– Номер не прошел бы, – отозвался Пит Даламбер. – Судьи его сразу засекли бы.
– Нет, если он клевый экранист, – возразил второкурсник.
– Если оперантный судья следит, психокинетическую закрутку мяча он всегда заметит, – сказал Алекс. – А если игрок экранируется, так экран-то сразу обнаружат. Верно, Марк?
– Практически да, – ответил Марк серьезно. – Я, вероятно, сумею его затушевать, но много ли таких наберется?
– Э-эй! И кого же это к нам занесло? – Другой второкурсник, даже еще более дюжий, чем его товарищи, неуклюже ткнул в Марка психозондом, который даже не отскочил, а был втянут так, что не осталось никаких следов. – О-о! В зверинец явился маг и волшебник. Как, ты сказал, тебя зовут, юный разносчик плюшек?
– Лучше не связывайся с ним, Эрик, – предостерег Бум-Бум. Хотя второкурсник был на три года старше, четырнадцатилетний Бум-Бум был тяжелее его на десять кило. – Он из Бребефа, как и мы.
– Я Марк Ремилард, – рассеянно ответил Марк; он в это время телепатически обсуждал с Алексом возможный вариант исправления шлема.
Второй второкурсник испустил стон.
– Еще одна иезуитская задница! Вы тут просто кишмя кишите, мелюзга переразвитая!
– Ремилард? – Эрик нахмурился. – Неужели ты тот…
Из руки Бум-Бума полетела плюшка и заткнула Эрику рот.
– Марк свой парень, – спокойно сказал Пит Даламбер. – Иногда он наводит жуть, но вы скоро привыкнете. Он ведь на самом деле вовсе не застенчивый, а просто высокомерный зазнайка.
– Наш достославный вождь, – сказал Шиг. – Вы, вторки, полюбите его даже крепче, чем всех нас.
Эрик медленно жевал плюшку, задумчиво щуря глаза.
Марк бросил черный шлем Алексу, который поймал его одной рукой.
– Это мозговое ведрышко забарахлило. У меня что-то гаечки не подкручиваются. Хочешь взглянуть?
– Ага. – Алекс слизнул сахарную пудру с руки и медленно поднялся со стула.
– Это что – ЦЭ? – Эрик оживился. – Я про них слышал. Но вижу в первый раз. Какая модель?
– Домашнего изготовления, – ответил Марк. – Я его сам собрал. Управляет моим турбоциклом.
– Надо же! – воскликнул товарищ Эрика. – Ты его правда сам сделал, малыш? Дай-ка посмотреть. Я специализируюсь по цереброэнергетике.
– Он сломался, – сухо сказал Марк. – Как-нибудь в другой раз.
– Пошли ко мне в комнату, – предложил Алекс, – и быстренько проверим. Времени до обеда еще много.
Они поднялись по боковой лестнице. До них доносились голоса Бум-Бума и Шига, которые рассказывали вдруг заинтересовавшимся второкурсникам о семье Марка и его психоарсенале. Из кухни веяло ароматом морских гребешков под белым соусом. Кто-то очень скверно играл на саксофоне «Жирную жизнь». В солярии и большой гостиной слышался смех: оттуда проецировалась мешанина обрывков открытой психоречи, в основном не вполне пристойных шуток о недотрогах и шансах на свидание в пятницу. Алекс телепатировал Марку на персональной волне: «Жалко мы утром не встретились. Как у тебя там?»
В норме. Первые дни придется попотеть никуда не денешься труднее всего выцыганить пропущенные лабораторные часы ну да я нагоню в Орбе я много занимался.
Радости семейных связей! Жаль ты не попал на Зимний карнавал гонки на льду в этом году стоило посмотреть но конечно клево поглядеть и Консилиум Орб и якшаться с Магнатской компашкой + ЛИЛМИКСКИЕ ВЛАДЫКИ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИКЕ!!
