Стриптиз-кафе, в которое привели туристов, занимало большой зал, в центре которого был проход на сцену. По обеим сторонам прохода стояли столики, за каждым из которых помещалось по четыре человека. Группу рассадили по разным столикам, причем некоторые оказались далеко от прохода, а другие непосредственно около него. За одним из таких столиков, стоявших у прохода, оказался средних лет мужчина, азербайджанец, которого звали Азиз.
Стриптизерша вышла на сцену одетая в меха. Заиграла музыка и она начала медленно раздеваться. Когда на ней оставались только трусики, она накинула на себя короткую прозрачную нейлоновую юбочку и спустилась в зал. Она шла по проходу между столиками, подходила к сидящим за ними югославам, к некоторым садилась на колени. Они подносили ей рюмку вина, она ее выпивала и шла дальше. Так она дошла до столика, за которым сидел Азиз. Она встала напротив него, что-то сняла и сунула ему в лицо. Он в ужасе отвернулся, а она пошла дальше. Азиз спросил сидящего рядом с ним туриста из их группы:
— Что она мне сунула под нос?
— Свои трусики, ты должен был понюхать их и сделать вид, что тебе это очень понравилось, угостить ее вином!
— Вот еще, стану я нюхать ее вонючие трусы, пошла она подальше!
— Можешь быть уверен, что трусы ничем кроме духов не пахли, так что с тобой ничего бы не случилось, если бы ты сделал вид, что запах тебе нравится!
Тем временем девушка дошла до конца прохода и повернула обратно. На этот раз она не задерживаясь пошла прямо к столику, за которым сидел Азиз. Когда он понял, что она направляется к нему, он в ужасе зажмурился. Она подошла, увидела, что он сидит закрыв глаза, придвинулась к нему вплотную и ударила его по лицу своей грудью. После этого она засмеялась и пошла обратно на сцену. Все сидевшие в зале также начали смеяться.
Когда группа вернулась в гостиницу, Азиз был вне себя. Он повторял одно и то же: «Наш секретарь парторганизации обязательно узнает о том, что случилось, кто-нибудь ему донесет, он вызовет меня и скажет: «В зале сидело 30 наших туристов, почему же она подошла именно к тебе, почему именно тебя она ударила и не чем-нибудь, а грудью?» И что я ему смогу ответить? Меня точно исключат из партии и выгонят с работы! И зачем я только пошел смотреть этот чертов стриптиз?!!»
Хитрый ход
Я уже писал о своей бабушке, которая зарыла золотые «десятки» в погребе, где их растащили крысы. Еще одна интересная история, связанная с золотыми монетами, произошла значительно позже, в Баку.
В одной из православных церквей с давних времен хранились царские золотые «пятерки» и «десятки». Настоятель церкви очень боялся, что рано или поздно кто-нибудь об этом донесет в КГБ и монеты у церкви конфискуют. Мало того, при этом и сам он может пострадать: согласно советским законам хранить валюту и золотые монеты, которые также считались валютой, было запрещено, а нарушителей этих законов могли судить и надолго посадить в тюрьму.
Настоятель стал осторожно обращаться за советом к различным юристам, конечно выбирая тех, кому он считал возможным доверять. Однако никто ему никакого дельного совета дать не мог. Однажды он обратился к одному еврею-адвокату. Тот сказал:
— Но это же проще простого! Надо в каждой «пятерке», в каждом червонце сделать маленькую дырочку, продеть в нее тонкую цепочку и тогда это будут уже не золотые монеты, не валюта, а просто золотые украшения. А хранить золотые украшения закон не запрещает!
Настоятель последовал его совету и вскоре в церкви уже не было золотых червонцев, а были только золотые украшения, которые демонстрировали особо уважаемым прихожанам церкви. А настоятель смог спать спокойно, ему больше не снились обыски и реквизиции, так же, как и небо в крупную клетку. Он был настолько благодарен за дельный совет, что предложил этому еврею-адвокату стать постоянным юристконсультом русской православной церкви. Так еврей оказался служащим православной церкви.
Еще одна история, на этот раз только с одной золотой царской «десяткой», произошла со мной. Мы уезжали из СССР на постоянное жительство в Америку. Оставлять эту монету или продавать ее не хотелось, так как все равно в те времена в СССР купить что-нибудь полезное было невозможно — магазины стояли пустые, а провезти червонец официально через границу не разрешалось. Я прилепил эту золотую монету к нижней стороне своих часов. Когда я надевал часы на руку, пружинный браслет вдавливал монету в руку, и ее совершенно не было видно. Когда на таможне наши вещи выкидывали из чемоданов, проверяли, щупали, что-то не пропускали, а затем то, что все-таки пропускали, грубо запихивали обратно в чемоданы, я о монете вообще забыл. И это было очень кстати, так как если б я помнил о ней, то обязательно стал бы ощупывать свои часы, чем, несомненно, мог привлечь внимание таможенников.
Понимая, что в Америке на первых порах нам обязательно понадобятся деньги, я продал в Италии свой единственный золотой червонец и до сих пор не знаю, правильно ли я поступил: может быть, надо было сохранить его, ведь вложение в золото считаются в Америке одной из наилучших инвестиций.
Райком лучше знает
(говорят, что быль)Лерикский район Азербайджана находится на крайнем юго-востоке страны и занимает значительную часть горной зоны Талыша. Население здесь бедное, занимается, в основном, сельским хозяйством, птицеводством и скотоводством. Большие отары овец перегоняют летом выше в горы, а зимой к их подножию. Царем и богом района в советские времена был первый секретарь райкома партии. Ему подчинялись все: и райисполком, и милиция, и все население. Он был полным хозяином в своем районе. Если происходили какие-либо неприятные события, то он стремился решать все на месте, «не выносить сор из избы», то есть, старался, чтобы информация об этом не дошла до Баку.
И вот однажды секретарю райкома сообщили, что один из пастухов занимается скотоложством. Это позор, если об этом узнают в Баку, то секретарю не миновать выговора. Он распорядился, чтобы милиция доставила пастуха к нему в райком.
Все приводимые ниже разговоры происходили с использованием нецензурной лексики. Мы попытаемся передать их, используя приличные выражения, хотя в устах секретаря райкома и безграмотного пастуха эти приличные слова звучат несколько странно.
— Это правда, что ты занимаешься скотоложством? — спросил секретарь.
— Правда, начальник, — ответил пастух.
— Ты знаешь, что за это можешь сесть в тюрьму? Если мне еще раз о тебе сообщат что-либо подобное, я велю тебя арестовать! Пошел вон!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
