Лицо девушки, сидевшей в среднем ряду между дамой лет сорока и молодым человеком, сразу приковало его внимание. Почему-то на ум пришло воспоминание о цветущей яблоневой ветке на фоне синего майского неба. Он взглянул на это лицо раз, другой и почувствовал неодолимое желание смотреть на него неотрывно.
Дама, по-видимому, ее мать или очень близкая родственница – гадал Тони, – они непохожи, но что-то общее в улыбке, мимике определенно есть. Рот – да, губы схожи – наверно, все-таки мать. Молодой человек глаз с нее не сводит – тут, конечно, любовь. И не безответная, судя по ее взглядам на него.
Объявили доклад профессора Туржанской, и дама встала.
«Туржанская! – воскликнул он мысленно. – Математик Ольга Туржанская! Неужели та самая, чьи очень толковые статьи не раз попадались ему в определенных журналах? Никогда бы не подумал, что эта хрупкая женщина – обладательница такого могучего ума. Воистину, русские женщины – загадка природы».
Он вслушался в доклад и еще раз поразился ее знанию предмета и пониманию путей выхода из кризиса, в котором оказалось изучение точных наук в стране.
Взглянув на девушку, Тони утвердился в предположении, что та ее дочь. С такой любовью, с таким обожанием она смотрела на выступавшую – несомненно их связывали семейные узы.
Тони вгляделся в мать девушки. Очень мила, очень! Не так, как дочь, но по-своему красива. Правильные черты лица, мягкий славянский профиль. Какое-то уверенное спокойствие и истинная интеллигентность чувствовались в ней. Чем-то она напоминала его мать. И позабытая нежность шевельнулась в душе Тони.
Наверно, тоже из Питера, – предположил он. Да, с фотоаппаратом к ним не подойдешь – сразу получишь вежливый от ворот поворот.
Внимательно выслушав ее доклад и проводив взглядом до места, где она с дочерью сразу стали что-то оживленно обсуждать, он принял решение.
Дождавшись перерыва, Тони позвонил по сотовому давнему другу, возглавлявшему в столице одно из частных сыскных агентств. Друг часто выполнял его разные, в том числе и деликатные, поручения. Не раз он выручал Тони, разыскивая потерянные деньги Фонда и выясняя, в чей конкретно карман они уплыли.
Друга звали Вадимом, он был молчалив, наблюдателен и безупречно относился к поручениям Тони. Тем более, что тот никогда не скупился на оплату. Кроме того, их связывала стародавняя дружба еще с тех далеких времен, когда оба были молоды, честолюбивы и вкалывали за гроши, – Тони в своем вузе, а Вадим в одном из питерских НИИ.
– Здорово, Шерлок! – приветствовал Тони приятеля. – Как разыскивается? Нюх еще не потерял?
– Это ты, бродяга? – обрадовался Вадим. – Все летаешь? Все нас облагодетельствовать хочешь? Опять какую-нибудь очередную говорильню организовал? Сказывай быстро, что надо, а то у меня люди. Или позвони после семи.
– Деловой! – упрекнул его Тони. – Со старым другом ему поболтать некогда. Гони всех – у меня для тебя важное задание.
Было слышно, как Вадим попросил людей подождать в приемной. Когда голоса в кабинете стихли, он сказал:
– Ну давай, излагай свое дело. Опять бабки пошли не туда. Смотри, разоришься с нашим народом.
– Нет, совсем другое. Мне нужны сведенья об одной женщине и ее семье. Все самым подробным образом – адрес, возраст, фотографии всех членов семьи, взаимоотношения между ними. Друзья, привычки, хобби, материальное положение, жилищные условия – в общем, все-все. И побыстрее.
– Что за женщина?
– Профессор Туржанская. Сама она, похоже, из Питера, математик. Сейчас в Москве. Сегодня выступала на симпозиуме, организованном в МГУ нашим Фондом. С ней девушка – по-видимому, ее дочь. О ней тоже все до мельчайших подробностей. Расходы оплачу, ну и гонорар, разумеется, тоже. Сделаешь?
– Без проблем. Когда надо?
– Желательно завтра к полудню. Чтобы к секции все было у меня. Мой сотовый не изменился.
Назавтра Тони получил из офиса Вадима папку с подробными сведеньями о семье Туржанских, включая ее батумских родственников. Там же находились три фотографии – самой Ольги, девушки и ее отца.
Из сведений, предоставленных Вадимом, он узнал, что отец девушки, на которого она была поразительно похожа, давно погиб, мать больше замуж не вышла, и они с дочерью живут вдвоем. Обе увлечены математикой, имеют хороший «Пентиум», выходят в Интернет. Девушка заканчивает одиннадцатый класс, идет на медаль и собирается поступать в местный вуз на факультет информатики. В настоящее время с группой отличников проводит каникулы в Москве. Группа живет в Измайлово, а девушка с матерью у знакомых. С молодым человеком Дмитрием Рокотовым ее связывают романтические отношения.
