Я очень медленно опустилась на стул, стараясь взять себя в руки. Это просто человек. Он стал свидетелем цепочки странных событий и, естественно, хочет объяснений. Но, к сожалению, это не Ками, открытый душой и готовый поверить в чудо. Ведарси для Рэда — просто преступники, а я — то ли жертва их коварных замыслов, то ли соучастница. И в моих интересах убедить его, что верно первое.
Интересно, это все еще возможно после «блестящего» решения отвести полицейскому глаза?
— Это значит, — сдаваясь, вздохнула я, — что вы, господин Рэд, родом из бездны. Ничем, кроме демонов в семейном древе, я не могу объяснить ваше поведение. Следили за мной тайком, запугали супругов Грэймен, а теперь еще и требуете ответов…
Может, хотя бы получится перевести ситуацию в шутку?
— Спорная позиция, — усмехнулся Рэд. — Слежка в итоге все же принесла пользу, а в прискорбном состоянии глубокоуважаемой миссис Грэймен вам в первую очередь стоит винить себя. Что же до вопросов… Такая уж у меня работа, мисс Верманова.
Под выжидательным взглядом полицейского я начинала нервничать. Придумать правдоподобную ложь категорически не получалось, а после сцены в переулке сыграть в «моя хата с краю, ничего не знаю» не получится. В душе боролись два желания: нахамить и расплакаться. Ничего более умного в мою непутевую голову не приходило.
— Понимаете, — сделала я последнюю попытку, — не все можно объяснить так просто… Вы вряд ли поймете, что я хочу сказать.
— А вы попытайтесь, — с неуловимой ноткой угрозы в голосе предложил Рэд. — Иначе следующий разговор может выйти не таким… домашним.
В ушах зазвенело. Это что, был намек? Если я быстро не придумаю, что соврать, то меня вызовут… в участок? И будут допрашивать, как преступницу?
Детектив мрачно уставился на меня карими до черноты глазами. Горло сдавило спазмом. Бездна, как же это несправедливо! Меня забрасывает в захолустный городок по воле взбалмошной пророчицы, не пожелавшей толком ничего объяснить. Там сходу оказываюсь на ножах с «братцем» Ричи, Максимилиан во сне прощается навсегда, я забываю надеть маску, ведарси начинают совершенно идиотскую охоту, дриада обременяет трудновыполнимым заданием, моя сила ведет себя, как ей вздумается, и вдобавок какой-то полицейский решает повесить на меня всех собак и забрать в участок…
Перед глазами появилась какая-то муть. Я часто-часто заморгала, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя, но что-то внутри словно оборвалось. Во мне как будто рос раскаленный соленый ком, становясь все больше, больше, сводя легкие судорогой… Я уже ничего не видела, только чувствовала, как по щекам, по шее, все быстрее бегут горячие дорожки, а губы мелко трясутся, отказываясь выдавать слова.
— Эй… ты чего? — донеслось сквозь туман. Сухие колючие пальцы коснулись лица, стирая влажные следы. Я дернулась, зажмуриваясь, и одним движением подтянула колени наверх, утыкаясь в них. Всхлипы прорывались наружу пополам с истерическим смехом и бессвязной речью:
— … dess, сходила за травками… ус…усп-покоительными… придурки несчастные… все идио-о-оты… чего я вам сделала… один из ружья стреляет… идиот, облизывается… другой спрашивает, спрашивает, хоть бы умное чего спросил… а я-то что сделала, ну почему, почему, почему-у-у… я не виновата, что такая родилась… придурки все… ве…ве-едарси… идиоты несчастные… лохматые… пушистые…
Постепенно ком в горле начал рассасываться. Дышать становилось легче. Сквозь слезы я чувствовала, как Габриэла неловко утешает меня, проводя рукой по судорожно вздрагивающей спине. Женщина тоже бормотала что-то, не менее бессмысленное, чем я, но в духе «Бедная моя, хорошая девочка, ну не плачь, не плачь». Боги, наверное, это жалкое зрелище.
Найта, соберись. Прекрати истерику. Ты эстаминиэль или равейна какая-нибудь хилая? Ох, что-то мне подсказывает, что второй вариант ближе…
Усилием воли я заставила себя отпустить колени и распрямиться. Краем глаза уловила отражение в зеркальной дверце серванта: бледная, хрупкая девчонка с растрепанной косой и искусанными до крови губами. Глаза — заплаканные до слипающихся ресниц, а зрачок так расширен, что от природного цвета остался только бледно-зеленый ободок с краешка. Сморгнув, я глубоко вздохнула, переводя взгляд на невольных свидетелей моей позорной истерики. Томас обнаружился рядом с чашкой чего-то горячего. Я с отчаянием утопающего ухватилась за нее, стукаясь зубами о стекло. Кажется, ромашка… Любят они здесь ромашку пить по поводу и без… А Кристиан Рэд сидел на диване напротив, вертя в пальцах измятую сигарету, избегая смотреть в мою сторону. И вид у него был такой, словно он хотел бы оказаться сейчас где угодно, только подальше отсюда.
Он… смущается? Неужели. Я подавила торжествующую улыбку. Ну-ну.
Некоторое время мы с детективом сверлили друг друга взглядами исподлобья. Мужчина несколько раз порывался что-то сказать, но в последний момент закрывал рот и начинал катать в пальцах сигарету. Отставив чашку на сервант, я вновь подтянула колени к подбородку и мрачно спросила:
— Чего?
Полицейский вздрогнул. Потом решительно засунул несчастную сигарету в карман куртки.
— Мисс Верманова… Я должен извиниться.
Очень хотелось сказать «Неужели?», но я понимала, что Рэд на самом деле не виноват. Просто накопилось… Поэтому пришлось ограничиться осторожным кивком.
— Понимаете, мисс… Я очень близко к сердцу принимаю свою работу. И когда мне говорят: уйди, парень, это не твое дело — я не могу. Просто не могу, — он низко опустил голову, напоминая в этот момент не птицу, а побитого жизнью сторожевого пса. — Я прошу у вас прощения, мисс Верманова, за то, что был груб. Но, поймите, я не могу…
— Найта, — мягко поправила его я. Полицейский удивленно выпрямился.
— Что?
— Зовите меня Найта. Мне так приятнее, — тихо повторила я. Мне тоже было, за что извиниться. Вот только вслух я этого никогда не скажу.
— Хорошо, Найта, — к его темным карим глазам постепенно возвращался пронзительный птичий блеск. — Что касается моих вопросов…
Я болезненно поморщилась. Полицейский осекся.
— Господин Рэд…
— Крис. Просто Крис.
— Пусть будет Крис, — сдалась я. Интересно, это жест доверия или ответная вежливость? — Я была бы рада ответить на ваши вопросы, но не могу. По крайней мере, так, как вы хотите.
— Но почему?!
— Главная причина уже прозвучала — вы просто не поймете. Не сможете. И не спорьте, пожалуйста, — примиряюще улыбнулась я. — Я знаю, что говорю.
На этот раз полицейский не стал сразу возражать. Он задумался.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Тогда отвечайте, как можете. Что это были за люди?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
