Как раз перед Димой, внизу, на небольшом ледяном мысу, оказался сторожевой морж. Совсем близко от него, тихо, без плеска, вынырнула из воды голова нового моржа, за ней тотчас же показалась его спина со странным горбом. Дима чуть было громко не рассмеялся: оказалось, что это моржиха со своим детенышем-сосунком на спине. Моржонок плотно прилип к спине матери, крепко обняв ее шею передними ластами. Моржиха с сопением и фырканием выпустила из легких воздух и, вонзив клыки в край льдины, пыталась взобраться на нее. Но грозное движение вожака, его рев заставили ее быстро отступить и искать другое место для лежки.
Дима посмотрел вниз. Торос под ним изгибался небольшой, но крутой дугой, образуя глубокую, почти круглую ложбину или колодец с высокими отвесными стенами. Открытая сторона колодца была обращена к морю и выходила на ровную ледяную площадку. Вправо от Димы и от входа в колодец площадка была очень узка, и лишь немногие из моржей могли здесь поместиться. А влево от входа площадку сплошь покрывали обломки льда. По-видимому, это место не представлялось привлекательным для ищущих покоя моржей.
У самого входа в колодец, в удобной ямке между обломками льда, неподвижно лежал моржонок-сосунок и сладко спал. Именно на него часто и, как показалось Диме, с беспокойством оглядывался сторожевой морж.
«Это, наверное, моржиха, а не морж, — подумал Дима, поймав несколько таких взглядов. — Это ее моржонок…»
Дима еще раз с любопытством посмотрел на площадку, покрытую чудовищными тушами, собираясь спуститься с тороса и вернуться к лыжам.
Глава сорок вторая
БИТВА
Вдруг, бросив случайно взгляд налево, на торосистое поле у края льда, Дима обомлел и прижался в страхе лицом ко льду.
С пятиметровой высоты тороса он ясно увидел, как среди обломков и глыб, прижимаясь ко льду и извиваясь, как кошка на охоте, к моржам подполз большой белый медведь. Подальше, на торосистом поле, Дима заметил два маленьких пушистых комочка, прильнувших ко льду и поводивших треугольниками черных точек — носа и двух глаз. Это была знакомая семья — медведица с медвежатами.
Если бы Дима был более знаком с жизнью в Арктике, то, испугавшись, он в то же время изумился бы.
Почти никто из путешественников и исследователей Арктики не имел случая видеть нападение белого медведя на моржа, хотя упорные слухи и легенды об этом широко распространены среди коренного населения и китобойцев полярных стран. Большинство держится того мнения, что медведь, несмотря на свою силу и свирепость, предпочитает обходить стороной моржа, закованного в двойную броню из твердой кожи и толстых пластов жира. Кроме того, это чудовище обладает грозными клыками и отличается смелостью в защите, которая у него немедленно переходит в нападение.
Увидев, что все внимание медведицы направлено на моржей, а его собственная позиция на высоком торосе обеспечивает ему совершенную безопасность, Дима решил остаться и посмотреть, чем окончится эта охота. На всякий случай он вынул из кобуры световой пистолет, а другой рукой обхватил шею Плутона и прижал его к себе.
Медведица медленно и осторожно, то скрываясь за ледяными глыбами, то припадая к снегу, подползала все ближе. Как только моржиха поднимала голову и озиралась, медведица мгновенно приникала ко льду и замирала, прикрывая свой черный нос лапой и неразличимо сливаясь со снегом. Но едва сторож опускал голову, медведица переползала дальше. Все мышцы ее волнообразно и мягко перекатывались под пушистым мехом. Очевидно, сильный голод заставил медведицу пойти на такое рискованное предприятие, как схватка с моржом.
Дима забыл о времени. Вытянувшись в струнку, затаив дыхание, он следил за хитрым и терпеливым хищником. Медведица подбиралась все ближе к подножию тороса, на котором лежал Дима. Она следила все время за сторожевой моржихой, но Диме удалось уловить ее взгляд, брошенный в сторону тороса, и он понял: охота шла на моржонка, спавшего под торосом. Уже только несколько метров отделяло медведицу от намеченной жертвы. Собравшись в огромный комок и подобрав под себя все четыре лапы, медведица с минуту, вытянув узкую голову, покачалась на поджатых лапах, словно приминая снег под собой. И вдруг, как только сторожевая моржиха опустила голову, медведица взвилась невысоко надо льдом, пролетела в воздухе четыре пять метров и в следующий миг одним ударом ее лапы моржонок был отброшен, словно мячик, в раскрытый вход колодца. Он успел издать лишь слабый, едва слышный в шуме стада и морского прибоя короткий звук, похожий на блеяние новорожденного ягненка.
Но этот почти неразличимый звук донесся до ушей моржихи. С неожиданной быстротой она повернулась вокруг себя и с яростным ревом заковыляла на изогнутых мягких ластах к месту, где оставила своего детеныша.
Медведица, по-видимому, не ожидала встретить совершенно глухое, замкнутое пространство лишь с одним выходом вместо открытого прохода. Ей пришлось броситься за своей добычей к противоположной стене колодца, схватить труп моржонка в пасть, с тем чтобы вернуться к выходу.
Она не успела этого сделать. Разъяренная моржиха с налитыми кровью глазами, не переставая реветь, предупредила ее и закрыла выход своим массивным телом.
Встревоженное ее ревом стадо мгновенно скользнуло в воду и скрылось в морской пучине.
Две матери — медведица и моржиха — остались друг против друга, с глазу на глаз: одна — в неизмеримом горе, при виде жалкого трупа своего детеныша и с жаждой мести за него, другая — в яростном стремлении добыть пищу для себя и своих беспомощных медвежат.
С минуту оба зверя стояли неподвижно, словно изучая друг друга: моржиха непрерывно и оглушительно ревела; медведица с добычей в пасти отыскивала какую-нибудь возможность проскочить мимо врага и ускользнуть из западни.
Но огромная туша моржихи заполняла почти весь проход, а высоко поднятая голова с грозными клыками не позволяла медведице перепрыгнуть через нее с тяжелой добычей в пасти.
И медведица, выпустив труп моржонка и коротко взревев, первая ринулась в бой.
Она сделала небольшой прыжок и нанесла моржихе сокрушительный удар по голове. Этот удар мог бы переломить позвоночник быку. Но голова моржихи лишь слегка качнулась в сторону, а ее огромная туша чуть продвинулась вперед. Тогда мощные, молниеносные удары посыпались на нее со всех сторон, стальные когти вонзались в шею и, цепляясь за глубокие складки кожи, рвали ее.
Ужасный рев зверей далеко разносился по воздуху.
Дима был оглушен этим двойным ревом, он весь трепетал от ужаса, но неодолимое желание не пропустить ничего в этой страшной картине заставило его бессознательно подвинуться ползком к краю ледяного колодца. Плутон тихо скулил, порываясь вскочить и убежать из этого страшного места, но рука Димы крепко обнимала его и не выпускала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