– Ха! – невесело улыбнулся Марк, – Изнанки ты не знаешь.
Они вошли в комнату Алекса, тесную каморку, где пол, письменный стол и два кресла тонули в хаосе микроэлектронного оборудования, самодельных таинственных ящичков и всевозможных приборов, начиная от мигломных анализаторов и кончая миниатюрными генераторами дельта-поля. Воздух пропах паленой изоляцией и разными клеями. На стене голограммная афиша извещала о «Микадо» в исполнении оперной труппы «Нью Д'Ойлу Карте».
– Ну, ты сразу устроился тут как дома, – заметил Марк, любуясь беспорядком. Он сел на кровать – единственную более или менее незанятую поверхность. – Твоя мать, наверное, пела «Осанна», когда наконец-то избавилась от всего этого хлама. И за пожарную страховку ей теперь платить на пару килобаксов меньше.
Алекс был самым близким другом Марка: в подготовительной школе они жили в одной комнате. Этот коренастый юноша с бульдожьей челюстью, темными, широко расставленными глазами под тяжелыми веками, придававшими ему сонное выражение, был единственным, кто обыгрывал Марка в трехмерные шахматы, и единственным Дартмутским студентом, чей интеллектуальный потенциал оценили как «не поддающийся измерению». Он был талантливым конструктором компьютеров, пока на любительском уровне, и намеревался специализироваться в теоретической физике. Его метасозидательная функция была класса Великого Магистра, но остальные – довольно средними. Из кучи инструментария Алекс вытащил струбцину, закрепил ее на рабочем столе, предварительно расчистив место, и наглухо зажал ЦЭ-шлем. Ловко и уверенно, точно хирургическая медсестра, готовящая пациента к операции, он снял щиток, извлек прижимную ушную прокладку, телефон, коробку с электродными иглами и терморегулирующий блок.
– У мамы полно хлопот с магазином твоего дядюшки Роги, и у нее просто нет времени замечать пустяки вроде моих маленьких увлечений.
Он поставил микросканер и робот-манипулятор, разложил инструменты к нему, виртуальную перчатку и защитные очки. Пошарив в нагромождениях на соседней полке, он взял что-то из хрусталя и серебристого металла, похожее на коробочку для кольца. Вставил в коробочку проводок и подсоединил его к сканеру.
– Твои намереваются закрыть магазин, раз старичок преставился?
– Нет, – буркнул Марк.
Алекс подсоединил к сканеру и мощный мини-компьютер. Засветился монитор Три-Д. Алекс начал нашептывать параметры в микрофон, программируя, и одновременно телепатировал: «Марк мне страшно жаль».
Не надо. ..?
Ждать уже недолго. А пока помалкивай. Дядюшка Роги и мама живы.
У Алекса отвисла челюсть. Он ошеломленно уставился на своего друга.
Марк сказал: «Мы все разыграли. Главным образом я, но с помощью дядюшки Роги. Мама забеременела в прямое нарушение Статутов и решила сохранить ребенка. Генетическая оценка выявила в нем множество летальных генов, но мама доказала мне, что его сознание даст сто очков вперед любому в нашей семье. И моему в том числе. Я решил, что малыш должен жить, и укрыл маму в канадской глухомани вместе с дядюшкой Роги, чтобы было кому о ней позаботиться. Отец и прочие в семье догадались, но не знали, куда я их упрятал. Они понимали, что я ничего не скажу, а главное, им надо было избежать скандала, и они оставили все, как есть. Меня отправили в Орб, подальше от греха, и продержали там до отбытия почти всех человеческих Магнатов. Дед под конец обнаружил их, забрал из Канады и спрятал где-то еще. Наши адвокаты ищут способ оградить маму от ответственности. Ну, и Роги, конечно, не говоря уж о ребенке. Его зовут Джек. Я его еще не видел, а маму с Роги видел в последний раз в августе. И даже не дальнировал им».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
