Закат рябиновой любви
Психологический роман
Михаил Карс
Охраняется законом РФ об авторском праве. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения автора или издательства. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
Иллюстратор Марина Шатуленко
Корректор Евгения Белянина
© Михаил Карс, 2017
© Марина Шатуленко, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4485-4852-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Воздух был пропитан осенними запахами. Погода на удивление стояла солнечная и, самое главное, сухая. Осень в этот год выдалась красочная. В лесопарке на лавочке сидела женщина. На вид ей можно было дать не более шестидесяти лет. Моложавое лицо. Морщин мало. Лишь в уголках губ букетом располагались мимические полосочки. Она сидела, вдыхая полной грудью запах хвои, доносившийся от рядом растущих елей и сосен. Блаженный вид притягивал взгляды проходящих людей, но она сидела с прикрытыми глазами, не обращая внимания на гуляющих прохожих. Ей в этом году исполнилось восемьдесят пять лет. Жизнь подходила к своему вынужденному финалу. Каждый день она проживала, как последний, наслаждаясь даже маленькими радостями. На эту лавочку она приходила, независимо от погоды, вот уже три года. Когда шел дождь, спасал старенький зонт. Но менять свои привычки она не хотела.
Сегодня была суббота. Во второй половине дня должны приехать внучка с мужем. Они снимали квартиру на другом конце города. Дочь несколько лет назад покончила с собой, после того как узнала от матери, что отец был немецким солдатом, а не молодым героем-подпольщиком, погибшим от рук эсэсовцев. И все доводы, что он был антифашистом, не смогли изменить ее убеждений в том, что она проклята и является человеком, несущим в себе гены того самого фашизма, который ненавидела всей своей душой. Женщина проклинала себя за то, что во время скандала не смогла сдержаться и открыла дочери всю правду. Именно после этого события внучка, обвинив ее во всех смертных грехах, собралась и ушла жить на съемную квартиру, где и познакомилась со своим гражданским мужем.
Сегодня ей совсем не хотелось встречаться со своими родственниками. Ровно три месяца назад Маша, внучка, предложила продать квартиру, взамен купить более дешевую, а ее поселить в дом престарелых или социальный приют, как пытались облагородить страшное название чиновники. Печалило то, что не сама она решила сделать это предложение бабушке. Это ее муж, которому всегда были нужны деньги. Альфонс, тунеядец! Но Маша его любит, поэтому приходится все терпеть. Лезть в жизнь молодых ей не хотелось. Именно сегодня она должна была дать ответ.
– Как поступить? Согласиться или проявить непреклонность? – звучал, словно колокол, в голове вопрос.
Какое бы решение она ни приняла, жизнь все равно станет невыносимой. Она слышала скандалы по телевизору, в которых рассказывали, как обращаются в таких заведениях со стариками. Но, с другой стороны, если проявить непреклонность, то внучка все равно будет изводить своими скандалами, а еще хуже, ее муж может что-нибудь сделать с ней, насильственным образом. Ведь сил, чтобы давать отпор, уже никаких не осталось. Ноги еле ходят, руки трясутся и порой ничего не держат. Женщина судорожно искала ответ на вопрос: «как поступить?». И все сходилось на том, что ей придется умирать в доме престарелых. Она прощалась с этим лесопарком, с деревьями, с этой тишиной. Женщина приняла решение и, поднявшись со скамейки, медленно, прихрамывая, направилась домой, чтобы дать согласие на переезд туда, откуда больше никогда не вернется. Медленно двигаясь по аллее, она предалась своим воспоминаниям.
Родилась Лидия еще до войны. Когда Левитан объявил о нападении фашистской Германии на Советский Союз, ей в этот год исполнилось пятнадцать лет. Паника и страх неопределенности, которые царили в первые месяцы войны, усложняли жизнь людей. Мужчины уходили добровольцами на фронт, а женщины оставались с детьми и продолжали жить. Если, конечно, это можно было назвать жизнью.
Лида росла подвижным и контактным ребенком. Познакомиться с чужим и незнакомым человеком для нее не составляло труда. Но после того как отец отправился на фронт, а через месяц мать получила похоронку, девочка замкнулась. Ненависть к тем фашистам, которые отобрали у нее близкого и родного человека, была безудержной. Ей хотелось душить каждого врага собственными руками. Но пока она не представляла, как это можно сделать практически.
