Я, слегка устав, сидела в кресле, и мысли мои были далеки от нарядов. Но фраза Алекс заставила меня встрепенуться. Отражения. Вир и Варлок — вот два истинных отражения. Настолько непохожие, что…
Нет, это не может быть правдой. Но эти шрамы… Они могли вполне остаться после той игры на поле. И рука Вира, которую он сегодня «повредил».
— Алекс, а куда именно был ранен Варлок сегодня? — выпалила я.
— Вроде ему весь бок снесло… — тоном «о какой ерунде ты спрашиваешь, лучше посмотри на меня» произнесла та, примеряя к платью длинные, до локтя, алые перчатки.
Бок… Плечо… Неужели Вир… это Варлок? От подобной мысли я похолодела. Потому что за ней следом шла другая: если он это скрывает, то зачем? И что ему от меня нужно? А за ней уже совсем сумасшедшая: а что, если он один из наемников, которые выслеживают меня?
Страх накрыл волной ледяного холода, проник под кожу. Я чувствовала, как он разносится по венам, как ломает кости, выдирая их из суставов, словно волк, потрошащий свою законную добычу.
Так, Нари, спокойно… Мысли логически. Не паникуй. Я с трудом натянула на лицо маску отстраненного спокойствия, хотя сердце колотилось как бешеное. Какие у тебя доказательства, что Вир — это Варлок? Да почти никаких, кроме того, что сегодня оба оказались ранены. И вместе ты их никогда не видела. Хотя… той ночью, когда я вернулась из полицейского участка. Вир же спал в своей комнате. Это точно. И то была не иллюзия: спящий альв был живым. Он дышал, ворочался, вроде бы даже что-то бормотал. Иллюзии так не могут. К тому же при движении они слегка смазываются, а уж чтобы звук и изображения были синхронны — это архимагом надо быть. Так что нет, в комнате был Вир. А на улице — Варлок.
Или нет? Мои логические доводы были тут же сгрызены прожорливым червяком сомнения. И я для себя решила: лучше перебдеть, чем оказаться трупом. Нужно проследить за своим подселенцем, как бы Вир мне ни нравился. А то, что я была к нему неравнодушна, — увы, факт.
— Нари, у тебя такое выражение лица, словно ты разгадала нерешаемую теорему Вейра, — обернувшись, выдала подруга и беспечно добавила: — Или планируешь, где будешь прятать будущий труп… Ну, как тебе?
Алекс стояла боком, подбородок был чуть опущен вниз, плечо слегка приподнято, а бедро выставлено так, что его изгиб выглядел ну очень соблазнительно. Впрочем, и грудь с такого ракурса была призывно-округлой.
— Честно? — Я вскинула бровь, заставляя себя хотя бы казаться безмятежной. — Смотрю на тебя, а в мозгу одна мысль. В мире лишь две вещи могут заставить девушку принять столь странную позу: желание понравиться мужчине и ревматизм.
— Тьфу на тебя три раза, язва, — отмахнулась от меня Алекс, впрочем, вставая нормально, и назидательно подняла палец вверх. — Чтоб ты знала, параллельно отставленная женская попа может напрочь вышибить мужские мозги.
— Знаю. Но еще знаю, что в этом плане пульсар или заряд из магострела куда эффективнее. И зад не надо отклячивать.
— Нари! — взревела Алекс.
Ответом ей был мой полный невинной кротости взгляд. Я была олицетворением послушания. Даже странно, отчего небесные духи над моей головой не затренькали на лютнях и нимба не появилось. А я ведь так старалась…
— Ты невозможна!
— Поверь мне, я еще как возможна. И даже — о ужас! — уже двадцать три года вполне себе реальна.
— Я тебя придушу! — кровожадно пообещала подруга.
— Ага, потому что отравить не сможешь!
— Просто ты яды хорошо распознаешь, — вздохнула Алекс.
— А вот завидовать тому, что у нас — благодаря Тай! — каждую неделю дегустация оных, не стоит. А то я ведь и на обед пригласить могу.
— Сдаюсь! — тут же пошла на попятную подруга и коварно провела неожиданную атаку нарядами.
Как я ни отбивалась, пытаясь отвоевать себе скромное серое платье, потом хотя бы черное, затем темно-синее… Бесполезно. Алекс мстила. Изощренно, как может мстить только лучшая подруга. В итоге на мне оказалось летящее платье изумрудно-зеленого цвета с пышной кружевной юбкой до колена и выразительным декольте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Только девушка с идеальной фигурой, как у вас, может позволить себе надеть такое платье. — Модистка, помогавшая в примерочной, искренне улыбнулась мне в отражении. — Все, готово!
