— Думаешь, Игорь?..
— Да больше, чем уверена, Марин. Он просто сияет с тех пор, как Гранович уехал. И если бы не твой отец, ты бы его не выгнала отсюда.
— Я просто с ума схожу.
— Марин. Но ведь он позвал тебя в Москву, — понизив голос, сказала Тамара. — Чего ты сомневаешься.
— Позвал? — Марина лишь горько усмехнулась. — Он позвал, когда других доводов у него не осталось. И я даже нет ему не сказала, Тома, а он обиделся, уехал, да ещё эту с собой прихватил!..
Тома насторожилась.
— Кого, эту?
— Любовницу свою бывшую! — невольно повысила Марина голос, но опомнилась и рот себе ладонью зажала. — Наталью эту. Умницу, красавицу…
Тома по руке её шлёпнула.
— Да прекрати ты. Он точно с ней уехал?
Марина слёзы вытерла и носом шмыгнула, успокаиваясь.
— Она мне похвасталась, случая не упустила!
— Ой, что делается… — Тамара головой покачала. — Марин, ну ты не расстраивайся так. Пошли они, мужики эти. Что им надо, кто поймёт?
Не расстраивайся… А Марина не могла не расстраиваться. Она покой, после отъезда Грановича, потеряла. По дому ходила, потерянная, и всё думала, что сделала не так. И прав ли Димка в своих обидах и обвинениях. Может, она чего-то не понимает в этой жизни, и из-за этого всё наперекосяк? Первые дни ещё пыталась ему дозвониться, бессчетное количество раз его номер набирала, а когда поняла, что отвечать Гранович ей не собирается, в настоящее отчаяние впала. Правда, сделала над собой усилие, заставила себя успокоиться, испугавшись настоящей истерики. Отец и дети только этого от неё ещё не видели, а Димка… Димка если уехал… с этой, то убиваться по нему она не будет. Уж как-нибудь переживёт. И детям объяснит, что ждать дядю Диму больше не стоит. Вот только пока духу для таких разговоров и выводов не хватает. По дому ходила, а взгляд сам собой натыкался на вещи, которые сразу напоминали о Диме. На дверь кабинета, который дети считали его территорией, на Димкины вещи, оставшиеся в шкафу, на экономические и спортивные журналы на столе в гостиной. За такой короткий срок он стал неотъемлемой частью её семьи, а она ему сказать об этом не успела. Даже в любви не призналась ни разу, всё боялась, тянула, была уверена, что они всё успеют. Хотела, чтобы Димка оттаял и про семейные отношения перестал говорить с цинизмом и насмешкой. Марина была уверена, что почувствует эту важную перемену в нём, и тогда признается и поговорит, и не отпустит никуда. Но получилось так, что не успела. Тоже сама виновата? Наверное. Оказывается, что она очень плохо знает мужчин, раз они настолько часто способны её удивить.
Однажды всё-таки не выдержала, подсмотрела в бумагах отца телефонные номера московского офиса и позвонила. Какая-то девушка долго выспрашивала у неё, кто она такая и что ей нужно от Дмитрия Алексеевича, а потом с притворным сожалением сообщила, что на месте Грановича нет, предложила позвонить попозже или сообщение оставить. Марина сразу трубку положила, и несколько минут сидела над телефоном, разглядывала его, а в висках кровь колотилась, разволновалась неожиданно. И понятно, если бы Димка трубку взял, а то с секретаршей его поговорила, а уже сама не своя. И тогда уже, после звонка, задумалась о том, что сказать ему собиралась. Это был спонтанный порыв, просто очень захотелось услышать его голос, тоска заела, а что сказать ему, не знала. И страшно оттого, что в его голосе не услышит привычных тёплых ноток. Наверное, она до конца его так и не узнала за эти месяцы. Иначе не удивилась бы такой бурной реакции, его срыву и отъезду, и знала бы чего ждать, смогла бы сгладить обострившуюся ситуацию. А она в полной растерянности пребывала долго, и это была огромная ошибка с её стороны. Она больше думала о том, что может сделать Игорь, его поступки предугадать пыталась, надеясь избежать проблем, а на Димку, наверное, слишком много всего переложила, все свои неприятности и тревоги, и настолько привыкла, что он её поддерживает и советы даёт, не предъявляя никаких претензий, и не ожидала, что в этот раз его ревность, которую он в себе копил уже некоторое время, через край перельётся. И ругала себя прежде всего за то, что просмотрела, не почувствовала, не поняла и, в итоге, он уехал от неё.
Без него было страшно. Вдруг вернулось чувство одиночества, и пусть рядом был отец, дети, но без тёмных серьёзных глаз, которые следили, казалось, за каждым её шагом, чтобы не дай бог она где не споткнулась и не упала, стало пусто. И хотелось кричать и плакать, и за слабость свою стыдно не было. Страх одолел, с отчаянием перемешался, и Марина копила его внутри, как Гранович до этого свою ревность, и боялась теперь только одного — того момента, когда всё это наружу вырвется. Что она тогда сделает? Возненавидит его или поедет в Москву, чтобы в глаза ему посмотреть и сказать всё, что думает? Возможно, давно поехала бы, но останавливали опасения по поводу Натальи. Она так сильно из-за этого переживала, что даже отцу проговорилась, а тот не на шутку удивился.
— Наталья? Это какая, блондинка, что ли?
Марина поневоле усмехнулась.
— Ты её тоже приметил?
Он тут же оправдываться принялся.
— Мне простительно, я блондинками болею, а вот Димка нет.
— Да? Мне стало легче, спасибо.
Стеклов сконфуженно фыркнул.
— Да ладно, Мариш. — А потом его осенило. — Давай я сейчас позвоню в офис и узнаю, кто её в Москву перевёл!
— Не трудись, я и так знаю этого человека. Хочешь, подтвердить мои мысли?
— Маринка. — Николай Викторович к ней подошёл и за плечи её взял. Наклонился и губами к её виску прижался. — Маринка, перестань придумывать проблемы. Любит он тебя. Он ведь ожил рядом с тобой, а ты рядом с ним. И даже я в это поверил, представляешь? Давно не верю, а вот в вас поверил. Вам только поговорить надо. И я этого добьюсь, ты меня знаешь. Я вас лбами всё-таки столкну.
— Лбами?
— А почему нет? Поорёте друг на друга, но зато пар выпустите и заживёте дальше.
— Пап, — у неё вдруг губы затряслись. — Он меня в Москву позвал.
Стеклов руками развёл.
— А тогда почему ты здесь до сих пор?
Она повернулась, на отца посмотрела, но промолчала. А вечером, после ужина, сидя рядом с детьми на диване, думала о том, что отец сказал. А на самом деле, почему она ещё здесь? Опять осторожничает? А вот когда в Грановича влюбилась, не осторожничала, вообще ни о чём не думала, и так много получила от него, так чего боится? Он не Игорь, в этом она уверена на сто процентов, Дима никогда через неё не перешагнёт. Если, конечно, она вернуть его сможет.
— Мне плохо без тебя… — тихо проговорила она в тишине спальни.
С каждым днём всё хуже. А он, неужели не чувствует? Неделя молчания, Дима ни разу не позвонил. Марина даже в кафе урывками ездила, боялась от телефона отойти. Мобильный из рук не выпускала, и на домашний телефон постоянно кидала взгляды, полные надежды. И в голове те самые слова из старой песни, которые, как оказалось, самые правильные в жизни, самые нужные. Позвони мне, позвони…
