которых тайно обучали и модифицировали людей, которые впоследствии должны были стать его личной армией.
Дамиан был тем человеком, который показал людям злость. То, что ранее считалось чем-то плохим, стало сладкими воспоминаниями, о которых думали с горькой слезой на щеке. Здания были переформатированы под казармы, появилась новая, жуткая застройка, ухудшились отношения со странами-соседями.
Самым худшим врагом стала Россия. Никто и никогда не был так ненавидим Беларусью, как российский народ в конце двадцать первого века. Что странно, Дамиан не был националистом. Из себя этот статный, высокий и интеллигентный человек пытался построить борца за социальное равенство. Уже тогда нарастали серьезные конфликты между бедными и богатыми. Хоть Беларусь и не отличалась сильной классовой разрозненностью, но небольшие скопления совсем печальных районов, в которых был всего лишь новострой шестидесятых (преимущественно Гомель), вызывали у новоиспеченного диктатора негодование в высшей степени.
Начался массовый геноцид. Из-за того, что Дамиан был и оставался полным дилетантом в политике, найти более практичного способа избавится от неравенства он не нашел. Так весь гомельский район попал под прицел, начались бесчисленные смерти и казни по надуманным делам уголовного характера. Своими действиями Дамиан надеялся создать равную во всех отношениях нацию, с которой соседние государства будут брать пример. К сожалению, ему в этом помогла научная революция и научное сообщество.
Мало кто из народа поддерживал Дамиана. У человека, позиционировавшего себя изначально как ярого патриота и настоящего защитника народа, не было и четверти того человеколюбия, которые были у предыдущих людей у власти. Воины и ополчение гибли как мухи, люди на операционных креслах сходили с ума и не выдерживали, уходя в мир иной после долгих мучений, а выходило из них разве что процентов десять выживших. Озлобленных, печальных, потерявших рассудок.
После начала войны с неравенством в России, которую, как казалось, он трогать вообще был не обязан, вышла первая партия так называемых «новых людей». Сотня бойцов высшего класса, не отличавшихся в своих идеях и целях от настоящих демонов. Это был первый глупый шаг на пути Дамиана к самоуничтожению.
Вторым шагом послужило то самое неравенство, которое он так яро искоренял вот уже второй год активной гражданской и межгосударственной войны. Посчитав новую армию слишком опасной для общества, он построил отдельный город – Хевенгард, тем самым искоренив слово «неравенство» из лексикона и обезопасив людей в столице и областях. Искренне уверовав в свою задумку, он отправил в Хевенгард «новых».
Многие из «новых людей» ценили братьев по несчастью, и Хевенгард стал последней каплей в их ненависти. Последний выпуск бойцов дал свету модель совершенной формы жизни – Евгения Гроздя. Человек с этим именем стал основоположником «новой» военной революции в стране, после чего начался так называемый «кровавый каскад». Этим явлением прозвали постоянные убийства действующих диктаторов. Никому уже не было дела до выборов. Теперь на троне, которым новоиспеченные правители именовали президентское кресло, сидел тот, кто был сильнее. А тем временем за границей уже собиралась Россия и шла войной, даже не подозревая, что за перемены произошли в столице.
Самый кровавый из всех «новых» убил Дамиана и занял его место, а Евгений Гроздь скрылся навсегда, закончив свою миссию восстания. Так генетически модифицированные люди захватывали власть, пока они просто не закончились. За пятнадцать лет успело поменяться около пятидесяти одного правителя, которые порой не задерживались и на месяц.
«Кровавый каскад» кончился, как вдруг настоящий, живой человек сказал, что пора заканчивать с кровью. Ярый республиканец, Алексей Лещенко вмиг завоевал уважение подавленных и обездоленных жителей Беларуси. Произошла массовая чистка новых людей, лишь единицы которых взяли в армию для охраны…
Информация про «кровавый каскад» уже была дописана Женей как общедоступный факт. К сожалению, из воспоминаний не удалось достать более ничего из жизни печально известного и жестокого диктатора. Бравый республиканец Алексей Лещенко организовал Новую Республику. Отныне никто не имел права посягнуть на прежний строй. Страна погрузилась в долгую, бесконечную стройку. Все как и было в начале двадцать первого века – история повторилась, но теперь не придет никакой Александр Чеканский Из-за вражды с Россией и Гомельской Империей от менской территории осталась одна «золотая ветка», Гомельская Империя возродила античеловеческие идеи рабства и начала давить Витебск, организуя там колонии, а Брест был уничтожен тестом ядерного вооружения. Из всего многообразия белорусского колорита осталась последняя надежда – Гродненская Демократическая Республика. Однако из-за немногочисленности населения она быстро увядает, теряя последние силы под натиском колониального Гомеля.
На этом заканчивается история Беларуси двадцать второго века.
IX
Закончив спустя два с половиной часа перечисления и рассказы, многие моменты которых я нарочно опустил, Лёша взялся за голову и упал на пуфик. Сил у него больше не было. Сам неслабо измотанный своей частью, Егор прикрыл младшего брата одеялом и подошел к Жене, довольно вносящему дрожащей рукой правки в рукопись.
– Отлично, – заключил он. – Еще одна доза завтра, и мы составим самый настоящий справочник! Люди будут в самой настоящей прострации!
– Подожди, – взволновался Егор. – Ему и так трудно пришлось. Давай мы повременим с этим. Тем более он же тебе все рассказал, что еще требуется?
– Этого мало. Нам нужны подробности, перевороты, революции, мелкие политические проблемы, которые бы правдоподобно описали ситуацию. Очень важно, чтобы люди перестали думать о внешнем враге. Я вижу, что война была бессмысленной. Я вижу, что это надо остановить! Я спать, а за брата не волнуйся. Я не причиню вам вреда. Сам достаточно пережил дерьма, чтобы еще и нести его в жизни других людей.
Не говоря ни слова, Женя упал рядом с Лёшей и уснул. Спустя долгое время он даже закинет на него ногу и сильно пихнет, и старший брат еще с неделю проходит с больной спиной.
Увидев эту сонную картину, Егора самого потянуло к земле. Он пристроился в углу, подложил под голову пуфик и свернулся в комочек. Его сон нарушила Маша, пристроившаяся сзади и закинувшая руку ему на пояс. Она что-то неразборчиво прошептала, но Егор разобрал самое важное:
–…Не отбывать же наказание одному…
Так они и уснули.
– Вот же ж Затиркин кудесник! – восхищался Лёша, когда проснулся. Егор уже успел приготовить комплекты из логова Уорвика, и теперь они сидели на пуфиках и жадно уплетали еду. Никто не знал, сколько времени было снаружи, но, по предположениям Егора, там была глубокая ночь. – Я, конечно, удивлен, – причмокнул Лёша. – Нам надо записать больше, как думаешь?
Женя, к которому обратился старший брат, весь засиял, и они с хлопком пожали руки.
– Ты меня
