50. Послушная. Диана
Неделю спустя
— Ты красивая, когда послушная. — На губах Дерлина дрогнула улыбка, которая обычно украшала лицо Лиама. — Даже жалко лишать мир такой красоты.
Заинтересованный, слегка масленый взгляд скользнул по моей открытой спине и ниже, по тонкой ткани темно-синей юбки.
Где-то внутри меня, на самой глубине, таилось желание врезать по наглому лицу чернокнижника объятым огнем кулаком. Но это желание, как и все мои чувства, сдерживали незримые цепи.
Я не могла пошевелиться, пока мне не прикажут. Не могла говорить, пока Дерлин не ослабит давление на разум или чужой голос в голове не прикажет сказать заученные фразы. Ни грусть, ни злость почти не касались сердца, делая из меня марионетку.
Сознание было практически пустым, действия до автоматизма выработаны. Я ела, не чувствуя ни голода, ни сытости, не ощущая вкуса; спала без сновидений, просыпалась без усталости, но и без неги, какая появляется после хорошего отдыха. Время летело, а я его не замечала, живя в каком-то маленьком замкнутом пространстве с такими толстыми, прочными стенами, что даже если бы я решилась на крик, его никто бы не услышал.
Служанка резковато воткнула шпильку в собранные в высокий пучок волосы, задевая острым концом кожу головы, и это на краткий миг вызвало боль и слабое ощущение, что я все еще жива.
Боль помогала не превратиться в одну из тех нежитей, что закопаны на кладбище за академией. Боль была мне необходима. Любая боль, чтобы знать: я живая и могу бороться.
— К чему этот маскарад? — вырвались из меня тихие слова, до этого бьющиеся в мыслях.
Дерлин расслабленно сидел в кресле, крутя в пальцах ножку бокала. Вялость и некая апатия с его стороны на время ослабляли путы, и голос, как и малая часть эмоций, возвращался ко мне. Обычно ненадолго: я быстро утомляла чернокнижника расспросами, и он захватывал сознание, снова и снова забивая меня в угол. Но я не упускала ни одного момента, когда он был расслаблен и не давил на разум, пусть и таких моментов было немного.
Правда, узнать из его уст что-то стоящее так и не удалось. Все мои вопросы врезались в стену его неуместного юмора и сальных словечек. Либо исчезали из-за холода равнодушия.
— Король приезжает, — лениво выдал он и сделал глоток вина.
Сердце дрогнуло от этих слов, и глупая, шаткая надежда венкой забилась в висках.
Приезд короля Эрисфейла ничего не значит для меня. Не мог значить. Если он все эти годы не замечал корень зла в своем королевстве в виде Церрии, что он сможет увидеть сейчас?
Лишь то, что ему позволят. Послушную, довольную скорой свадьбой и своим положением принцессу. Он взглянет на меня, убедится, что все в порядке, и уедет.
Но возможно…
Возможно, он все поймет.
Хотя бы в этот раз.
— О нет, милая, — с едкой усмешкой произнес Дерлин, и вся моя надежда мгновенно растаяла. — Верить в спасение — наиглупейшее решение, которое ты можешь принять. Не разочаровывай меня, принцесса. Ты не кажешься глупой, как болван некромант на троне, которого он не достоин.
Я увидела в зеркале, как мужчина поднялся с кресла и медленно приблизился ко мне, не отрывая взгляда от моего отражения.
— Пошли прочь, — рявкнул вдруг, и служанки, оставив приготовления, спешно покинули комнату. — Аарон слеп, как только родившийся котенок. А сегодня, думаю, ослепнет навсегда.
— Что?
Единственный вопрос вырвался вслух, а прочие, обратившись в смерч мыслей, застучали в голове.
Они намереваются убить короля?
Эта мысль была ясной, как день за пределами Дерил-де-Лоя. Дерлин услышал ее.
— Вот видишь, — наклонившись к моей шее, прошептал он, обжигая кожу дыханием. — Ты вовсе не глупая.
— Вы устроите переворот, — продолжила я, чувствуя, что путы со стороны чернокнижника ослабли. — Смерть короля посеет хаос в объединенных королевствах. Зачем тебе это?
— Мне — ни к чему. Это твоя сумасшедшая мамаша стремится сделать Дерил-де-Лой ядром объединенных королевств. Она столько лет вынашивала в своей больной голове эту идею, что перестала соблюдать осторожность. Она глупа, как и вся ее родня. Но ты на нее непохожа. Вероятно, острый ум достался тебе от отца. Как считаешь?
Мужчина улыбнулся моему отражению, не спеша проводя пальцами вдоль обнаженной руки.
Я почти не ощущала этого касания. Не было ни трепета, ни даже брезгливости. Ничего, что помогло бы остановить его.
— Ты считаешь ее глупой, но прислуживаешь ей.
Оскорбительные слова, казалось, ничуть не задели чернокнижника. Судя по довольному выражению лица, ему нравилось, что я говорю, и это больше походило на игру. Обычная забава, которая избавляла его от скуки.
— Да, она редкостная дура. Но сильная дура, стоит заметить. Служить ей — небольшая плата за то, что я получу.
— И что же ты получишь?
Необдуманный вопрос вышел мне боком. Дерлин резко ухватил меня со спины за шею, сжал, впиваясь ногтями в кожу. Из горла вырвался еле слышный, придушенный хрип, и на краю сознания замельтешил страх.
