Вскоре принесли котелки с кашей по одному на двоих. И только тут я почувствовал, как проголодался. Весь день прошёл в напряжении и лишь сейчас меня отпустило.
После ужина выдали уже знакомые всем «Мосинки». Ночь прошла спокойно. Даже не верилось, что мы находимся на линии фронта. Утром после завтрака всё и началось. Сначала внезапный артобстрел. К счастью, никто из наших не пострадал. После небольшого затишья послышалась команда приготовиться к атаке. Мы с Анатолием замерли в предчувствии скорой битвы. Все мысли ушли на второй план, осталась жажда сражения и скорой победы. И вот, когда раздалось «Рота, вперёд!», мы, не задумываясь, бросились в атаку. Анатолий бежал рядом. Я даже чувствовал его дыхание. Вдруг, нелепо взмахнув руками, он упал. В пылу атаки я не сразу заметил это и не смог ему помочь. Прямо передо мной выросла фигура немецкого солдата, одетого в шинель насыщенного мышиного цвета. Это был пацан лет двадцати. Увидев меня прямо перед собой, он замер от неожиданности, широко раскрыв глаза от страха. Скорее всего, это был его первый бой. Я, не успев остановиться, по инерции пролетел вперёд, сбив немца с ног. Тот, не удержавшись, упал навзничь. Передёрнув затвор, направил винтовку на своего противника и тут понял, что не смогу выстрелить. Передо мной был враг, которого я, по идее, должен был уничтожить. Он смотрел на меня глазами полными удивления, и в них отразилась целая гамма чувств: страх, недоумение, жажда жизни, но ненависти в его взгляде не было. Увидев направленную на него винтовку, юноша зажмурил глаза, и я увидел, как слёзы потекли по его щекам. Передо мной был не враг, а парень ещё ничего не видевший в своей жизни, впервые оказавшись в таком переплёте. Ну не мог я выстрелить, не мог убить. Однако, и врага оставлять за спиной было опасно. Поэтому я решил вывести его из строя, ударив винтовкой по голове. Прихватив «Шмайсер», побежал вперёд к окопам, где уже шла рукопашная. Вдруг что-то толкнуло меня в грудь. Больно, как больно! Пробежав несколько шагов вперёд, не удержался на ногах, и упал на мёрзлую землю. Очнулся оттого, что на лицо лилась вода. Пить хотелось невероятно. Открыв глаза, с удивлением разглядел рядом своего недавнего противника. Паренек держал флягу с водой и старался напоить меня. Увидев, что я очнулся, улыбнулся. Я попытался встать, но он отрицательно покачал головой. Интересно, где я? Неужели в плену? Оглядевшись, заметил, что мы вдвоём находимся на поле, где недавно шла ожесточённая битва. Об этом свидетельствовал подбитый бронетранспортёр и множество неподвижных тел неподалёку.
Вскоре я опять потерял сознание и очнулся лишь, когда почувствовал, что меня куда-то тащат. Вновь передо мной осунувшееся лицо немца, которого я так и не сумел убить. Тот, положив меня на снятую с кого-то шинель, пытался вынести с поля боя. Боль то накатывала, то на время отступала. Так и я, то впадал в беспамятство, то ненадолго приходил в себя.
В очередной раз к жизни вернул меня женский голос:
-Повезло тебе, сынок. Вовремя тебя к нам доставили. Скоро санитарный поезд подъедет, а там, говорят, хирург хороший. Он мигом тебя на ноги поставит.
С трудом разлепив губы, спросил, как я сюда попал.
-Не поверишь, немчура тебя притащил. Молоденький такой. Видим, идёт кто-то в нашу сторону. Смотрим – немец. Переполошились все, стрелять уж собрались, а немец руками замахал и на землю всё показывает. Поняли мы, что он без оружия. Подошли поближе, а там, на шинели, ты в беспамятстве валяешься. Ну, вот тебя к нам в санчасть и передали.
-А немец тот где?
-Как где? Наш замполит велел его, как врага, расстрелять. Повели к оврагу, небось.
Я попытался встать, но тут же рухнул обратно.
-Не надо, ради бога не надо!
-Чего не надо-то? - удивилась санитарка.
-Стрелять немца не надо. Помогите! Спасите его!
-А тебе он зачем? Враг ведь.
-Вы сначала спасите, а я уж потом всё объясню.
