— Мисс, — терпеливо сказал стюард, — мы ищем всех, и всех отправляем эвакуироваться, вашу сестру мы не пропустим, можете быть уверены. А пока, мисс, спокойно направляйтесь к себе на палубу и ждите. Нет причин для паники. Всё хорошо. Всё под контролем.
Мэри прошипела:
— Нет! Всё плохо! Никакого контроля! Мне нужна моя сестра! Моя сестра, слышите? Я хочу её найти, я спрашиваю вас, где она могла бы быть…
— Наверняка ваша сестра направилась на эвакуацию вместе с остальными пассажирами третьего класса, — в голосе стюарда вдруг звякнуло нетерпение, — и уже находится на палубе, где должны быть и вы, мисс. Прошу, отправляйтесь наверх и ждите.
— Я никуда не пойду без своей сестры! — отрезала Мэри. — И вас я тоже никуда не выпущу, пока вы не поможете мне её найти!
Странный страх, который вдруг вскипел у неё в сердце, придал Мэри уверенности и даже наглости. Она никогда не посмела бы спорить, протестовать и упрямиться. Мэри воспитывали как нежнейший цветок в горшке. Её правилом, что мать не уставала повторять ей день ото дня, было одно-единственное: «Скромность и покорность украшают девушку».
Скромность и покорность служили Мэри хорошую службу, пока она работала гувернанткой. Безотказная, молчаливая и исполнительная прислуга высоко ценилась у богатых и влиятельных людей. Благодаря скромности и покорности Мэри была на хорошем счету, получала неплохую зарплату и считала, что уже достигла всего, о чём только могла бы мечтать девушка с её прошлым и настоящим. Скромность и покорность прокладывали ей дорогу в жизни, и Мэри могла быть уверена, что вещи, с которыми она сталкивается, и есть настоящая жизнь.
Однако этой ночью вдруг оказалось, что мать лгала ей, что подруги лгали ей, что школа лгала и что она сама себя обманывала. Скромность и покорность приказывали Мэри покивать, согласиться и спокойно, как овца на убой, отправиться на свою палубу. Кто мог знать больше об эвакуации, чем экипаж корабля?
Но Мэри не могла позволить себе сдвинуться с места. За спиной у неё маячил смутный, мрачный призрак Лиззи, и Мэри не позволила бы себе отступить. Скромность и покорность оказались бессильными перед странным бедствием, которое уже надвигалось на них, лениво выбираясь из тени.
— Я повторяю, — сказала Мэри решительно, — никуда я без своей сестры не пойду, мистер! Скажите мне, как я должна её искать!
Стюард обречённо вздохнул и снова предпринял попытку разжать пальцы Мэри.
— Ваша сестра уже наверняка наверху, — сказал он, — прошу, ни о чём не беспокойтесь и отправляйтесь на палубы для второго класса. Ждите дальнейших указаний, мисс.
— Можете ли вы сказать хоть что-нибудь ещё, кроме этого! — взорвалась Мэри.
С силой, которую она в себе и не могла подозревать, Мэри резко затрясла стюарда за плечи. Его голова замоталась из стороны в сторону.
— Помогите мне! Вот о чём я столько времени вас прошу! — гаркнула Мэри. — Я прошу пройти вместе со мной, пусть это и доставит вам определённые неудобства, что мне приходится, конечно, признать, и помочь мне отыскать мою сестру: Элизабет Джейн Джеймс, одиннадцать лет, чёрные волосы, серые глаза, примерно вот такого роста, — на этом несчастном корабле!
В довершение своих слов Мэри даже топнула и снова, как бы завершающим аккордом, встряхнула бедного озадаченного стюарда за плечи. Его посеревшие губы чуть шевельнулись, а в глазах мелькнула искорка осмысленности.
— Вашу сестру зовут Элизабет Джейн Джеймс?
— Да, — раздражённо подтвердила Мэри. После яростной вспышки у неё перехватило дыхание.
— Одиннадцать лет, приблизительно четыре фута семь дюймов роста, чёрные волосы, глаза серые? — снова уточнил стюард.
Мэри несколько озадаченно запрокинула голову и внимательно вгляделась стюарду в лицо. Он прищурился, словно бы изучая нечто, находившееся у Мэри за спиной. Сердце её пронзила огненная игла, и она мгновенно выпустила стюарда.
Позади неё, действительно, в коридоре собралась удивительная компания.
