— Что ты имеешь в виду?
Я обещал отдать тебе все, что останется после того, как я разделаюсь с «Воргой».
— Ты разделался с «Воргой?» — изумленно спросила она.
— Нет, дорогая, ты разделалась со мной. Но я сдержу обещание.
Она рассмеялась.
— Щедрый Гулли Фойл… Расщедрись по-настоящему, Гулли. Развлеки меня немного.
— Завизжать как крыса? Я не умею, Джиз. Меня выдрессировали на охоту; ни на что больше я не способен.
— А я прикончила тигра… Сделай мне одолжение, Гулли. Скажи, что ты был близок к «Ворге». Признайся, что я погубила тебя за шаг до победы. Ну?
— Хотел бы я это сказать, Джиз… Увы. Я застрял. Сегодня я пытался напасть на новый след.
— Бедный Гулли. Не исключено, что я вызволю тебя. Скажу… что обозналась… или пошутила… что на самом деле ты не Гулли Фойл. Я знаю, как убедить Саула. Я могу сделать это, Гулли… если ты по-прежнему любишь меня.
Он посмотрел на нее и покачал головой.
— Между нами никогда не было любви, Джиз. Ты сама понимаешь это. Я слишком целеустремлен, чтобы быть способным на что-либо, кроме охоты.
— Слишком целеустремлен, чтобы не быть дураком!
— Что ты имела в виду, Джиз… говоря, что Дагенхем спас тебя от Жофре Мартель? Ты знаешь, как его убедить… Что у тебя с ним общего?
— Я на него работаю. Я — один из его курьеров.
— Ты хочешь сказать, он тебя шантажирует? Угрожает упрятать тебя назад, если…
— Нет. С этим было покончено в первую минуту нашей встречи. Он хотел захватить меня, а вышло все наоборот.
— То есть?
— Не догадываешься?
Фойл ошеломленно раскрыл глаза.
— Джиз! С ним?
— Да.
— Но как?! Он…
— Существуют меры предосторожности… Я не хочу касаться подробностей, Гулли.
— Прости… Долго он не возвращается.
— Не возвращается?..
— Дагенхем. Со своим войском.
— Ах, да, конечно. — Джизбелла снова коротко рассмеялась; потом вдруг неистово зашептала: — Ты и не знаешь, что ходил по проволоке, Гулли. Попытайся ты разжалобить меня или подкупить, или заверить в своей любви… О, господи, я бы уничтожила тебя. Раскрыла бы всему свету, кто ты… Кричала бы об этом на всех перекрестках…
— О чем ты говоришь?
— Саул не вернется. Он ни о чем не догадывается. Можешь проваливать в ад.
— Не верю.
— Думаешь, он задержался бы так долго? Саул Дагенхем?
— Но почему ты ему не сказала? После того, как я бросил тебя…
— Потому что я не хочу, чтобы он попал в ад вместе с тобой. Я не имею в виду «Воргу». Речь идет кое о чем другом — ПирЕ. Вот из-за чего тебя преследуют. Вот к чему они рвутся. Двадцать фунтов ПирЕ.
— Что это?
— Вспомни… Когда ты вскрывал сейф, не было там маленькой коробки? Сделанной из ИСИ… Инертсвинцового Изомера?
— Была.
— Что находилось внутри?
— Двадцать зернышек, похожих на кристаллы иода.
— Что ты с ними сделал?
— Два отправил на анализ. Никто не смог выяснить, из чего они. Над третьим вожусь я сам в своей лаборатории… когда не кривляюсь перед публикой.
— Ты возишься… Зачем?
— Я расту, Джиз, — мягко произнес Фойл. — Не трудно сообразить, что именно это нужно Престейну и Дагенхему.
— Как ты поступил с остальными зернышками?
— Они в надежном месте.
— Они не могут быть в надежном месте. Не может быть надежного места. Я не знаю, что такое ПирЕ, но мне известно, что это дорога в ад. Я не хочу, чтобы по ней пошел Саул.
— Ты так его любишь?
— Я так его уважаю. Он первый человек, кто показал мне, что стоит перейти под чужие знамена.
— Джиз, что такое ПирЕ? Ты знаешь.
— Догадываюсь. Я сопоставила все известные мне факты и слухи. И у меня появилась идея… Но я не скажу тебе, Гулли. — Ее лицо осветилось яростью. — На этот раз я бросаю тебя. Я оставляю тебя беспомощным и во мраке. Испытай, каково это, на собственной шкуре. Насладись!
Она вырвалась и побежала по зале. И в этот момент упали первые бомбы.
Они шли, как метеоритный поток; не столь многочисленны, но куда более смертоносны. Они шли на утренний квадрант; на ту сторону земного шара, которая находилась на границе между светом, и тьмой. Покрыв расстояние в четыреста миллионов миль, они столкнулись с Землей.
Их космической скорости противостояло быстродействие земных военных компьютеров, за микросекунды обнаруживших и перехвативших новогодние подарки с Внешних Спутников. Рой ослепительно ярких звезд вспыхнул в небе; это были бомбы, детонированные на высоте пятьсот миль над их целью.
Но так тонка была грань между скоростью атаки и скоростью обороны, что многие прорвались. Невидимые траектории завершились титаническими сотрясениями.
Первый атомный взрыв, уничтоживший Нью-Йорк, резко встряхнул особняк Престейна. Стены и пол свели страшные судороги. Гости повалились на роскошную мебель и друг на друга. Удар следовал за ударом. Почва содрогалась от землетрясений. Оглушающие, леденящие душу взрывы, неестественно бледные вспышки лишали людей рассудка, оставив лишь голый, примитивный ужас обезумевших животных, в панике вопящих, спасающихся, бегущих. За пять секунд новогодний вечер у Престейна из изысканного приема превратился в дикий хаос.
Фойл поднялся с пола. Он посмотрел на сплетенные, извивающиеся тела на паркете, заметил пытающуюся освободиться Джизбеллу, сделал шаг вперед и остановился. Вокруг продолжало грохотать. Он увидел ошеломленную и раненую Робин Уэднесбери, еле поднимающую голову, и сделал шаг к ней, но снова остановился. Он понял, куда должен идти.
Фойл ускорился. Грохот и молнии обратились вдруг в скрежетанье и мельтешенье. Конвульсии землетрясений стали волнообразными покачиваниями. Фойл перерыл весь колоссальный дворец, пока, наконец, не нашел ее в саду, стоящей на мраморной скамье — мраморная статуя для его ускоренных чувств… статуя экзальтации.
Он замедлился. Ощущения скачком вернулись в норму, и снова он был оглушен и ослеплён.
— Леди Оливия, — окликнул Фойл.
— Кто это?
— Паяц.
— Формайл?
— Да.
— Вы меня искали? Я тронута, воистину тронута.
— Вы с ума сошли… Стоять здесь, на открытом месте… Молю вас позволить мне…
— Нет, нет. Это прекрасно… Великолепно!
— Позвольте мне джантировать с вами в какое-нибудь укрытие.
— А, вы представляетесь себе доблестным рыцарем в доспехах? Благодарны и преданны… Это вам не подходит, мой дорогой. У вас нет к этому склонности. Лучше вам уйти.
— Я останусь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
