Решение пришло внезапно. Оставался единственный и последний шанс на спасение. И Соловьев решил им воспользоваться.
— Юрий Ардальонович, распорядитесь, чтобы команда вооружилась! — приказал он помощнику. — Но винчестеры пусть каждый держит за спиной. Мы откроем огонь, когда красный подойдет к борту. В первую очередь нужно свалить комендоров у пушки и убить командира.
Замысел капитана был понятен. Захватив корабль красных, можно воспользоваться им как буксиром и стащить шхуну с камней.
18
Сторожевик шел прямо на шхуну.
— Кажется, сели на мель! — сказал Крылов.
— Вижу! — ответил командир. — В тумане на камни напоролись.
Шхуна находилась совсем близко. Уже различимы стали рисунок рангоута и люди на верхней палубе.
— Пулемет к стрельбе изготовить! — приказал Яхонтов пулеметчикам, которые расположились на корме. Укрытые невысокой надстройкой, они оставались невидимыми со шхуны.
Командир прикидывал, как приблизиться к шхуне, чтобы не сесть на мель рядом с ней. Лучше всего подойти с кормы. Дав самый малый ход, Яхонтов осторожно подводил корабль к шхуне. С глухим стуком ударились борта. Разом взметнулись на палубе шхуны языки желтого пламени. Загрохотали выстрелы. В руках у зверобоев винчестеры. Тщательно целясь, они стреляли в красных военморов.
Яхонтов видел, как, раскинув руки, падал на спину Крылов, как один за другим погибали возле орудия комендоры. Один из них, отталкиваясь руками от палубы и скользя в собственной крови, пытался встать на ноги. В следующий миг Яхонтов услыхал гулкую пулеметную очередь. Пулемет на корме бил длинными очередями. На палубе шхуны корчились раненые зверобои. Кто попроворнее, успели нырнуть вниз. Но большинство лежали прошитые пулями.
Бой быстро кончился.
Яхонтов почувствовал вдруг, что мерзнет голова, заметил — нет шапки, видно, сбило ее пулей. Он спустился с холодного мостика, подошел к лежавшему в луже крови Крылову. Руки комиссара по-прежнему раскинуты, открытые глаза безучастно смотрели в серое небо. Крылов был мертв.
К Яхонтову привели раненого капитана зверобойной шхуны.
— С-соловьев?! Это вы?!
— Как изволите видеть, господин прапорщик, перед вами бывший ваш сослуживец, — кривясь от боли в раненом плече, сквозь стиснутые зубы произнес задержанный.
— Как вы здесь оказались? — продолжал допрашивать Яхонтов бывшего лейтенанта Соловьева, которого никак не ожидал здесь встретить.
— Судьба-индейка забросила в сей отдаленный край, — хмуро отвечал Соловьев.
— Чье это судно?! — повысил голос Яхонтов. — И почему оказали нам вооруженное сопротивление?
— Судно принадлежит пушно-меховой компании «Свенсон», а я вдвоем с небезызвестным вам лейтенантом Цветковым зафрахтовал его для целей охоты на пушного зверя, — пояснил капитан шхуны. — Да вот, кстати, и он, — Соловьев кивнул на приблизившегося к нему сослуживца.
Яхонтов вспомнил, узнал его. В зверобоях, одетых в меховые малицы, он одного за другим распознавал бывших своих сослуживцев по военному транспорту «Магнит».
— Вы не ответили на мой вопрос: почему стреляли?!
— С испугу, наверно, получилось такое, — помедлив, ответил Соловьев. — Сбились с курса, заблудились в тумане, а тут вы подошли…
— Куда подевали транспорт «Магнит» после угона из Владивостока? — Яхонтов смотрел в упор на бывшего своего помощника. Судьба корабля, которым Яхонтов некогда командовал, была не безразлична ему.
— Разве вы не слыхали о том, что все наши корабли попали в жестокий шторм на траверзе острова Квельпарт? — вопросом на вопрос отвечал Соловьев.
— Слышал от вновь прибывших узников в бухте Горностай.
— Погибло несколько номерных миноносцев, а «Магнит» так плотно сел на камни, что снять его и потом не удалось. Да, собственно, и снимать было нечего: корпус развалился на части при бешеном волнении, — солгал Соловьев. — Чудом удалось спасти команду.
Не мог офицер флота признаться в таком неблаговидном поступке, как продажа отечественного военного судна коммерсантам чужой страны.
— Откуда теперь пришли на Командоры? — Яхонтов остался неудовлетворен ответами бывшего сослуживца, который организовал мятеж на «Магните», а потом угнал судно из Золотого Рога на чужбину.
— Из Михайловской гавани, — отвечал Соловьев. — С Американского континента…
— Вы ответите перед трибуналом, Соловьев, за содеянное вами! — возмущенно произнес Яхонтов.
— Я пощады не жду, — тихо сказал Соловьев.
«Высажу его на берег и передам Вострецову, — подумал Яхонтов. — Там разберутся, зачем он так рвался к берегу».
Ведя на буксире зверобойную шхуну, сторожевик взял курс на Аян.
19
С наступлением темноты Вострецов со своим штабом расположился в здании освобожденной гауптвахты. Она находилась совсем близко от офицерских домов, откуда осажденные пепеляевцы вели винтовочно-пулеметный огонь по наступающим красным бойцам.
Гарнизонная гауптвахта, построенная еще в прошлом веке, давно стала городской тюрьмой, где в мирное время содержались лихие люди, устроившиеся с корыстными целями на золотые прииски, проштрафившиеся мехоторговцы-спекулянты, занимавшиеся обманом местных охотников. При Пепеляеве в камерах гауптвахты отбывали срок ареста офицеры, участники запрещенной генералом игры в кукушку, дуэлянты и дебоширы.
Здание, в котором разместился комбриг Вострецов, прочное, одноэтажное, с толстыми каменными стенами. Окна в нем крохотные, забранные железными решетками. Ни одна пуля не залетела внутрь помещения за время ожесточенной перестрелки.
Кроме комбрига в здании гауптвахты находились начальник штаба бригады Николай Верещагин, порученцы, связисты и подполковник Варгасов. Верещагин заменил погибшего в боях под Спасском опытного начштаба, провоевавшего несколько лет в офицерском чине на германском фронте.
— Не слишком ли затянулась наша операция, Степан Сергеевич? — обратился к комбригу начальник штаба.
— Да, мы, кажется, застряли, — молвил в ответ Вострецов. — Ведь мы почти у самой цели экспедиции. Центр города в наших руках, и необходимо последнее усилие, чтобы противник не выдержал.
— Вы полагаете, они сдадутся?
— А что им еще остается делать? — уверенно произнес Вострецов. — Но требуется нанести еще один ощутимый удар в центр вражеской обороны. Надо нащупать штаб дружины, где укрылся Пепеляев. С его пленением экспедиция будет завершена. Да и войне — конец!
— У меня есть одна заманчивая идея, Степан Сергеевич, — начал начальник штаба.
