Обернувшись, она увидела за аркой входа белый плащ Лафеома.
Пыточную кружило, точно в водовороте. Морион втягивал боль Намании, усиливал и расплескивал по стенам. Девушка не могла удержаться на ногах. В ушах звенели крики и рев ветра, по лицу бил воздушный поток.
Намания издала сдавленный, булькающий всхлип. Блеснул нож, горло целительницы ухмыльнулось кровавой раной; и разрез открылся, и послышался голос:
– Она совесть твоя, о царь! Убей свою совесть, чтобы она не остановила тебя!
Обезумев, Изомира вскочила и метнулась вниз, по узкой лестнице, ведущей в сердце подземелья, к шару.
Ступени пугающе колыхались под ногами. Невидимые, воющие призраки тянулись из темноты, пытаясь удержать. В рассудке Изомиры удерживалась последняя мысль – убежать как можно дальше от царя; и пути к бегству она не видела.
Тяжело дыша, она влетела в зал и на несколько мгновений застыла, глядя на шар. Тот со стонами вертелся на каменном основании, в муке разбрасывая кровавые искры.
Призрачный отблеск выхватил изо мрака человечье лицо. Он был здесь; царь Гарнелис потянулся к ней окровавленными руками, и тянулся, даже когда девушка провалилась в беспамятство.
Элдарета уложили в постель в личных покоях Эльрилла, и накрыли несколькими одеялами из теплой белой шерсти, но он все равно дрожал. Застрявшие в дверях Танфия и Линден озабоченно наблюдали, как Эльрилл и Лийет склоняются над больным, тихо переговариваясь, и поят из кувшина горячим, пахучим травяным настоем. Пещера была просторна, скругленные ее стены жемчужно мерцали. Двое замфераев держали поднос с мазями и повязками, покуда Лийет обрабатывала рану на плече Элдарета.
– Вы можете идти, – заметил Эльрилл, оглянувшись на Танфию и Линдена.
– Я хочу быть уверена, что с ним все хорошо, – упрямо возразила Танфия.
– Так и будет. – Эльрилл отмахнулся от нее, как от надоедливой девчонки.
Танфия взвилась.
– Мы его нашли. Он мог умереть там на склоне, если б мы его не заметили и не спасли.
– Верно, и мы благодарны вам.
– Я хочу знать, кто он.
Вождь шаэлаир обратил к ней бесстрастный лик.
– А если ли вам до него дело?
– Конечно, – ответила Танфия. – Он мог принести вести из мира.
Эльрилл поджал губы.
– Значит, вы заботитесь скорей о себе, чем о его здравии?
– Заботимся о моей сестре, если вы не забыли.
– Ох, да пусть остаются, – проговорил Элдарет. Голос его срывался от усталости. – Они меня спасли. Просто они люди, Рилл. Да и я их хочу расспросить.
– Позже, – твердо ответил Эльрилл. – Когда ты поправишься.
– Пара часов сна, и я буду в полном… – Элдарет замолк. Озноб унялся, и послышался тихий храп.
– Значит, это и есть Элдарет, – проговорил Руфрид. – Слышим мы о нем постоянно, только кто он такой?
Наступил вечер. В огромной пещере мерцали точки светильников. Сквозь стены сочился лунный и звездный свет; прожилки в хрустале мерцали, как застывший дым. Площадки, как перевернутые шляпки грибов, плыли в полумраке. Проходили мимо шаэлаир, собираясь на вечернюю трапезу, и музыканты уже завели свою странную, протяжную песнь, более чем когда-либо трогавшую Танфию до глубины души.
– Мы не знаем, – прошептала она. – Это мы и хотим выяснить.
Глаза Линдена сверкнули.
– Ты понимаешь, что это значит, Руфе? Если он смог добраться сюда – мы сумеем уйти!
– Да, только ты не особенно радуйся, – отрубил Руфрид. – Зима еще. Ты рассказывал, в каком состоянии вы его приволокли. Коней брать нельзя; по насту им брести еще тяжелей, чем по мягкому снегу.
– Знаю, но…
– Тшш! – Танфия ущипнула Руфрида за бедро, пытаясь задушить спор в зародыше. – Эльрилл идет.
Сидеть одесную Эльрилла гостям дозволялось не за всякой трапезой; обычно их усаживали пониже за столом. Как ни дружелюбны были шаэлаир, к людям они относились свысока. Но в этот раз Силь провела путешественников на места рядом с Эльриллом и Лийет.
Элдарет уже восседал там, обок вождей шаэлаир. Его переодели в длинные штаны и переливчато-жемчужную рубаху, и хотя бледность еще не сошла с его лица, пришлец явно не делал себе поблажек из-за перенесенных тягот. Танфию это восхитило.
– А он крепок, – прошептала она.
– Излучинский, не иначе, – сухо отозвался Руфрид.
Вокруг расселись любимые спутники Эльрилла – снежно-бледные мужчины и женщины, двигавшиеся с изяществом паутинки. Полдюжины замфераев принесли вино и закуски. Большинство удалилось, но один, к удивлению Танфии, задержался.
– Сегодня, – заговорил Эльрилл, – как вам известно, из долгого и опасного пути вернулся к нам наш добрый друг Элдарет. Сейчас он готов сообщить нам причину своего прибытия. Орке, – он указал на подземца, – останется, ибо мнится нам, что дело касается всех нас будь то люди, элир или замфераи.
Элдарет вздохнул и потер шею.
– Дурные у меня вести. – Он глянула на Танфию и товарищей. – Эльрилл вкратце поведал мне, как вас сюда занесло. Вы пытались отыскать сестру. Полагаю, при вас я могу говорить открыто. Чем больше людей сорвет шоры с глаз, тем лучше.
То, что случилось с вашей сестрой, происходит, – увы! – всюду, и тысячекрат хуже в самой Парионе и ее окрестностях. Полагаю, царь не остановится перед тем, чтобы забирать стариков и детей, покуда последний из его подданных не сгинет в жерновах проклятой Башни.
Гарнелис набрал огромную армию, дабы подчинить народ своей воле – что и без того было легче легкого, покуда мы были ему беззаветно верны. Но я поднял небольшое восстание, и за это мен преследуют. Из города мне пришлось бежать, и я объехал всю Авентурию, пытаясь предупредить людей.
Шаэлаир озабоченно переговаривались. Элдарет осадил их одним взглядом и продолжил:
– Не думайте, что это лишь людская беда! Я пришел сюда, потому что безопасности нет, и даже Сребренхольм может не остаться в стороне, ежели это безумие будет продолжаться! Гарнелис стремится уничтожить все, что ценил прежде.
Пальцы Линдена неосознанно стиснули запястье Танфии.
– Вы приехали из Парионы? – спросил он. – И вы видели… рекрутов?
Элдарет серьезно глянул на него.
– Увы. Их морят до смерти непосильным трудом – если раньше несчастных не сгубят несчастье или хворь – но взамен погибшим привозят новых и новых. Город в ужасе. Но царю все неважно, покуда Башня продолжает строиться.
Линден понурил голову. Танфия старательно сдерживала слезы, обжигавшие глаза и горло, стараясь не сорваться. Руфрид обнял их обоих.
– Простите уж, – мягко проговорил Элдарет. – Хотел бы я утешить вас, но не могу. В самой Парионе никто не понимал, насколько все худо, пока царь не снес Старый царский театр, чтоб на его месте возвести Башню.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
