круизов, царила неразбериха, бестолковщина, жуткий шум и гомон с засильем французского, итальянского и испанского языков.
В последнюю очередь, а то и не всегда, и невнятно в объявлениях произносился текст по-английски, ущемляя наши национальные патриотические чувства недавних иммигрантов. Тогда был какой-то политический антиамериканский момент…
С утра туристы с набитыми животами неслись по радиопризывам в разные углы на разных палубах для построения и выезда на разные экскурсии.
Группы собирались по языковому принципу и долго ждали высадки на землю.
Экскурсии в каждом из портов предлагались великолепные, что покрывало все бортовые неудобства.
Просто невозможно было принять решение, куда из предлагаемых пяти-шести маршрутов в каждом порту ехать в отведенные шесть-семь часов стоянки теплохода.
У нас выработался рефлекс при выходе на каждую экскурсию незаметно (с чисто русской тайной хитрожопостью, заметной всем и называемой этими всеми невоспитанностью и плохими манерами) семенить быстрее в цепочке людей, направляющихся к экскурсионному автобусу, чтобы «забить» первые сиденья и весь маршрут тихо радоваться преимуществу места.
Иногда мы раньше подходили к автобусу с надписью маршрута и первыми залезали.
Нам удавалось, и мы радовались нашей расторопности. Но однажды это не сработало.
Бросив якорь в Неаполе, мы собирались на экскурсию в Помпеи.
С воодушевлением, волнением и ожиданием встречи с мистическим, ужасным и невиданным мы готовились к экскурсии.
И решили схитрить. Ольга пошла в определенный угол на регистрацию, а я бегом, не дожидаясь группы, устремилась на берег на поиски автобуса с надписью «Помпеи».
Я пулей вылетела по трапу раньше толп туристов и через вокзал вынеслась на огромную городскую площадь. Обычно прямо рядом с пароходом стоят ровненькими рядами огромные экскурсионные автобусы. Но в этот раз я не увидела симметрично запаркованной группы автобусов. Стояли такси, прохаживались симпатичные мужички-итальянцы, попадались редкие и не такие комфортабельные и огромные, как обычно, автобусы.
Я стала приставать с расспросами к аборигенам, они любезно улыбались, обдавали меня волнами парфюма, табака и парами вина и кофе и ничего не понимали. Но показывали руками в разные стороны.
А автобусов видно не было. Обежав огромную площадь, я уже стала думать, что моя скорость хитрости обогнала время.
И вдруг я увидела первый, а за ним и второй красивый автобус и далее третий…
Они выкатывались из-под морского вокзала со стороны моря и были полны пассажиров.
Я поняла, что колонны автобусов, как всегда, стояли у корабля, вернее, нескольких кораблей, пришвартованных в порту.
А я выскочила на другую сторону вокзала, прямо в город.
И я поняла, что опоздала. Я никогда не увижу Помпеи, я буду грызть себя всю жизнь, потеряю приличную сумму, заплаченную за экскурсию, не прощу себя за глупую хитрожопость.
Надо было срочно что-то предпринять.
Я заметила, что автобусы, идущие строго друг за другом, проезжают по одной линии, размеченной на площади, и даже отделенной бортиком. Я бросилась наперерез и стала пропускать автобусы с «не моей» надписью.
И вижу на стекле «Помпеи». Я перекрываю полосу движения, растопырив руки, как на кресте, и зажмурив глаза.
Автобус останавливается, дверь открывается, гид подтверждает маршрут. Я извиняюсь за остановку и расслабляюсь на свободном сиденье, тихо радуясь удаче и своей смышлености. Через несколько минут я решаюсь уточнить детали маршрута, и выясняется, что в автобусе пассажиры с другого корабля и они возвращаются на борт в час, когда мой корабль уже «тютю»….
Я с диким воплем бросаюсь по проходу к водителю. Он и гид в панике. И тут же, открыв дверь, они вышвыривают меня на площадь.
Автобусы бесчисленной чередой плывут на меня, я обострилась в сосредоточенности, проводя поиск надписей нужного сочетания названия корабля и указания маршрута. От волнения подташнивало.
Наконец-то совпало. Я опять на абордаж, растопырив руки перед огромным автобусом, с риском быть подмятой под себя движущимся автобусом-гигантом.
Гигант остановился в последнюю секунду перед маленьким препятствием, полностью заблокировавшим автобусную реку.
Дверь открылась. Рядом с водителем на раскладном сиденье располагался гид, так что мне оставалась для входа только верхняя ступенька. Дверь закрылась, и меня сплющило между дверью и сиденьем. В позиции капкана было неудобно.
Я стала объясняться на моем дефективном английском, описывая ситуацию и просясь в Помпеи.
Гидша стала звонить на корабль и уточнять мою кандидатуру, на счастье…
Это было или показалось мне вечностью. Пассажиры, не менее шестидесяти, терпеливо молчали! Не наши!
Линия автобусов стояла позади и ждала, не выражая звуками своего нетерпения или возмущения. Я пунцовела от своей значительности и ответственности за происходящее.
Наконец гидша заявила, что моя приятельница в предназначенном автобусе уже уехала без меня. Гидша с негодованием покачала головой, я возмутилась, хотя знала, что виновата сама и что все оказалось совсем не так, как я спланировала. Гид приподнялась, откинула сиденье и пропустила меня в салон автобуса.
Я села с молодым мужичком (слава богу, нашлось свободное кресло), автобус поехал. Гид включил микрофон и заговорил на чистом французском…
Я окоченела от неожиданности. И поняла, что вариантов нет. И так уж невероятно повезло, что еду к вожделенным Помпеям и вернусь вовремя и на нужное место, в каюту с моими вещами и маршрутом.
Сосед стал любезно, хоть и неуверенно, стараться переводить мне на английский французские комментарии гида.
Если бы он знал уровень моего английского, он вряд ли бы чувствовал себя так неуверенно.
Показав на небольшую невыразительную горушку, проплывающую вдалеке, он, как мне послышалось, назвал ее Везувием.
Не знаю, что уж я ожидала, в каком виде и размере представляла этого монстра, хоть и давно затухшего, но, пять раз переспросив, разочаровалась.
Итак, мы подъезжали к древним остаткам города, погибшего под выплеском некогда грозной, а ныне «невыразительной горушки», названной Везувием.
Гид-француженка не была со мной особенно любезна до тех пор,
