одним словом! Кто тебя так обласкал?
– Там… – она неопределенно махнула рукой. – Старые люди.
– Ладно, – сказал я. – Обо всем по порядку. Для начала… Мне нужно как-то к тебе обращаться. Ты не будешь возражать, если я стану называть тебя… скажем, Кьяррой?
– Нет, – подумав, ответила она. – А это что-то означает?
– На одном малоизвестном наречии – «огонь-девка», – усмехнулся я. – Как раз для тебя.
«Хотя бы в одном смысле слова», – добавил про себя.
– Пускай, – после паузы сказала девчонка. – Мне нравится. Звонко.
Я уже заметил: она всегда подолгу думает, прежде чем заговорить. Может быть, не очень хорошо понимает обращенную к ней речь, а может, подбирает нужные слова. Я склонялся ко второму варианту.
– А тебя называли Санди, – произнесла она. – Я слышала.
– Это сокращение. Я – Рок Сандеррин.
– Большое имя, – задумчиво сказала Кьярра.
– Ты имеешь в виду, длинное?
– Нет. Большое, – она изобразила руками в воздухе какую-то фигуру. – И громкое.
– Я бы так не сказал… Известное в определенных кругах – это да.
– Ты не понимаешь, – покачала она головой. – Большое и громкое – это не то, что ты сказал.
– Звучное? – предпринял я еще одну попытку, но Кьярра только вздохнула, и я отступился. Какая мне разница, кажется ей мое имя таким или этаким? – Не важно. Называй меня Санди.
– Мне нравится – Рок.
– Хорошо, называй меня Роком, – согласился я, хотя так ко мне не обращались со времен далекого детства. Я уже и забыл, как это звучит.
– Зачем? – спросила Кьярра, указав на котелок.
Я как раз в нем помешивал: вода закипела быстро, и я добавил к крупе приправы и ломтики вяленого мяса.
– Есть будем.
– Так вкуснее, – кивнула она на обглоданную кость, которую я пока не выбросил. Подумала и добавила: – Сырое мясо лучше. Это очень соленое.
– Сырого нет, – ответил я. – И я сказал уже, что не умею охотиться.
– Я умею.
– В лесу?
На этот раз последнее слово осталось за мной, и я добавил:
– Люди не едят мясо сырым. Ну, за редким исключением.
Как же, знал я одного любителя побаловаться рубленой говядиной с луком и перцем. Говорят, вкусно, но я воздержался от дегустации. Наверно, правильно сделал: пару лет назад тот гурман умер. Оказалось – подцепил через эту свою сырую говядину червя, который и быков-то убивает, не то что человека. Думал, просто недомогает, а потом стало поздно. Говорили, его бы и чародеи не спасли – черви ему все внутренности источили.
Конечно, такое может случиться с каждым: не всегда есть возможность приготовить что-то как следует, а оголодаешь – и вовсе тухлятине рад будешь. Но зачем нарочно-то такое употреблять? Не в древности живем, огонь давно научились разводить…
– Что ж, – сказал я. – Вот и познакомились.
Кьярра кивнула, разглядывая огонь в очаге и принюхиваясь: пахло аппетитно.
– О каких старых людях ты говорила?
– Старых людях? – удивилась она.
– Ты сказала, что какие-то старые люди называли тебя Бурушкой, – скрипнув зубами, произнес я.
Никогда не отличался терпением, но сейчас деваться было некуда: если я хочу хоть что-то ра-зузнать, придется разговаривать с девчонкой, как с дурочкой – повторяя одно и то же по дюжине раз, пока до нее не дойдет. Хотя нет, неправильное сравнение. Не как с дурочкой – как с иностранкой, которая толком не знает нашего языка, а тем более обычаев. Вот это будет верно.
– А… – протянула Кьярра. – Они жили рядом со мной.
– В горах?
Она кивнула.
– И как же вы… хм… познакомились? Я думал, люди боятся драконов, тем более диких.
– Боятся, – согласилась Кьярра. – Они тоже сперва боялись. А потом я стала не дикая.
– Они тебя… м-м-м… приручили? То есть думали, что приручили?
Она кивнула.
– И как это вышло?
– Просто. Они пришли и стали жить в горах. Недалеко от моего дома, только ниже. – Кьярра протянула руку и пальцем подтолкнула уголек, готовый выпасть на пол, обратно в очаг. – У них были козы. Много.
– И ты, надо полагать, не отказывалась ими полакомиться?
Она замотала головой и сердито взглянула на меня.
– Мама запретила мне брать что-то у людей! Сказала, от этого может быть большая беда!
– Вот даже как… – протянул я. – А где твоя матушка? Или ты уже жила одна? Как положено по вашим обычаям?
– Мы жили вместе, – сказала Кьярра после паузы. – Но однажды мама улетела. Она часто улетала надолго, я привыкла. И я уже умела охотиться в одиночку. Наверно, по-вашему, это значит – стала взрослая?
– Пожалуй, – согласился я. – Если можешь выжить в одиночку, то ты взрослый. Даже если лет тебе еще совсем мало.
– Вот так и было. Но я еще не отселилась. Поблизости не было хороших мест. Кругом люди. Мама искала, куда улететь вдвоем. Чтобы совсем дикие горы. И дичи хватало.
Я отметил это, чтобы вернуться позже. Искала? Что именно искала и каким образом? Просто высматривала сверху подходящие места, узнавала, кто обитает поблизости? Может, и так, но что-то мне подсказывало: не все здесь настолько просто…
– Ее все не было и не было, – тоскливо произнесла Кьярра, глядя в огонь. – На третью зиму я поняла… она не прилетит.
– Ты не пробовала ее искать? – невольно спросил я.
– Нет. Я никогда не улетала далеко от дома. Страшно. И я не знала, где искать. Она не сказала.
Я помолчал. Глупо было предполагать, что ее мать нашла где-то пристанище поуютнее, а то и нового кавалера, и решила остаться там, бросив неразумную дочь выживать, как сумеет. Скорее всего, с ней что-то случилось, а что именно – оставалось только гадать.
– Выходит, ты еще очень молода? – спросил я наконец.
– Наверно. Я не знаю, как считать на ваши годы.
– А что ты помнишь? Я имею в виду у людей?
Может, хоть так удастся сориентироваться и прикинуть, который ей год. Или век – драконы живут долго.
– Ну… – Кьярра пошевелила пальцами босых ног. Это зрелище ее явно забавляло. – Как драконы еще были дикими, я не помню. Мама помнила, рассказывала. А как в наших горах появились рудники – уже помню.
Я чуть не подавился похлебкой, которую как раз пробовал на соль. Язык обжег – это точно.
– Ваши горы – это которые?
– Те, в которых я жила.
– Это понятно! Где они находятся? – Я осекся. – Тьфу ты, ты же не сможешь объяснить… Хотя…
Где-то у меня была старая карта, довольно грубая, но очертания континента, рек и озер на ней вполне узнаваемы…
– Гляди-ка, – я расстелил карту на полу. – Вот здесь – Таллада, город, в который тебя привезли. Ближайшие горы – вот они, рудники примерно в этих местах. А это – река. Узнаешь? Так она должна выглядеть сверху.
– Похоже, – согласилась Кьярра, по-птичьи склонив
