— Я вас не понимаю, — признался мужчина. — Все-таки кто вы? Скажите хотя бы свое имя. Хотя вы его не помните… Позвольте угадать?
Девушка опустила голову, что могло означать согласие.
— Тамила? Лода? Мара?
— Анита, придурок! — прошипел из соседней ниши подслушивающий некромант.
— Анита… Ой! Анита?
Тут уже можно было не подключать фантазию — и так ясно, что выражение лица моего названого брата описанию не поддавалось. Он не отличался провалами в памяти и наверняка сейчас мучительно вспоминал, где мог слышать это имя.
— Анита… странно. Это вы?
— Раз ты так в этом уверен, наверное, я!
Легкая улыбка тронула ее губы, проскользнула в голосе, и я почти почувствовал, как внезапно вспотел и оцепенел, как парализованный, граф Анджелин Мас.
Ну вот, кажется, все. Можно перевести дух, расслабиться, вздремнуть… Только сначала нужно незаметно отсюда выскользнуть, чтобы не заметили. Или посидеть еще немного? Ладно, пристроюсь тут на соседней скамеечке. Устал я что-то… глаза закрываются сами собой… Не спать! Не спать… не… мм…
— Згаш?
А? Что? Где? Я не сплю! Не сплю, господин профессор! Я просто прикрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на вашей лекции и…
— Задайте любой вопрос! Я все повторю! Слово в слово!
— Что ты несешь, Згаш? Что повторишь?
— А? — Сел, озираясь по сторонам: — Где я?
— Ну ты и даешь! — Анджелин Мас отступил, глядя на помятого, растрепанного типа, как на опасного сумасшедшего. — Что ты имеешь в виду?
— Ох, Анж. — Выпрямиться удалось с некоторым трудом, не очень-то приятно и удобно спать на голом полу, да еще и с моими ребрами. — Мне приснился кошмар: будто я опять в Колледже, и опять провалился на экзамене по воскрешению мертвых.
— Опять? То есть ты его не сдал с первой попытки?
— Ага. И со второй тоже. Я его вообще не сдал, если уж на то пошло.
— То есть, — мой названый брат отступил еще на шаг, — воскрешать мертвых ты не умеешь? А еще некромантом называешься!
— Но-но! Попрошу без оскорблений! Если кто-то помнит, кое-кого я все-таки воскресил!
— Но повторить такое не сможешь даже на спор?
— Скажем так — повторить попробую, но за последствия не отвечаю. А что? — В груди вспыхнула робкая надежда. — Кого-то надо воскресить?
— Тебя. Но сначала надо отпереть Байтов.
Ой, блин! Вот это я забыл!
— А… сколько времени? — За окошком было светло, судя по приглушенному шуму, весь замок давно уже проснулся.
— Почти одиннадцать, — огорошил меня брат. — Все это время тебя искали. С ключами вместе. В полдень, между прочим, начало поминальной службы, а гроб с телом покойницы и ее родня до сих пор под замком.
Я вытащил связку из-за пазухи и сунул ее Анджелину. Малодушно попытался улизнуть, но был остановлен сильной рукой, схватившей за шиворот:
— Ку-уда?
— Ну… э-э-э… переодеться перед началом церемонии.
— Нет уж! — Анджелин направился прочь, таща меня за собой, как щенка. — Времени почти нет. Мы и так задерживаемся, а тебе еще перед Байтами извиняться.
— Не надо! — попытался схватиться за дверной косяк, но был безжалостно оторван. Хорошо, что не вместе с руками. — Я больше не буду!
— Сам им это и скажи!
— Палач!.. Слушай, — в мою голову неожиданно пришла идея, — а как у тебя прошла ночь?
— Что? Ночь? — Граф словно споткнулся на ровном месте и остановился хмурясь. — Ночь… Знаешь, по-моему, я ее видел. Ту девушку.
— Аниту? — вырвалось у меня, но Анджелин как будто не заметил.
— И разговаривал с нею, — продолжал он, все еще хмурясь. — Она оказалась совсем не такой, как… А потом исчезла. Так странно! Только что была рядом — и вдруг ее нет. Опомниться не мог. Почти полночи бегал по замку, как влюбленный мальчишка.
Я прикусил губу. Что будет, если Анджелин действительно влюбится? Кажется, наш маленький обман может зайти дальше, чем нужно. И как тогда поступить? М-да, по сравнению с этой проблемой перспектива встретиться лицом к лицу с разгневанными Байтами не казалась такой ужасной.
Обошлось. Многочасовое заключение под замком остудило пыл графского семейства. А может, стоит благодарить монаха, который, судя по охрипшему голосу, всю ночь читал им проповеди о вреде гневливости и пользе смирения. Во всяком случае, меня только прожгли суровыми взглядами и настоятельно попросили держаться подальше — хотя бы не подходить и не заговаривать без крайней нужды. Что ж, это легко устроить.
Девицы Байт все-таки не согласились покинуть замок, не переодевшись и не приведя себя в порядок, так что гроб с телом их покойной сестры прибыл в храм Смерти с опозданием на целый час, когда приглашенные на панихиду уже начали нервничать. Церемония последнего прощания и заупокойная служба начались позже, чем рассчитывали, так что, упокоив Якобину Байт в фамильном склепе, родственники вернулись в замок только вечером. Все устали, проголодались и замерзли. Несмотря на то что дождя не было и среди туч даже проглядывало неяркое осеннее солнышко, дул такой пронизывающий ветер, что у девиц Байт зуб на зуб не попадал.
Я тоже больше всего на свете мечтал о бокале подогретого вина и уютном кресле у жарко натопленного камина, но едва мы поднялись в большой зал, где слуги за время нашего отсутствия успели накрыть столы, как навстречу Анджелину, всплескивая руками и охая, кинулась сиделка.
— Милорд! Миледи! — Она заламывала руки и дрожала от волнения и страха. — Там… Там…
— Леди Гемма скончалась? — холодно осведомился Анджелин. Из-за всей этой утренней беготни никто даже не подумал спросить, как раненая провела ночь.
— Убереги боги, — прошептала сиделка, меняясь в лице. — Еще несколько минут назад миледи была жива, но…
— Тогда по какому праву вы оставили свой пост? — В голосе Анжа было столько льда, что горячего вина захотелось с утроенной силой.
— Просто там… Я ее не знаю, — залепетала сиделка. — Она пришла неожиданно. Я не заметила, как скрипнула дверь. Глядь — она стоит и смотрит на миледи.
— Кто — она?
— Какая-то странная девушка. Бледная и… Ох, я не знаю, но при взгляде на нее так страшно делается!
Мы с названым братом переглянулись. «Анита?» — шевельнул он одними губами и тут же сорвался с места, еле сдерживаясь, чтобы не лететь сломя голову. Сиделка трусила следом, продолжая охать и причитать.
— Начинайте без нас! — кивнул я Байтам и пустился вдогонку. Не то чтобы разбирало любопытство, просто опять остаться наедине с этими людьми не хотелось.
Двери в комнату были распахнуты. Там царил полумрак — ставни было приказано плотно закрыть, чтобы воздух с улицы не повредил больной, и кабы не свечи, здесь было бы темно. Широкая кровать под пологом стояла в глубине. На белых подушках и простынях еле виднелось бледное лицо леди Геммы — длинные волосы ореолом рассыпались вокруг. А в изножье замерла стройная фигура с опущенной головой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
