– Сегодня индивидуальная работа. Повторяйте формулы магнетизма, в конце урока – летучка. Обстановка вольная, можете разговаривать друг с другом, но только тихо. Считайте, что меня нет.
И она уткнулась в какой-то учебник. А класс с облегчением занялся своими делами. Формулы магнетизма они уже вызубрили до тошноты. Не далее, как перед самыми каникулами, по этим формулам их гоняли вдоль и поперек. И по диагонали.
– Что ты здесь делаешь? – изумленно прошептала Лена.
– Учусь, – скромно ответил Дима. – Теперь я ученик вашего класса. Я же обещал тебе после каникул сюрприз. Вот он. Ты рада?
– Еще бы! Конечно. Только…
И она показала глазами на Гену с Маринкой.
– Лена, этот вопрос мы уже обсудили. Он закрыт. И давай к нему больше не возвращаться. Ты мне лучше скажи: что за формулы я должен знать к концу урока? Магнетизм для меня – китайская грамота.
Лена открыла толстый учебник и показала ему таблицу формул – их было десятка полтора. Под каждой имелось название входящих в нее величин и соответствующие размерности.
– Ну допустим, я их вызубрю, – вздохнул Дима. – Но я же в них ничего не смыслю, они все для меня просто орнамент. Что за продукция эта индукция, с чем ее едят?
Тогда Лена написала возле каждой формулы номера страниц, где она разъяснялась, – и Дима погрузился в учебник. Время от времени он задавал ей вопросы, и она шепотом объясняла непонятные места. И заодно вместе с ним все повторила.
Сначала в их сторону поглядывала то одна, то другая любопытствующая личность, – но потом народ привык и перестал обращать на них внимание. В конце концов, у каждого хватало своих проблем.
– Для начала неплохо, – похвалила физичка Димину работу. – Но, боюсь, у вас возникнут трудности с задачами. Вы из какой школы?
Дима назвал.
– Определенно возникнут, – кивнула она, услышав его ответ. – И что вас заставило перейти к нам?
– Личные обстоятельства, – не моргнув глазом, ответил Дима и задержал в своей руке руку Лены, которой она энергично дергала его за рукав.
Класс фыркнул.
– Поня-ятно! – протянула учительница. – Что ж, придется вам поднапрячься, иначе остальных не догнать.
– Не впервой, – отчеканил Дима. – Тем более, помощь будет оказана. И очень квалифицированная.
– Да уж, – улыбнулась учительница и посмотрела на Лену. – Помощница у вас хоть куда.
– Ученик тоже достойный, – не унимался Дима.
– Дима, уймись! – шепнула Лена сердито. – Замолчи сейчас же!
– Ну-ну, посмотрим, – иронично заметила физичка и встала. – К следующему уроку прошу повторить задачи магнетизма. Будет контрольная.
– А когда билеты дадите? – выкрикнул Саша Оленин.
– Какие билеты?
– К выпускному экзамену. Во всех школах учителя продиктовали билеты – мне Соколова показывала.
– Никаких билетов!
– А как же нам к экзамену готовиться? Мы же не знаем, что учить.
– Как это не знаете? А программа на что? Вон она вывешена. Перепишите и готовьтесь.
– А задачи?
– Задачи надо уметь решать любые. Не задавай глупых вопросов, Оленин. Ишь, билеты ему подавай! – рассердилась учительница. – Шпаргалками все равно не удастся воспользоваться, не надейся. Учи все подряд.
– Никита Сергеевич, в одиннадцатом «А» драма назревает, – сообщила она директору, заглянувшему на перемене в учительскую. – Зачем этого красавца перевели туда из сорок седьмой? Во-первых, он же у меня поплывет на задачах. Во-вторых, вы посмотрите на Гнилицкого – туча тучей. Ох, дождемся мы грома и молнии. Прыжки с балкона детской шалостью покажутся.
Ничего не ответил директор на эти пророческие слова – лишь тяжело вздохнул да показал на потолок.
После уроков Гена с Маринкой специально зашли в школьную библиотеку, чтобы не столкнуться во дворе с этими двумя. Здесь они застали Веньку, менявшего очередной детектив. Он их непрерывно глотал, не пережевывая, и они, не задерживаясь в памяти, вылетали из его головы обратно. Поэтому библиотекарша каждый раз незаметно подсовывала ему уже прочитанные книжки, и он их безропотно брал снова.
– Привет! – обрадовался он им. – Слушайте, у меня гениальная идея! Чем ходить с постными рожами, почему бы вам не влюбиться друг в друга? Вы так смотритесь!
– Если бы ты, придурок, – внушительно произнес Гена, нависая над низеньким Венькой, – не был сильно ушибленным на головку, я бы тебя сейчас по уши в землю вогнал! Но я убогих не убиваю.
– Уже и пошутить нельзя! – возмутился Венька, опасливо поглядывая на Гену снизу вверх. – Скоро совсем психом станешь! Эй, ты чего?
И, отскочив от Гены, шагнувшего к нему со сжатыми кулаками, он опрометью кинулся вниз по лестнице.
