Чутье не подвело меня, потому что моя контора по-прежнему находилась в этом районе. «Оук продакшнс» – намек на мое прозвище в культуризме, «Австрийский дуб»[17], – перебралась в угловую секцию здания в Венисе, в прошлом принадлежавшего газовой компании, всего в квартале от Мейн-стрит. Большие светлые окна, побеленные кирпичные стены, высокие потолки с окнами в крыше – лучшего нельзя было и желать. Мне пришла мысль оставить водопроводные трубы открытыми и выкрасить их яркими красной и синей красками. На это меня вдохновил Центр Помпиду, постмодернистский культурный центр в Париже; моя затея пришлась по вкусу всем. Офис был обставлен старинной дубовой мебелью, пол устилал красный ковер, напротив письменного стола стоял Г-образный диван голубого цвета, что придавало помещению патриотический вид. Перегородки были стеклянные, чтобы все могли видеть друг друга, а во встроенных шкафах хранились футболки и брошюры моей службы заказов по почте.
Поскольку мой бизнес неуклонно расширялся, и при этом карьера в кино отнимала у меня все больше времени, я в конце концов не выдержал и нанял помощников. Главной моей опорой по-прежнему оставалась Ронда. Она работала у меня с 1974 года, и теперь она вела всю бухгалтерию. Хотя в прошлом Ронде уже приходилось заведовать магазином игрушек, специального образования у нее не было, поэтому она поступила на курсы бизнеса в колледже Санта-Моники и в Калифорнийском университете. Помню, как через несколько лет мы впервые получили за сделку по недвижимости чек на миллион долларов. Ронда вбежала ко мне в кабинет, размахивая этим чеком, и воскликнула:
– О господи, мне еще никогда не приходилось держать в руках так много денег! Что мне с ними делать? Я так волнуюсь!
Анита Лернер, женщина лет тридцати, которой еще предстояло осваиваться с путешествиями, занялась планированием моего рабочего дня и организацией поездок. Двадцатилетняя художница Линн Маркс взяла на себя службу заказов по почте. Мы пригласили еще одного человека разбираться с такими вопросами, как книги, права на фотографии, семинары и состязания по культуризму, которые проводились в Коламбусе в партнерстве с Джимом Лоримером. Служба заказов по почте продолжала приносить неплохой стабильный доход, поскольку состязания в Огайо и материалы обо мне по-прежнему оставались ключевым элементом журналов Джо Уайдера. Практически ни один номер «Маскл энд фитнесс» и «Флекс» не обходился по крайней мере без одной моей фотографии, связанной или с рассказом о моем прошлом, или со статьей о методах тренировок и питания, или с заметкой о моих достижениях в мире кино. И каждое такое упоминание способствовало продажам «Курсов Арнольда» и футболок.
Тем временем мои книги расходились огромными тиражами; теперь этим занимались крупное издательство и собственный литературный агент. Мы как раз доделывали последние штрихи, заканчивая работу над «Энциклопедией современного культуризма», грандиозным проектом, над которым я трудился в течение трех лет вместе с фотографом Биллом Доббинсом. Чтобы получить навар с безумия здорового образа жизни, порожденного учебными видеофильмами Джейн Фонды, я также сделал свой видеокурс «Формируем тело вместе с Арнольдом Шварценеггером», а кроме того, дополнил и переработал первые редакции своих книг «Советы Арнольда: культуризм для женщин» и «Советы Арнольда: культуризм для мужчин». Все это заставляло меня постоянно отправляться в рекламные турне, против чего я нисколько не возражал.
И постоянно возникало что-нибудь новое. Например, Линн как-то заметила:
– Нам приходит огромное количество писем от тех, кто хотел бы иметь такой ремень, какой был на вас в «Качая железо».
– Добавим и это, – отвечал я.
И мы все сообща разрабатывали новый продукт. Покупать готовые пояса нет смысла, поскольку в этом случае не будет никакой прибыли. Поэтому первым делом возник вопрос: где взять кожу? Далее, нужно было дать заказ производителю. А что насчет пряжки? Как сделать так, чтобы ремень выглядел поношенным, покрытым по́том? Мы обзвонили всех знакомых, связались с различными компаниями и выяснили все необходимое. Через пару дней все было готово к производству ремней. Теперь встали вопросы: как их упаковывать и как доставлять заказчикам быстро и дешево?
Я постоянно давил, и с точки зрения Ронды, Аниты и Линн наша работа, наверное, выглядела невероятно сумбурной. Мы хватались за все подряд: кино, недвижимость, культуризм. Я постоянно находился в разъездах, встречался с людьми из всех сфер жизни. Все это происходило непрерывно. Причем мои помощники не были простыми рабочими, привыкшими работать от звонка до звонка. Они стали мне словно родными. Мой энтузиазм заражал их, они подстраивались под мой темп, а когда я ускорялся, они также ускорялись.
Для поддержания такой атмосферы не требовалось никаких чрезвычайных усилий и организаторского гения. Начнем с того, что все трое были замечательными людьми. Я щедро платил им и, опираясь на свое австрийское происхождение, старался быть им хорошим работодателем. Пенсионный план и хорошая медицинская страховка были чем-то само собой разумеющимся. И вместо двенадцати месячных зарплат я платил в год четырнадцать: тринадцатой выплатой были отпускные за летний отпуск, а четырнадцатой – премия под Рождество, чтобы можно было отлично провести праздники с семьей. Так было принято в Австрии, и поскольку бюджет моей компании не был стеснен, я мог себе это позволить.
Другой мой метод заключался в том, что все должны были чувствовать свою сопричастность общему делу. Мои помощницы постоянно учились, как учился и я сам. Когда я находился в конторе, мы анализировали все то, что происходило со мной. Женщины рассаживались кружком, и каждая высказывала свою точку зрения. Даже если я был не согласен, я все равно выслушивал до конца. Самое забавное, что все трое были либеральными демократами. И даже потом, когда с годами наш штат значительно расширился, в стенах моей конторы трудно было найти еще одного республиканца, помимо меня.
Мне работа вовсе не казалась напряженной – просто нормальной. Ты снимаешься в кино и пишешь книгу, затем раскручиваешь все это, разъезжаешь по всему миру, поскольку для тебя весь мир – это рынок, и притом ты еще тренируешься, занимаешься своим бизнесом и открываешь новые горизонты. Все это доставляло мне наслаждение; вот почему у меня никогда не возникала мысль: «О господи, только посмотрите, сколько навалилось работы! Мне некогда передохнуть».
Когда мне приходилось работать ночами, как правило, это означало, что мне предстоит отправиться на встречу и говорить о кино. Как вам это нравится? Я говорил о кино! Или какие-то бизнесмены просили меня прилететь в Вашингтон. Это тоже было здорово – обязательно смех и шутки. Я слушал выступление Рональда Рейгана. Затем, после полуночи, мы отправлялись в магазины для взрослых, смотреть самое-самое свежее. Было очень забавно видеть обратную сторону этих строгих, консервативных людей.
