Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир
Вулканы, любовь и прочие бедствия
Можно сказать, что зона плавления в мантии, где образуется раскаленная лава, — это своего рода сердце Исландии.
Фрейстейн Сигмундссон, Магнус Туми Гвюдмундссон, Сигурд Стейнторссон. Внутреннее строение вулканов. Вулканические катастрофы
Explosives have nothing compared to these sparks
So let’s fall apart
And then lie with me, breathing in the den of the dark
It’s firesmoke
Kae Tempest
Основные действующие лица
АННА АРНАРДОТТИР, профессор вулканологии, глава Геологического института.
КРИСТИНН ФЬЯЛАР ЭРВАРССОН, ее супруг, налоговый юрист.
ЭРН ЭГМЮНД КРИСТИНССОН, их сын, 23 года, работает на алюминиевом заводе.
САЛКА СНАЙФРИД КРИСТИНСДОТТИР, их дочь, 8 лет.
ТОУМАС АДЛЕР, фотограф.
ЭРН ЭГМЮНДССОН, отец Анны, геолог, ныне покойный.
ГУДРУН ОЛЬГА ЙАФЕТСДОТТИР, мать Анны, переводчица и поэт.
АУСТРИД ЛИНД, дизайнер интерьера.
ЭЛИСАБЕТ КОБЕР, геофизик, председатель правления Геологического института.
ЙОУХАННЕС РУРИКССОН, вулканолог из Геологического института.
ЭЙРИК СТЕЙНАРССОН, геолог из Геологического института.
ЮЛИУС ОУСКАРССОН, профессиональный директор сейсмологической службы Метеорологического центра Исландии.
ХАЛЛЬДОУРА РЁГНВАЛЬДСДОТТИР, метеоролог из Метеорологического центра Исландии.
МИЛАН ПЕТРОВИЧ, главный полицейский чин службы гражданской обороны.
РАГНАР СВЕЙНБЬЁРНССОН, начальник полиции Исландии.
СИГРИД МАРЬЯ ВИДАРСДОТТИР, исполнительный директор Союза туроператоров.
СТЕФАУН РУНАР ЙОУХАНССОН, начальник офиса Министерства юстиции.
УЛЬВАР АУСБЬЯРНАРСОН, специалист по технике из Центра исследований энергетики Исландии.
ОУФЕЙГ КУЛЬД, начальник Пограничной службы.
ОУЛЁВ ИНГИМАРСДОТТТИР, директор по безопасности ISAVIA.
Так все и завершается.
Вокруг меня земля, все ее века, четыре с половиной миллиарда лет. Тяжесть ее давит на меня, недвижимая и безжалостная — бьющееся огневое сердце. Законы природы, которые никого не щадят; начало и конец жизни. Я отдана ей во власть: насекомое в ее бархатно-мягкой темной ладони.
Пытаюсь двинуть головой, но она — ни с места; открываю и закрываю глаза, полные мрака. Лучше держать их закрытыми. Сосредоточиться на этом.
Гнать мысли прочь.
Не думать, что я умерла, что быть мертвой — вот так.
Несмотря ни на что, это не столь бредовый вывод. Он освобождает меня от принятия решений: я избавлена от необходимости пересматривать собственные поступки. И больше не будет бессонных ночей, слез, больше не будет сожаления.
Ничего — и никогда.
Из земли ты вышел и в землю отыдеши… Но разум наотрез не хочет сдаваться. Он продолжает свою маниакальную болтовню о конце света, проецирует изображения падающих в черные провалы домов, которые слегка покачиваются на краю, прежде чем медленно завалиться на бок и с тяжким вздохом погрузиться в горячую лаву. Мебель, картины, фотоальбомы, фортепиано, микроволновки — все слизывает этот черный язык, высовывающийся из огненной пасти, расстилающийся по земле и уничтожающий все на своем пути; воспоминания, прикосновения, детские рисунки и тщательно пропылесосенные ковры — нет ничего, что не покорилось бы его ненасытному аппетиту и не исчезло во мраке.