Санитарка сорвалась с места. Вернулась обратно минут через пятнадцать, успокоила:
-Лежи, жив твой немец. Вон, - указала куда-то рукой,- стоит, глаза пялит. Вроде к тебе просится. Пустить что ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я кивнул. Неловко переминаясь с ноги на ногу, паренёк подошёл ко мне и сказал лишь одно слово «данке». Вскоре его куда-то увели.
-Ну, всё, собирайся. Пришли за тобой, - укрывая меня одеялом, сообщила знакомая мне санитарка.
Два солдата подхватили носилки и вот я здесь, Светлана, - закончил свой рассказ Вячеслав.
-Теперь, Слава, всё будет в порядке. Операция прошла успешно. Да, кстати, немца твоего у нас на работу определили. Оказалось, что он студент медицинской академии в Берлине и оканчивал третий курс, когда его в армию призвали. Я немного по-немецки понимаю. Так вот, он всё про тебя спрашивал. Интересовался, как дела. Значит, это он тебя спас? Интересное дело выходит.
Я собиралась уходить, когда Вячеслав, удержав меня, попросил разузнать, нет ли его друга в поезде. Как мог он описал его. Я пообещала проверить, и отправилась на очередную операцию.
Всё вроде бы становится на свои места. Я узнала, что мои подруги и Серафима живы. Правда, неизвестно, где они находятся. Нашёлся и Вячеслав, человек, который связывал меня с двадцать первым веком. Ну, что, жизнь продолжается и не всё так плохо, как казалось раньше.
С момента этого разговора прошло три дня. Я так и не смогла разыскать друга Вячеслава. Возможно, он попал в другой лазарет. К нам постоянно поступали раненые, мест в вагонах практически не оставалось. Необходимо было выписать наименее пострадавших. И вот, нам объявили, что вскоре мы прибываем на один полустанок неподалёку от Москвы, откуда должны были забрать часть раненых в стационарные госпитали. Меня вызвал главный хирург и объявил, что я буду сопровождать раненых, а потом, когда их всех размесят, вернуться обратно. Как не хотелось мне покидать насиженное место, но пришлось. Ближе к вечеру наш эшелон прибыл на станцию. Тыловые службы подогнали несколько грузовиков, на которые и погрузили раненых для отправки. Вячеслав как раз попал в эту партию. В качестве помощника ко мне приставили Питера, пленного немца, спасшего моего знакомого. Это объяснилось просто. Никто кроме меня не знал немецкого, а посему солдатика прикрепили ко мне. За время своего пребывания в санитарном поезде, он показал себя только с хорошей стороны, да и знания, полученные им в академии, пригодились как нельзя лучше. Попрощавшись, села в головной грузовик, и мы тронулись. Как мне объяснили, ехать предстояло не более двух часов, но сопровождающий нас капитан, объяснил, что могут быть задержки, поскольку на днях в район нашего следования была сброшена немецкая диверсионная группа. На обочине дороги виднелись остовы разбитой техники. Убитых не видно, по всей видимости, санитарные команды успели их уже убрать. Попадались покинутые жителями деревни. Да и в тех виднелись лишь почерневшие дома с открытыми дверями и выбитыми окнами. Кое-где встречались одичавшие животные, потерянно бродившие по опустевшим улицам. Проезжая через одну из таких деревень, у меня возникло неясное чувство тревоги. Вроде бы все, как и везде. Ветер гулял в деревьях, под колёса с громким лаем бросилась собака. На колокольне развивался забытый немецкий флаг. Вдруг я заметила неясную, на секунду мелькнувшую за одной из изб, фигуру. Мелькнула, и тут же исчезла. Может, кто из местных жителей, а может, ещё кто. Не успела я сказать о своих наблюдениях капитану, как раздалась автоматная очередь и головной грузовик, вильнув, уткнулся мотором в берёзу. Дверь открылась, и из кабины выпало окровавленное тело водителя. Неужели мы нарвались на немцев. Открыв дверцу, сползла на землю. Кто-то ухватил меня за руку и потянул на себя. Оказалось, Питер, рядом - Вячеслав.
-Ползём подальше от дороги, - почему-то прошептал он.
Тем временем битва разгоралась. К сожалению, особой охраны у нас не было. Сопровождали колонну с ранеными лишь пять солдат. Раненые не в счёт. Питеру оружие было не положено. Таким образом, мы остались лицом к лицу с врагом.