– Мама, ты знаешь, Дима теперь учится в нашем классе, – огорошила Лена вернувшуюся с работы Ольгу.
– Вот это новость! – только и сказала та. Ну и возможности у его матери – подумала.
– И что? – спросила Ольга. – С кем он сел?
– Со мной. А Марина сразу пересела к Гене.
– И как они? Как себя ведут?
– Ох, мама! Так жутко на них смотреть. Особенно на Гену. А Дима говорит: не обращай внимания.
– Ты не ответила на мой вопрос. Как Гена себя ведет?
– Никак. Как неживой. Молчит и все. Его даже учителя не трогают. Совсем к доске вызывать перестали. Мне кажется, они тоже все понимают. Знаешь, такое затишье, как перед бурей. От этого так тяжело.
– Думаешь, он что-то замышляет?
– Не знаю. Но вид у него… мне даже страшно становится. Может, нам с Димой в другую школу перейти?
– Поздно, Лена. Две четверти осталось – кто ж вам позволит? И потом – по какой причине? Что вы скажете? Нет уж, доучивайтесь в этой. Напрасно Наталья Николаевна это сделала. Это, конечно, Димина затея, а она пошла у него на поводу. А что Марина?
– Не знаю. Дима уверяет, что у нее только дружеские чувства. И к нему, и ко мне. А я, как вспомню ее проклятия…
– Какие проклятия? Ты мне ничего не говорила.
– Не хотела тебя перед поездкой расстраивать. Я к ней пришла попросить прощения, как ты советовала, помнишь? А она сказала, что проклинает меня. Что попросит Бога наказать меня. Что желает мне всего самого худшего. Я как вспомню – аж мороз по коже.
– О боже! Так и сказала?
– Да, мамочка. Правда, потом, на балу, она через Диму попросила у меня прощения. А ему сказала, что хочет с нами дружить по-прежнему. И нашла там себе парня. Теперь вроде с ним гуляет.
– И ты в это веришь?
– Честно говоря, нет. Хотя я их видела вместе, и они даже целовались. Но, по-моему, это камуфляж. Знаешь, она по-прежнему пишет стихи для Диминых песен. Даже на балу прочла ему одно – про лето. Очень хорошее.
– Лена, она его любит. Так сильно, что согласна терпеть ваши отношения, лишь бы он не отвергал ее дружбу. Бедная девочка! Бедные вы все! Чует мое сердце – беда не за горами.
– Мама, что нам делать?
– А что вы можете сделать? Ты же понимаешь: Гену может устроить только одно – то, что для вас неприемлемо. А все остальное неприемлемо для него. Ведите себя с ним крайне осторожно. Не обостряйте. Не нарывайтесь. Не демонстрируйте свои отношения. И лучше бы вы сели порознь.
– Нет, Дима ни за что не согласится. Но мы ничего не демонстрируем. Разговариваем – и больше ничего. Он вообще стал как-то спокойнее. Раньше чуть что, особенно когда мы оставались одни, он прямо… Лена чуть не ляпнула «набрасывался на меня.» Еще мама не то подумает.
Но Ольга правильно поняла ее заминку. И облегченно вздохнула. Значит, мальчик решил не форсировать отношения. Слава богу, можно на какое-то время перевести дух. Может, Гена постепенно привыкнет видеть их рядом, смирится. Хотя в это верится с трудом.
Что же им остается? Только одно: ждать и надеяться. И молить Бога, чтобы все обошлось.
А между Димой и Леной и вправду установились на удивление ровные, спокойные отношения. На Ленино удивление. Потому что Диме удивляться было нечему. Ведь это он скрутил свои желания в тугой жгут и завязал его морским узлом. Но они все равно то и дело пытались развязаться и вырваться на волю.
Внешне все выглядело вполне пристойно. Они приходили к ней из школы и обедали, причем Дима иногда умудрялся притаскивать в своей сумке даже мясной фарш, не вымазав им учебники. И готовил сам, да еще покрикивал на Лену, чтобы не мешала. Обеды он готовил очень вкусные – даже Ольга удивлялась его кулинарным способностям.
Потом садились за уроки. Дима задался целью ни в чем не отставать от Лены – а это, надо вам сказать, было отнюдь не просто. Столько пришлось латать дыр, столько наверстывать, что порой голова кругом шла. Но если Дима ставил перед собой цель, то пер к ней, как танк. Сидел за книгами день и ночь – даже похудел, занимаючись. И через какой-то месяц все новые четверки и пятерки стали украшать его дневник. Скрепя сердце, он его все-таки завел. Расписываясь в дневнике каждую неделю, Наталья Николаевна все больше укреплялась в мысли, что, переведя сына в Леночкину школу, поступила правильно, – Дима землю рыл, чтобы не отставать от других, не выглядеть у доски смешным. Он даже осунулся, и под глазами появились темные круги. Теперь уже Наталье Николаевне приходилось уговаривать его сбавить обороты – ведь так недолго и надорваться.
