class="p1">– Но поменьше?
– Нет! Просто – другой, – Кьярра вдруг сощурилась, и выглядело это угрожающе. – Если я не знаю слов…
– Я вовсе не смеялся над тобой, – поспешил я сказать. Не хватало еще, чтобы оскорбленный дракон разнес мой дом! – Неудачно выразился. Я хоть и знаю слова, как ты говоришь, но вот с чувством юмора у меня проблемы. Извини.
– Ладно… – Она посопела и произнесла: – Я очень давно не разговаривала. Ни с кем после мамы. Старые люди говорили со мной, а я отвечала, но только в голове. И они говорили не так сложно, как ты.
– Еще раз прошу прощения, – искренне ответил я. – Я все время забываю, что ты не такая, как я. Постараюсь говорить проще… Ты не можешь объяснить, чем я отличаюсь от чародеев? От Тродды с Сарго и того, первого?
– Слов нет, – развела рукам Кьярра. – Но первый был похож на тебя больше, чем они.
«О чем это она?» – удивился я. Чародеи никогда не бывают провожатыми, равно и обратное. Какое же сходство увидела между нами Кьярра? Может быть, чисто внешнее? И я уточнил:
– Как он выглядел?
– Почти как ты, – подтвердила она мою догадку и добавила: – Такого же размера. Но толще. Без волос.
– Лысый, что ли? Или бритый?
– Я не знаю, как называется. Без волос, и все. И лицо светлее твоего, а глаза – темнее. Ты его знаешь?
– Нет, похоже, не знаю, – ответил я. – Хорошо… Мы остановились на том, что ты очнулась в плену. Скажи, это первый чародей передал тебя Сарго и Тродде?
– Нет. Они пришли ночью и шумели. А потом плот поплыл сам по себе.
– И тот, первый, ничего не сделал? Не пытался догнать?
Кьярра помотала головой. Потом потянула носом и спросила:
– А когда можно есть?
– Уже готово, – ответил я, заглянув в котелок. – Погоди, горячо.
– Мне не горячо! – заверила она.
– Тебе – нет, а себе я отложу и подожду, пока остынет. А ты… гм… умеешь есть ложкой? – осторожно спросил я.
– Попробую, – неуверенно сказала Кьярра. – Я видела, как люди это делают. Неудобно.
– Я дам тебе ложку побольше, – вздохнул я и нашел черпачок. В самый раз, если использовать в качестве тарелки котелок. – Держи вот так… Обляпаешься – не страшно.
– Как же не страшно, еда пропадет… – пробубнила она с полным ртом и неловко махнула зажатым в кулаке черпачком. – Я подберу…
Клянусь, котелок опустел прежде, чем я приступил к трапезе. Если бы Кьяррина голова в него влезла, она бы и стенки вылизала, уверен.
– Ты ничего не ел по дороге, – сказала она, махом опростав кувшин с водой. – Я слышала, как Тродда спрашивала… Почему? Что такое зарок?
– Зарок – это если обещаешь чего-то не делать, – объяснил я. – Вот как ты обещала матери не брать ничего у людей.
– А ты зачем-то обещал не есть?
– Нет. Я их обманул, – ответил я. – Я просто… такой вот.
– Какой? – Похоже, вместе с сытостью Кьярра обрела хорошее настроение.
– Немного странный. Могу не есть неделями – просто не хочу.
– А сейчас?
– И сейчас не хочу, – признался я. – Но приходится. Неизвестно, когда в следующий раз удастся нормально перекусить… Из-за этого меня в детстве считали подменышем, представляешь?
– Нет, – честно ответила Кьярра. – Что это такое?
– Люди верят, что какие-то существа иногда подменяют младенцев своими детенышами, – пояснил я. – И те, хоть внешне и похожи, все-таки сильно отличаются от человеческих. Например, слишком много едят или непробудно спят, а еще у них непременно есть какой-то изъян. Хвостик там или лишний палец на руке или ноге. Или глаза разного цвета.
– А у тебя что? – с интересом спросила она и попыталась заглянуть мне за спину. Явно в поисках хвоста – глаза-то она видела, а они у меня одинаковые. Да и руки на виду.
– Ничего. Но лет до трех, рассказывали, меня было не добудиться. А если я просыпался, то ел за пятерых. Потом все сделалось наоборот. Здорово меня это выручало…
– Почему?
– Ну как почему… Всех еще только расталкивают с руганью, а меня давно след простыл – я на речке раков ловлю или вообще на ярмарку утянулся ни свет ни заря. А оставят без обеда или ужина за баловство – с меня как с гуся вода, я не голодный вовсе. Какое же это наказание? Правда, – добавил я справедливости ради, – иногда после такой голодовки на меня нападает жор. Вот чтобы такого не случилось, когда под рукой ничего нет, приходится запихивать в себя что-то через силу.
– И спать про запас? – спросила вдруг Кьярра.
– Нет. Не выходит, – ответил я после паузы. – Не помню, когда последний раз действительно засыпал. Наверно, тогда же, в детстве. Ты и это заметила?
Она кивнула и сказала:
– Теперь моя очередь спрашивать.
– Ты уже начала, – усмехнулся я. – Продолжай.
Глава 8
На этот раз Кьярра долго размышляла, прежде чем задать вопрос, и наконец развела руками:
– Не знаю.
– То есть?
– Не знаю, о чем важном говорить, – пояснила она. – А о другом – глупо. Зачем зряшные слова?
– Так ты начни с простого, а там, может, доберешься и до серьезного, – предложил я. – Подумай пока, а я котелок водой залью, иначе его потом отскребать замучаешься…
Я вернулся быстро, и, стоило мне появиться на пороге, Кьярра сказала:
– Ты даже работаешь в перчатках. Всегда. И огонь разводил, и еду готовил. Почему?
– Это длинная история, – ответил я и уселся поудобнее.
– А ты куда-то торопишься?
Вообще-то, да, торопился, но час-другой погоды не делали. К тому же после того, что рассказала о себе Кьярра, отделываться от нее было как-то нехорошо.
– Когда-то давно я не носил никаких перчаток, – сказал я и принялся снимать рабочие, верхние. Под ними у меня были еще одни.
Многие поражаются, как я ухитряюсь управляться с делами в такой сбруе, да не с грубой работой. Когда я говорил, что могу подшить одежду по Кьярре, я не преувеличивал – действительно могу. Дело привычки – можно выучиться держать иголку и в перчатках, тем более, они у меня тонкой выделки, недешевые. Самая дорогая часть моей амуниции, если на то пошло: всегда нужно иметь при себе несколько пар на смену, потому что порвать перчатки или прожечь, особенно в походе, – раз плюнуть. Своему мастеру я платил щедро, и он старался на славу. Наверно, ни у одной столичной модницы не было вещей такого качества…
– Я слышала, Тродда шепталась с мужем. Гадала, что у тебя с руками. Обожжены или еще что. Но это вряд ли, – со знанием дела заметила Кьярра. – Тогда бы ты не смог так ловко все делать.
