило едва различимое пятно – лицо пилота, подсвеченное лампочками, горящими на приборном щитке в кабине.
Авиетка приближалась к дисколету. Ствол пулемета смотрел ниже ее. Я покрепче уперся ногами, вцепился в две изогнутые стальные рукояти, нашел пальцами гашетку и отклонился назад.
Пулемет не сдвинулся с места.
Авиетка открыла огонь, яркий пунктир прочертил темноту, прошел ниже дисколета, стал подниматься, врезался в щиток. Лязг оглушил меня, пулемет содрогнулся, и ствол резко ушел вверх. Я едва не слетел назад с седла, пальцы вдавили гашетку. Под пулеметом что-то лязгнуло, он задрожал – и глухо, злобно загрохотал, выплевывая короткие языки пламени.
На мгновение две очереди скрестились, словно длинные световые рапиры, потом трассер чужого пулемета пошел вверх, скользнув по краю щитка, ударил в палубу позади – а после дернулся и пропал, когда мои пули вспороли носовую часть и кабину авиетки, нырнувшей под дисколет.
Чужой пулемет смолк, им снизу громыхнуло. Отсветы взрыва озарили края летающей крепости.
Дисколет содрогнулся, и меня выбросило из седла. Естественно, я упал на раненое плечо – а как же еще? Вспышка боли сопровождалась уже знакомой вспышкой темноты. Гул в голове сменился далеким тихим голосом:
Попытка перезапуска… Попытка перезапуска…
– Голос! – прокричал я и встал на колени.
Палуба качалась. Я кое-как поднялся, поковылял в обход бронеколпака.
Рокот второй авиетки донесся слева, и тут же в той стороне застучал пулемет Карабана.
Мелькнула вспышка, когда он попал в крыло машины. Несущиеся к нам белые огоньки погасли.
Пулемет смолк, и стало ясно, что две турбины под днищем дисколета отключились. Скорость начала падать.
Донеслись шаги, из-за бронеколпака выбежал Карабан.
– Что тут?
– Две турбины вырубились, – ответил я, навалившись грудью на высокий борт и безуспешно пытаясь заглянуть под дисколет.
Там искрило и потрескивало. Пахло паленой пластмассой.
– А ловко мы их, парень!
Карабан выхватил из-под куртки флягу, свинтив крышку, сделал несколько глотков и протянул мне.
– Хлебнешь?
Я отшатнулся.
– Нет уж, спасибо.
– Да ладно, пей! Со второго раза оно всегда легче идет.
Сунув флягу мне в руки, он поспешил к двери, ведущей под бронированный колпак, на ходу говоря:
– Но какая мощь, а? За мгновение обе раздолбали! Правда, турбины накрылись… Это у них тут конструктивная недоработка, надо, чтобы снизу тоже пулемет поставили, да и решетки покрепче навесили… Ладно, пошли посмотрим, как остальные.
Когда мы вошли в рубку, я, сделав глоток из фляги, вытаращил глаза на полного всклокоченного человека в черном комбинезоне и очках, который сидел на корточках посреди рубки, держась за голову. Из носа его текла кровь, над человеком склонилась Аюта с платком в руках. Эви сидела в кресле второго пилота и терла лоб, а Егор Разин сидел в кресле за пультом. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта, в просвете виднелся машинный отсек с большим люком в полу.
– Это кто? – спросил я, показывая фляжкой на всклокоченного очкарика.
– Эдмунт, машинист наш, – пояснила Эви. – Что там случилось?
