Ее веселость погасла. Нестерпимо видеть ее такой, зная, что винить приходится только себя самого.
– Ладно, давай закругляться. – Нахохлившаяся Мег хмуро посмотрела на велосипедиста. – Говори, что хотел сказать, и я отправлюсь домой. На метро.
Так он ее и отпустит.
– Заметано. – Тед повел ее по ближайшей аллее, устремленной к набережной.
Двое под одним зонтом – романтично, но не в том случае, когда один из спутников противится сближению. К тому времени, когда парочка достигла набережной, дождь промочил пиджак Теда, а его ботинки хлюпали, как кроссовки Мег.
Торговые лотки улетучились по случаю ненастья, и лишь несколько приверженцев спорта рысили по мокрому асфальту. Ветер усилился, и холодная морось хлестала в лицо. В отдалении на страже гавани высилась статуя Свободы. Уже включили ночное освещение, и можно было различить крохотные огоньки в оконцах короны. Однажды давним летним днем он разбил одно из этих окон, развернул плакат с призывом «Нет ядерному оружию» и наконец обрел своего отца. Теперь, когда фигура защитницы придает ему смелости, Тед надеялся обрести свое будущее.
Он набрался мужества:
– Я люблю тебя, Мег.
– Пустое. Могу я теперь уйти?
Тед кивнул в сторону статуи:
– Самое важное событие моего детства случилось вон там.
– Да, помню. Твой юношеский акт вандализма.
– Верно. – Он сглотнул. – И мне кажется правильным, что здесь же должно произойти и самое важное событие моей взрослой жизни.
– Разве оно заключалось не в потере девственности? Сколько тебе было? Двенадцать?
– Послушай меня, Мег. Я люблю тебя.
Она не могла выглядеть менее заинтересованной.
– Тебе нужно лечиться. Серьезно. Твое чувство ответственности вышло из-под контроля. – Мег похлопала его по руке. – Все кончено, Тед. Прекрати угрызаться. Я пережила это, и, откровенно говоря, ты смотришься немного жалким.
Он не позволил задеть себя:
– По правде, я бы предпочел, чтобы этот разговор состоялся на острове Свободы. К сожалению, мне запрещено появляться там до конца жизни, поэтому не выйдет. Запрет не казался особо ужасным в девятилетнем возрасте, но сейчас чертовски мешает.
– Ты не мог бы подвести черту? Мне еще нужно сегодня заняться кое-какими документами.
– Какими документами?
– Для приема в университет. В январе я начну учиться в Университете Нью-Йорка.
В животе стянулся узел. Определенно, он надеялся услышать совсем не это.
– Ты возвращаешься в университет?
Мег кивнула:
– Я наконец-то поняла, чему хочу посвятить жизнь.
– Разве ты не создаешь ювелирные украшения?
– Этим я оплачиваю счета. Большинство, по крайней мере. Но это не то, что способно меня удовлетворить.
Тед желал быть тем, кто удовлетворит ее.
Мег принялась говорить без принуждения с его стороны. К сожалению, совсем не об их отношениях.
– К лету я смогу получить степень бакалавра по экологии и сразу поступлю в магистратуру.
– Это… замечательно. – Ничего хорошего. – А потом?
– Возможно, устроюсь на работу в службу Национальных парков или что-то вроде комитета по охране природы. Я могла бы специализироваться по программе охраны почвы. Вариантов много. Например, организация сбора и утилизации отходов. Многие не считают это поле деятельности привлекательным, но свалка очаровала меня с самого начала. И теперь я мечтаю работать... – Тут Мег осеклась. – Я замерзла. Давай вернемся.
– Так о какой работе ты мечтаешь? – Тед в душе взмолился, чтобы любимая призналась в готовности поработать его женой и матерью его детей, но такой вариант сейчас представлялся практически невероятным.
Мег заговорила оживленно, словно с незнакомцем:
– В действительности, я хочу превращать заброшенные промышленные территории в места отдыха, и ты вправе считать себя ответственным за это стремление. А теперь, мы очень занятно побеседовали, но я ухожу. И на сей раз не пытайся меня остановить.
Мег повернулась к нему спиной и двинулась прочь – непреклонная, лишенная чувства юмора рыжеволосая женщина, жесткая, как гвоздь, исключившая его из своей жизни.
Тед запаниковал:
– Мег! Я люблю тебя! Хочу жениться на тебе!
– Удивительно, – бросила она, не сбиваясь с шага. – Всего шесть недель назад ты убеждал меня, что Люси разбила твое сердце.
– Я ошибался. Люси разбила мой мозг.
Новый поворот остановил ее.
– Твой мозг? – обернулась она.
– Ну да, – сказал он тоном ниже. – Когда Люси сбежала, она разбила мне мозг. Но когда ты уехала... – к его смятению, голос предательски дрогнул, – когда ты меня бросила, то разбила мне сердце.
Он наконец сумел привлечь внимание Мег. Не то чтобы она смотрела на него мечтательным взором или готова была броситься в его объятия, но, по крайней мере, слушала.
Тед захлопнул зонтик, шагнул вперед, но остановил себя.
– По всем расчетам, мы с Люси превосходно подходили друг другу. У нас было так много общего, и ее выходка абсолютно не имела смысла. Весь город выворачивался наизнанку, соболезнуя моей потере, и я был чертовски не готов демонстрировать свое уныние. Я... утратил ориентацию. А тут ты – в центре всего безобразия – прекрасная, колючая и безжалостная, заставляющая меня снова стать самим собой. Вот только... – Он ссутулился, и струйки дождя запятнали воротник. – Иногда логика может оказаться врагом. Если я так ошибался по поводу Люси, как мог я довериться неведомому чувству к тебе?
Мег стояла, не произнося ни слова, вся обратившись в слух.
– Хотел бы я сказать, что осознал глубину своей любви к тебе, едва ты уехала из города, но, по правде, я был слишком занят, пребывая в бешенстве из-за того, что ты меня бросила. Без привычки к безумству мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что в действительности я злюсь исключительно на себя. Я был упрямым дураком. И трусом. Прежде мне все давалось слишком легко, но с тобой ничего не было просто. То, что ты заставила меня почувствовать... Как вынудила присмотреться к себе самому... – Тед с трудом дышал. – Я люблю тебя, Мег. Хочу жениться на тебе. Хочу спать с тобой каждую ночь, заниматься любовью, завести детей. Хочу ссориться и мириться... просто быть вместе. А сейчас... ты собираешься и дальше на меня пялиться или избавишь от страданий и скажешь, любишь ли ты меня еще хоть немного?
Мег смотрела на него. Пристально. Без улыбки.
– Я обдумаю ситуацию и сообщу тебе свое решение.
Она ушла, оставив мужчину в одиночестве под дождем.
Тед уронил зонтик, доковылял до мокрых перил и сжал пальцами холодный металл. Глаза жгло. Никогда еще он не ощущал такую опустошенность и неприкаянность. Слепо уставившись на залив, Тед гадал, что следовало сказать, чтобы убедить ее. Ничего. Слишком поздно. Мег не стала его дожидаться. Она списала убытки и двинулась дальше.