Семья проживала в Крыму. С декабря 1941 года жизнь на полуострове резко изменилась. Теперь в родном городе Лиды хозяйничали те самые фашисты. Больше всего жители боялись тех, кто носил черную форму. Самые жестокие и бесчеловечные вояки убивали любого, кто не так как-то на них посмотрел. Город заполонили регулярные фашистские части. Многих расквартировали прямо в семьях горожан, у кого были свои собственные дома. Лида с мамой жили как раз в таком доме. После, так сказать, заселения им пришлось перебраться в свинарник. Свиней у них забрали сразу, как только фашисты вступили в их город. Поэтому деревянная постройка была свободна. Запах, который накапливался годами, сохранялся. Поэтому, когда Лида выходила из своего временного жилища, то за ней шлейфом следовал этот дух свиного навоза. Фашисты не обременяли себя культурным обращением, поэтому чаще всего Лида получала подзатыльники, если случайно оказывалась рядом с оккупантом. Тот затыкал нос и со словами, которые потом понимать стали все, пинал девочку, указывая пальцем в противоположную сторону от себя. Лида, прикрывая рот ладонями, чтобы этот самодовольный фриц не услышал ее вырывающиеся от обиды рыдания, бежала сломя голову в ту сторону, куда показывал фашист.
И вот однажды к ним в дом подселили молоденького солдата. По возрасту казалось, он мало чем отличался от самой Лиды. Складывалось ощущение, что они ровесники. Но он уже воевал, а Лида тайком бегала к своей учительнице, чтобы хоть как-то продолжать обучение. Карл, так звали этого солдата, стал часто бросать откровенные взгляды на Лиду. Поначалу девочка не понимала, что хочет от нее этот молодой парень в противной, болотного цвета, фашистской форме. А парень, как будто случайно, всегда оказывался там, где находилась девочка. Однажды вечером Лида решила прогуляться на гору, стоящую недалеко от их дома, с которой она любила наблюдать, как солнце, словно бы утопая в море, исчезает с горизонта. Карл догнал ее почти у подножия.
– Не бойся! – проговорил он на ломаном русском языке.
– А я и не боюсь! – выпалила Лида, хотя сердце в этот момент ушло в пятки.
– Я наблюдаю за тобой уже несколько дней, и кажется, что знаю тебя всю жизнь, – произнес Карл.
Лида опешила от такого признания. Перед ней стоял фашист, которого она мечтала задушить голыми руками, но что-то не давало ей возможности возродить свою ненависть именно сейчас. Парень стоял с испуганными глазами и смотрел на девушку, явно ожидая хоть какую-нибудь реакцию. Лида продолжала молчать. Карл постоял еще несколько секунд и, развернувшись, пошагал в сторону дома, в который его поселили. В дом Лиды.
Девушка боролась со своими чувствами. Приятное лицо этого фашиста вызывало у нее не ненависть, а какие-то другие чувства, которые сходились в одну точку и располагались где-то внизу живота. Она начинала понимать, что ей хочется вместо того, чтобы задушить этого Карла, оказаться просто в его объятиях. Ужас, с которым боролась Лида, при виде этого парня в военной форме и со смешным выражением лица, когда он пытался разговаривать на русском языке, странным образом куда-то отступал.
«Вот ведь какая я идиотка! – ругала себя Лида. – Эти сволочи на нас напали, а я тут в объятия попасть хочу. Получается, что я Родину предаю?!»
Эти мысли несколько прерывали полет любовной фантазии.
Спустя примерно час, на обратном пути, Лида встретила своего одноклассника и друга с самого детства. Они жили через двор друг от друга. Еще с самых малых лет родители Лиды и родители Алексея договорились, что будут попеременно сидеть с детьми. Так они подружились. Потом Алешка пошел в школу, а Лида, которая была на год младше, сидела у окна и ждала, когда друг будет возвращаться с учебы и проходить мимо ее окон…
И вот сегодня, в темноте, она заметила знакомую фигуру Алексея и побежала ему навстречу. Парень, вместо того, чтобы обрадоваться, вдруг грубо спросил:
– Тебе чего? Давай иди домой и не шляйся! Не видишь, что этих тварей все больше становится?
Лида опешила. Вглядываясь в глаза друга, она поняла, что эта встреча чем-то испугала его.
– Ты чего такой вздернутый? – спросила она. – Мог бы и поздороваться!
