За делами как-то незаметно для Санти и Ласа прошло заключение договора между двумя мирами и введение Рашида в общий Совет. Узнали они это от Таамира, который в небольшом подпитии приходил к ним жаловаться на жизнь и засилье людьми всего света.
После памятной стычки Повелитель Ин Чу как-то сник, свалил почти все дела страны на советников и министров, целыми днями пропадая в горах или в небе, а ночами просиживая с бутылкой вина у постели не приходящего в себя Эдингера. Подданные его боялись трогать, зная вспыльчивый и жестокий нрав своего господина.
А в голове дракона, не переставая ни на мгновенье, звучали усталые слова мальчишки — йёвалли: "Любить — это значит отдавать всего себя. Ты так не умеешь. Пустая оболочка без души". Они, настойчиво повторяясь, сводили его с ума, заставляя перебирать, как бусинки на четках, день за днем всю бесконечную жизнь. И постепенно Таамир впал в жесткую депрессию. Не было любви в его жизни. Никогда. Не было.
Когда он был молод и горяч, то часто влюблялся, но быстро остывал, разочаровываясь в своих избранницах. Эта была глупа, хоть и красива. Эта высокомерна. Эта холодна. И остальные не лучше. Женщины, с презрением думал молодой дракон, они способны только трещать о нарядах и балах. Сплетницы. Ревнивицы. Склочницы. Развратницы. Пустоголовые кокетки. Он сам не заметил, как постепенно перестал интересоваться ими.
В тот раз молодые драконы задержались на охоте, и на обратном пути их настиг сильный дождь. Порталы открывать никто из них еще не умел. Мокрые и злые Ин Чу доскакали до ближайшего замка и забарабанили в калитку. Мост по случаю очередного перемирия был опущен, но ворота осторожные хозяева на ночь запирали, не забывая опускать решетку.
Охотников встретили радушно: обогрели, обсушили, отмыли и накормили. Таамир, блаженно развалившись в кресле, с удовольствием осмотрел небольшую, по его меркам, но уютную комнату, обитую желтой гобеленовой тканью с голубями и сиренью. Миленько, решил он. Еще бы жаркую девчонку на ночь и рай ему обеспечен. Но чего нет в этой глуши, того нет. Нравы у здешних баронов строгие.
В дверь постучали, и в спальню вошел мальчик-паж лет тринадцати — четырнадцати в синем с голубой отделкой костюме. Узкие штаны и жилетка выгодно подчеркивали стройную среднего роста фигурку, а белая рубашка с широкими рукавами оттеняла иссиня черные густые кудри, лежащие на узких плечах и белую кожу.
— Господину что-нибудь угодно? — вежливо спросил мальчик, поклонившись.
Таамир, не спеша рассмотрел пажа с ног до головы. Красивый, ладно сложен, в меру высок, правда, худощав, но это не беда. И в его голову пришла шальная мысль. А почему бы и нет?
— Господину угодно, — улыбнувшись, проговорил он, — хочешь золотой?
В его руке, как по волшебству, появилась монета. Дракон покрутил ее между пальцами, давая насладиться блеском, и поманил удивленного мальчика к себе.
— Что хочет господин? — спросил он, подходя и снова кланяясь.
— Господин хочет, чтобы ты немного заработал. Тебе ведь нужны деньги? — вкрадчиво спросил он.
Паж, молча, кивнул головой, изумленно глядя на него большими серыми, как у Таамира, глазами.
— Одна ночь — один золотой, — предложил дракон.
— А что я должен делать? — мальчик продолжал непонимающе смотреть на него.
— Наивное дитя природы, — проворковал Таамир, — А что могут делать двое ночью наедине в одной кровати?
Лицо человеческого подростка вспыхнуло, он непроизвольно с ужасом отшатнулся к двери, но Ин Чу ловко поймал его за край жилетки.
— Или бесплатно, тогда намного больнее. И можешь кричать, мне нравится, когда кричат, — он толкнул оцепеневшего мальчика на постель.
— Не надо! — пронзительно вскрикнул тот и попытался вскочить, но дракон, навалившись сверху, всем весом прижал его к кровати.
— Что, не надо? Не надо денег? Не надо боли? Не надо рвать на тебе одежду, потому что ты сам разденешься? Точнее выражайся, мой милый, — Таамир уже нетерпеливо снимал с себя брюки.
— Пожалуйста, пощадите, милорд! — мальчик начал плакать, крупные слезы побежали по щекам.
— Боги, конечно, мой милый! Я не буду делать тебе очень больно, если все остальное ты сделаешь сам, — запустив пальцы в шелковистые волосы подростка, прошептал дракон ему на ухо.
Он отпустил заплаканного измученного мальчика только после полуночи, положив в карман жилетки золотой, как и обещал.
— Это, чтобы к следующему вечеру не болело, — он затолкнул туда же баночку с целебным бальзамом от ран, — а это, дракон положил вслед первой еще одну блестящую монету, — за молчание. Ты понял меня? — Таамир пальцем поднял подбородок пажа и нехорошо усмехнулся, — Я жду тебя, мой милый, не разочаруй меня.
Дождь продлился еще день, потом пришлось ждать, когда просохнут дороги. Уехать незваные гости смогли только через четыре дня и ночи. Осунувшийся мальчик в дорогом костюме пажа, прижавшись лбом к оконному переплету, провожал веселую кавалькаду глазами, полными ненависти и слез.
— Желаю тебе долгой жизни без любви. Пусть никто никогда не полюбит тебя, дракон. Пусть будет у тебя все, кроме любви. Ты ее не достоин, — шептали искусанные Таамиром губы, — Пусть настоящая любовь пройдет мимо тебя, не удостоив взглядом. Пусть даже не заметит тебя, дракон. Ты будешь искать ее, но никогда не найдешь. Потому что пустая душа не может любить. Ты будешь кричать от боли, когда поймешь, как ты одинок. Но никто не услышит тебя, дракон. А когда, ты познаешь всю боль, которую ты принес в этот мир, то будешь жить дальше. Живи долго, дракон, как можно дольше. Я не верю, что когда-нибудь ты раскаешься и искренне попросишь прощения. Меня все равно уже не будет. Ты переживешь меня. Ты многих переживешь. И никогда не сможешь упасть перед ними на колени, чтобы они тебя простили. Никогда.
Вскоре в горах во время бури разбился отец Таамира. Он умер от холода и потери крови, лишь немного не дождавшись помощи. И молодой Ин Чу вступил на престол. У него было все: власть, деньги, драгоценности, дворцы, самые быстрые кони, самое лучшее оружие, самые богатые владения, дорогие вещи и украшения, почитание и страх подданных, внимание многих женщин, красивые юноши-подростки. Вот только не было самого незначительного — любви. Только непонятная преданность Эдингера.
Прошло немало веков, многих стерев из памяти. Но этого первого сероглазого мальчика, он запомнил. Просто мальчик, он даже имени его не спросил.
Эдингер пришел себя только через две недели. Таамир отвернулся на мгновение, а когда снова посмотрел на него, то дракон лежал, глядя пустыми глазами в потолок.