Впереди всех находился тот самый наглый растрёпанный мальчишка, друг Лиззи, с которым она, как она сама гордо говорила, «побраталась». Мальчишка был одет тепло — не в пример запоздавшим пассажирам, многие из которых спешили эвакуироваться в ночных рубашках и пальто поверх них, но выглядел таким же потрёпанным и растерянным, как и все остальные. К его плечу жалась миниатюрная девочка болезненного вида, с полупрозрачной кожей и огромными, усталыми и скорбными, как у многое повидавшей старухи, круглыми глазами. Нечёсаные волосы девочки свисали ей на грудь неаккуратными паклями. Она была в старенькой накидке, поверх которой набросила цветастый плед со следами пиршества моли, и стоптанных лёгких туфлях. За руку она держала другую девочку, высокую и тощую, как маяк, чьи костлявые руки и ноги неуклюже торчали из слишком коротких рукавов пышного, но, увы, давно устаревшего, нелепого платья с рюшами. На этой девочке не было ничего тёплого, но она, казалось, вовсе не мёрзла. Напряжённым и суровым взглядом она, как полисмен, производящий в нехорошем районе облаву, обшаривала округу, словно бы искала кого-то.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но, разумеется, из всей этой толпы детей Мэри больше всех интересовала самая маленькая и хрупкая — её сестра.
Лиззи вовсе не казалась теперь ни независимой, ни ершистой: она приткнулась под боком у Джо, потрясённо распахнув глаза, и стояла, словно окоченевшая. На плечи ей Джо с заботливостью старшего брата набросил такой же траченный молью плед, как и тот, что укрывал болезненную девочку, и Лиззи безустанно куталась в него. Рукава были такими гигантскими и тяжёлыми, что она едва могла поднять руки. Её чёрные волосы выбивались из-под шапки, сползшей на одной ухо, древние кожаные ботинки, в которые она обулась, были по меньшей мере на несколько размеров больше, чем полагается.
Стоило Мэри увидеть Лиззи, как электрический разряд пробежался по всему её телу. Мэри неловко шагнула вперёд, чуть было не упала, пошатнувшись, но тут же новая сила прилила к каждой её клеточке, и она рванулась к Лиззи. Уже через несколько секунд та оказалась у сестры в нежеланных объятиях.
— Лиззи! — выкрикнула Мэри сорванным голосом и медленно опустилась на колени. Она не могла прекратить рыдания; слезы струились безумным потоком. — Лиззи, господи, слава богу, я тебя нашла! Идём скорее, нам нужно подняться на нашу палубу… — она скользнула растерянным взглядом по Джо, Бетти и Джанет, словно только что их увидела, и облизнула губы. — Мы все должны подняться на палубу! Немедленно разыщите своих родителей, капитан велел сажать всех в шлюпки! Лиззи, идём, идём, скорее за мной!
В течение первых пары мгновений Лиззи стояла неподвижно, как будто её заморозили. Но вот она шевельнулась, а затем вдруг упёрлась Мэри ладонями в плечи и отшатнулась. Мэри неловко разомкнула объятия. Лиззи стояла поодаль от неё, закрываясь руками, и смотрела исподлобья, как старый волк, угодивший в капкан.
— Не пойду! — угрюмо и настороженно прорычала Лиззи. — Я никуда с тобой не пойду!
Мэри поперхнулась слезами и снова шагнула вперёд. Лиззи отступила на такое же расстояние. Её друзья молча, встревоженно следили за ними и пожёвывали обесцветившиеся губы, но ничего не делали и не говорили.
— Лиззи, — тихо сказала Мэри, — сейчас речь не о твоих обидах на меня, многие из которых, что я готова признать, заслуженны. Сейчас речь идёт о твоей безопасности. Капитан отдал приказ собраться наверху, значит, мы должны это сделать. Как только технические неполадки будут устранены, я всецело в твоём распоряжении… и ты можешь выплеснуть на меня всё своё недовольство, но сейчас…
— Недовольство? — Лиззи снова отступила на шаг и обхватила себя за плечи. — Ха! — её тело конвульсивно содрогнулось, и она запрокинула голову. — Недовольство… да как бы не так! Ты… ты всегда мне врала! Ты вела себя со мной…
Наглый мальчишка в безразмерной куртке осуждающе поглядел на Лиззи и тихо сказал:
— Эй, старушка, сейчас разговор не об этом.
— Нет, именно об этом! — Лиззи отчаянно топнула. — Когда мне ещё с ней поговорить? Когда?