Я вышла в зал. Алекс закашлялась и выдала:
— Да уж! В этом платье ты, чего доброго, отобьешь у меня Варлока…
— Мне можно его снять? — тщательно отмерив радости в голосе, воскликнула я. На самом деле платье мне понравилось. Очень. Но Алекс, сама того не зная, была права: мне не стоило привлекать внимание.
— Еще чего! Мы его берем! И не смей упираться. Я знаю твою страсть рядиться в невзрачные тряпки! Все пять лет учебы я уступала твоему желанию, но сегодня — нет. Хотя бы раз в жизни стань принцессой. А я, прямо как в легенде, буду твоей демонессой-крестной.
— Угу, а ничего, что по сюжету бедную крестницу в брачную ночь сожрал муж-дракон?
— А ты разве планируешь выходить замуж?
— Пока я собираюсь не выйти куда попало, а удрать отсюда.
— Нари!
— Алекс!
Подруга аж заискрила от возмущения. Одна из трех модисток, видя это, закашлялась и быстро вышла, видимо, попить водички, но отчего-то из-за двери заорала дурниной.
Платье мы все же купили. И придя домой уставшей до невозможности, я в форме звезды упала на постель и уснула.
А утро началось с деликатного стука в дверь. Оказалось, что Вир хотел проводить меня в университет. Я с волнением, которое скрыла за смущенной улыбкой, вложила свою руку в его ладонь. Все же подозрения — страшная вещь.
Занятия начались с пары аналитической алхимии и крайне недовольного Мейнхафа. Сегодня он язвил особенно колко, прошелся по всем и каждому. Даже Алекс досталось, хотя она-то всегда умела снискать благосклонность полутролля.
По расписанию был коллоквиум, а посему у доски солировал не магистр, а студенты. Кто-то неуверенно блеял ответы. Кто-то старательно выписывал формулы, скрипя мелом.
Алекс только что расписала на доске ступенчатую реакцию снежной пыли. Ее суть заключалась в том, что в базовый эликсир, кипящий на масляной бане, вливали серную кислоту и образовывался белый туман. Оный поднимался вверх, кристаллизовался и опадал белыми хлопьями, которые истаивали, не оставляя после себя ни капли влаги. Выглядело красиво, особенно на каком-нибудь балу или синемагографической картине. В виде уравнения эта реакция была скучной, зато на деле — весьма зрелищной. Но от Алекс магистр требовал только формул, а не практики.
— Уф, — тихо, чтобы Мейнхаф, не приведи двуединая сила, не услышал, выдохнула Алекс, с облегчением опускаясь на скамью. — Он сегодня лютует.
Я глянула на подругу с некоторой завистью: она-то уже ответила и может спокойно отдыхать. А вот я печенкой чуяла: для меня Мейнхаф припас какую-нибудь изысканную гадость. И оказалась права. Ну хоть раз бы мое чутье подвело… Но нет, оно, исчадие бездны, еще ни разу не промахнулось.
— Адептка Росс, к доске.
Я тяжело выдохнула и поднялась со своего места.
— Найриша, хоть мы и не на географии, но, пожалуйста, обрисуйте нам рубежи своих знаний, — начал Мейнхаф в столь несвойственной ему витиеватой манере, что я поняла: грядет большая пакость. — И, не стесняясь, покажите нам на доске принцип действия катализатора в реакции вулканизации «золотого тумана».
Мягко говоря, я удивилась. Вопрос оказался несложным. Нет, не простым, но и без закавык. Впрочем, как и ответ на него. Другое дело, что этот самый ответ был очень длинным. Занудным и длинным. Я взяла мел и, продемонстрировав некоторую робость, подошла к доске.
— Ну же, смелее, — издевательски подбодрил меня магистр и добавил: — Один совет: если не знаете ответа, не стоит маскировать его раскидистыми кустами фраз и терминов, о значении которых вы имеете весьма посредственное представление.
В аудитории раздались смешки. Впрочем, они быстро стихли под магистрским оком.
Я разозлилась. Ну сколько можно?! Да, все годы обучения я изображала не сильно обремененную званиями адептку. Но не клиническую же идиотку!