В три часа на секции Тони увидел одну Ольгу – ребят с ней не было. Он сам не ожидал, что так огорчится.
«Чего я хочу?» – спросил он себя. И сам себе ответил:
«Хочу еще раз ее увидеть. И услышать ее голос, поговорить с ней, насладиться хотя бы коротким общением с этим изумительным созданием».
Через два дня они уезжают. Но перед отъездом в МГУ, как водится, состоится банкет, посвященный окончанию симпозиума. На нем, скорее всего, будет присутствовать и ее мать. Надо, чтобы дочка была с ней. Но она, вероятно, захочет провести последний вечер с группой – тоже куда-нибудь пойдут. Надо, чтобы пришли сюда, на банкет – он все оплатит.
Не дожидаясь окончания секции, Тони нашел нужного администратора и объяснил тому его задачу – привезти группу школьников с Дона в МГУ под предлогом знакомства с университетом. Устроить им небольшую экскурсию, а затем пригласить на банкет. Пообещав администратору щедро компенсировать его услугу, Тони заручился заверением, что все будет сделано в лучшем виде.
А Дима с Леной не пришли на второе заседание из-за назначенной на это время встречи с Диминым приятелем Ильей в одной из московских радиостудий. Илья работал там оператором, но время от времени пел под гитару свои песни, за что получал отдельный гонорар.
Отрекомендованного Ильей Диму студия выслушала внимательно и с явным одобрением – но при этом вся ее мужская часть не сводила глаз с Лены. Когда он закончил и стал ждать отзывов на свое пение, первые слова, услышанные им, были обращены не к нему, а к ней. Фраза была настолько избитой, что хотелось ее, фразу, пожалеть.
– Девочка, хочешь сниматься в кино?
– Нет, – не раздумывая, отказалась Лена. – Ни в кино, ни на телевидении я сниматься не хочу. Мое призвание – информатика и математические методы, ее обеспечивающие. Но за предложение спасибо.
– Они там на Дону потому такие умные, – заметил Илья, – что много рыбы едят. В рыбе фосфор – он здорово мозги питает, я сам читал.
– Может, вы и мне уделите внимание? – не выдержал Дима. – Оставьте в покое мою невесту и скажите, как вам мои песни.
– Она твоя невеста? – удивился длинноволосый тип, бывший, по-видимому, у них самым главным. – Девушка, что вы в нем нашли? Выходите замуж за меня, я вам не жизнь устрою – сказку! Сдалась вам эта информатика!
– Я его очень люблю, – улыбнулась Лена и успокаивающе погладила закипевшего Диму по рукаву. – Ну и как вам его песни?
– Песни? Ах, песни! Ничего, хорошие песни.
– Может, раскрутим? – предложил Илья. – Диск запишем или несколько раз на радио прокрутим.
– А бабки у него есть?
– Ну откуда у школьника бабки? Если диск продастся, бабки будут.
– Значит, так. – Длинноволосый, алчно глядевший на Лену, нехотя перевел взгляд на Диму. – Предлагаю тебе два варианта. Первый: мы тебя записываем, делаем аранжировку твоих песен, выпускаем пластинку с именами твоим и автора стихов. Но ты подписываешь договор, что никогда гонорар за свои диски требовать не будешь. Иными словами, мы делаем тебе имя, но деньги ты и твой автор не получаете. Второй вариант: ты получаешь единовременно приличные бабки, но вы с автором текста отказываетесь от авторства и диски выходят под чужим именем.
– Да вы что это – серьезно? – поразился Дима. – Второй вариант я отметаю с ходу. С какой стати кто-то должен присваивать мою музыку и Маринины стихи? Я на это никогда не соглашусь. Да и первый какой-то грабительский. Вы, значит, будете получать за наши песни бабки, а нам – шиш? Не хило! Только меня это тоже не устраивает.
– Ну тогда извини! – Длинноволосый широко развел руками и, поднявшись с кресла, удалился. За ним ушла и большая часть слушателей. В студии остались только незнакомый парень и Илья.
– Ты, хлопец, неправ, – заметил парень. – Надо было соглашаться на первый вариант. Ведь сделать имя в Москве дорого стоит. Ты потом мог бы петь на концертах – тебя бы знали. Деньги ведь можно зарабатывать не только на дисках.
– Но я не собираюсь становиться профессиональным певцом, – возразил Дима. – Я хочу стать программистом. Просто мне ваши предложения кажутся несправедливыми.
– Дорогой, мы еще слишком бедны, чтобы быть справедливыми. Песни – это бизнес. А в бизнесе нет понятия «справедливость», есть понятие «выгода». В остальном – дело хозяйское. Если надумаешь, дай знать – потолкуем.