Красиво, правда?
Твой голос звучит у меня в голове, словно ты совсем рядом; лицо лучится ребячьим восторгом. Ты улыбаешься мне. Глаза смеются; мой разум знает, что это обман, ты не здесь, но сердце начинает петь от радости и тотчас дает трещину: я все-таки знала любовь.
Прекрати же, говорю я самой себе, прекрати вспоминать, помнить и тосковать. Не дыши так часто, не трать кислород, его мало осталось; женщина, будь благоразумна. Давай, homo sapiens, примени свой хваленый разум — какая от него сейчас польза тебе, зверю, называющему себя человеком разумным, венцом творения? Вот ты лежишь в позе эмбриона — червь во чреве земли, мышь, укрытая мхом; твой мозг-переросток распирает от воспоминаний и фактов и сожаления, формул и добавочных параграфов, информации и снов, и ты в гордыне своей возомнила, что можешь отличить их друг от друга, расставить все в мире по местам с помощью знания. А оказалась даже не способной понять собственное сердце! Его простые законы, которые каждому должны быть известны.
Вот как это заканчивается — а началось не здесь.
Началось все прошлой зимой. Помнишь?
Хребет Рейкьянес
63°48´56´´ с. ш.
22°42′15´´ з.д.
Рейкьянес уникален на земном шаре по многим причинам. Он образует самый длинный непрерывный поперечный хребет Срединно-Атлантического хребта, а также является самым длинным поперечным хребтом, расположенным не под прямым углом к направлению континентального дрифта. Имеет протяженность 900 км на юг от Рейкьянеса до поперечной зоны разлома, около 56,5 градуса северной широты.
Подводные горы на хребте Рейкьянес встречаются чаще, чем в других местах Срединно-Атлантического хребта.
Аурманн Хёскульдссон, Эйнар Кьяртанссон, Ауртни Тоур Вьестейнссон, Сигурд Стейнторссон, Одд Сигурдссон. Сейсмическая активность в океане. Вулканы Исландии
Павана на смерть инфанты
(Полугодом ранее)
Северный магнитный полюс очень капризен. Он изменчив, то и дело смещается, в отличие от устойчивого южного собрата, гуляет под земной корой в вечном поиске своего места, не в силах ничего поделать со своей бродяжьей натурой. Тянет за собой стрелки компасов, путешествуя от островов Нунавут в Канаде и на восток от географического Северного полюса. По всей видимости, он навострился в Сибирь, но непонятно, что он там забыл.
Мысль об этом загадочном путешествии магнитного полюса посещает меня спросонья; я лежу с закрытыми глазами, притворяясь спящей, и думаю об этой тяжелой подспудной волне в земных глубинах, о мантии, ворочающейся под земной корой, словно спящий дракон или мой муж, который мычит во сне рядом со мной, переворачивается на другой бок, вытягивает руку и касается моего плеча. Скоро зазвонят будильники, и хотя мои глаза закрыты, я могу отсчитать секунды до тех пор, когда из его телефона раздастся звук арфы, а через три минуты из моего — сирена тревоги, достаточно громкая, чтоб пробудить мертвецов в Судный день и меня в понедельник утром. Обычно я сплю крепко, набираюсь сил по ночам, но сегодня просыпаюсь рано от тревожного сна о магнитном полюсе, расплавленном железе в ядре земного шара, которое не дает ему покоя, беспрерывно толкая на восток. Иногда эти загадочные перемещения в недрах Земли беспокоят меня во сне: мантийный плюм, бьющая под землей струя, которой придает импульс раскаленное добела ядро. Он обретается там, в подсознании, где уже давно обосновался.
Папа не рассказывал мне на ночь сказок: мол, и без них в мире вздора хватает, а читал мне книги по геологии, астрономии и
