конечно, может быть подписан не двумя президентами, а другими. Затем Горбачев отступил на достаточное расстояние, чтобы отметить, что он не говорил, что не поедет в Вашингтон, а только сказал, что должен быть достаточный прогресс, чтобы оправдать встречу. Он намекнул, что только Договор о INF не является достаточным основанием, поскольку он не предложил дату встречи на высшем уровне. В заключение он сказал: "Обеим сторонам необходимо подумать. Прояснить, что нужно сделать". Он также отметил, что будет отчитываться перед советским руководством, а Шульц должен отчитываться перед президентом.
В ходе их разногласий по поводу взаимосвязи между сокращением стратегических вооружений и соблюдением Договора по ПРО, ограничивающего СОИ, Горбачев неожиданно выступил с резкой жалобой по совершенно новому, не связанному с этим вопросу: Американские обвинения в советских подрывных "активных мерах" и дезинформации. Он размахивал копией недавно опубликованного доклада Госдепартамента, которого Шульц никогда не видел. Не будучи знакомым с докладом, Шульц защищал его в общих чертах, но он перешел в наступление с другими своими обвинениями, в частности, жалуясь на инцидент с КАЛ 1983 года, а также на советскую кампанию дезинформации, утверждающую, что США несут ответственность за разработку и распространение вируса СПИДа (о чем говорилось в докладе). В целом, этот ожесточенный обмен мнениями не принес пользы ни одной из сторон. Только позже стало ясно, почему Горбачев был так сильно взвинчен и находился в таком боевом настроении.
Шульц вернулся в Вашингтон (с остановкой по пути в НАТО в Брюсселе) с нерешенным вопросом о будущем саммита и состоянием корабля отношений в беспорядке. Шульц постарался как можно лучше изобразить "конструктивный" характер обмена мнениями и свои надежды на необходимый дальнейший прогресс, но оставалось ясно, что неожиданная вспышка по старому вопросу о космическом оружии помешала ожидаемому соглашению о дате саммита.
Только через неделю стало известно, что накануне визита Шульца, 21 октября, на пленуме ЦК произошел серьезный политический конфликт. Хотя самому Горбачеву не было брошено прямого вызова, возглавляемое им коллективное руководство разлетелось на части. Самый ярый бывший, полезный Горбачеву как разведчик и наводчик, Борис Ельцин, начал яростную атаку на ведущего консерватора второго ранга в Политбюро Егора Лигачева. Единственным кадровым изменением на пленуме стала отставка консерватора Гейдара Алиева, но очевидно, что дни Ельцина были сочтены. Горбачев, хотел он того или нет (и после 21 октября, что было уже неясно), пришлось резко наказать его. 11 ноября Ельцин был снят с поста московского партийного руководителя, а 18 февраля 1988 года он был исключен из числа кандидатов в члены Политбюро. Горбачев потерял Ельцина "слева" и, следовательно, потерял свое предпочтительное положение в центре, балансируя между либералами и консерваторами. Теперь Горбачев столкнулся с консе1ваторами, и они ставили под сомнение его неоднократные уступки и компромиссы ради соглашений с американцами, которые в опухоли игнорировали советские интересы.
С момента первой встречи на высшем уровне в Женеве Горбачев пытался преодолеть упорную фиксацию Рейгана на инициативе стратегической обороны с непредсказуемым оружием в космосе, которая угрожала подорвать не только любое соглашение о сокращении стратегических вооружений, но даже стратегическое равновесие и взаимное сдерживание. В течение нескольких месяцев после того, как он признал необходимость проведения переговоров по отдельному соглашению по INF, он также пытался получить хотя бы ключевые положения по стратегическим вооружениям и космическому оружию. Но даже это оказалось не под силу.
Рейган отреагировал с предсказуемой невозмутимостью. Хотя, вероятно, в какой-то степени он был возмущен или, по крайней мере, раздражен, он занял позицию, что он готов к встрече на высшем уровне, если Горбачев будет готов, но сказал: "Встреча на высшем уровне не является предварительным условием для достижения прогресса по текущей повестке дня".
Реакцией Запада на фиаско в Москве было всеобщее разочарование, причем вина возлагалась не на Рейгана, а на Горбачева за то, что он перегнул палку, тем более что несколькими месяцами ранее он уступил в заключении отдельного соглашения по INF. Более того, Горбачев видел ценность не только в соглашении по INF как легитимации контроля над вооружениями, но и во встрече на высшем уровне с Рейганом, где они могли бы еще раз попробовать обсудить космическое оружие и попытаться продвинуть отношения вперед другими способами. Очевидно, ему удалось убедить своих коллег в руководстве
по крайней мере, идти вперед, как планировалось ранее. Спустя всего три дня после отказа от назначения даты саммита, Горбачев уступил и отправил Шеварднадзе в Вашингтон.
Шеварднадзе прибыл в Вашингтон 30 октября с письмом от Горбачева и согласием назначить саммит на 7 декабря. Горбачев по-прежнему добивался ключевых положений по космосу и стратегическим вооружениям, но теперь он рассматривал их как предмет для обсуждения на саммите, а не как необходимое условие.
Переговоры по проверке пределов ядерных испытаний начались 9 ноября, а переговоры по соглашению о INF продолжались. 23-24 ноября Шульц и Шеварднадзе встретились в Женеве и решили большинство оставшихся вопросов по Договору о INF, хотя последние детали (например, могут ли американские инспекторы попасть в Восточную Германию не через Восточный Берлин) были решены только 5 декабря. Более значительный, реальный прогресс был достигнут по соглашению о стратегических наступательных вооружениях (СНВ) - чему способствовало то, что
Уайнбергер подал в отставку. (Министр Карлуччи также уволил нескольких сторонников жесткой линии в Министерстве обороны, в частности Фрэнка Гаффни, избранного Ричардом Перлом преемника). На посту советника по национальной безопасности Карлуччи сменил прагматичный генерал-лейтенант Колин Пауэлл. Также ушел в отставку Кеннет Адельман, жестко настроенный директор Агентства по контролю над вооружениями и разоружению. Чтобы донести свою новую позицию по СНВ, включая некоторые уступки, Советы возобновили работу специального конфиденциального канала через советского посла (начатого ранее при тогдашнем посланнике Доб в), названный CALYPS0.
Президент Рейган продолжал в выступлениях перед американской общественностью, а также в обращениях к своим консерваторам (в частности, в речи перед Фондом "Наследие" 30 ноября) отстаивать свою позицию на высшем уровне и Договор о INF. В то же время он бросил Горбачеву серьезный вызов в отношении советских внутренних дел (таких как религиозные свободы) и военных программ, а также советского участия в конфликтах в третьем мире.
О растущем перекрестном общении между двумя странами свидетельствует публикация 3 ноября издательством Harper and Row перевода книги Горбачева "Перестройка и новое мышление для нашей страны и мира". Кроме того, 30 ноября телекомпания NBC показала интервью с Горбачевым, а четыре дня спустя "Известия" опубликовали интервью с Рейганом.
Вашингтонский саммит
Когда Рейган и Горбачев позировали фотографам перед своей первой встречей, старший хозяин предложил им обращаться
