ГЛАВА 1
Первый кошмар приснился ей аккурат после помолвки. Тогда она не придала особого значения. День был трудным, нервным, жених требовательным и капризным, так что сон вполне мог быть лишь выпадом бунтующего подсознания.
Снился ей тронный зал, совершенно пустой. Она в чёрном платье — вероятно, за год траура подсознание разучилось воспринимать образ по-другому — идёт по пустому, полуосвещённому залу, в тишине каблуки звучат особенно гулко, словно пол не из дерева ценных пород, а из металла… и за пару шагов до трона она утыкается в него.
Он как всегда в чёрном, иссиня-чёрные волосы смешиваются с вечной спутницей, маячащей за спиной — тьмой. На губах неприятная, злая усмешка.
Сердце королевы подпрыгивает куда-то в горло, руки холодеют, а внизу живота почему-то наоборот становится горячо. Глупость какая. Если он когда-нибудь до неё доберётся, ей светит лишь мучительная смерть, а вовсе не то, что нахлынуло жаркими воспоминаниями…
— Сон, это всего лишь сон, — шепчет она сама себе.
— Пока что действительно только сон, вероломная королева, — роняет незваный гость. Делает шаг вперёд, по-хозяйски пропускает сквозь пальцы прядь её золотистых волос… а затем наматывает на кулак, тянет, заставляя запрокинуть голову.
— Скучала? — зло. Угрожающе.
— Нет! — выплевывает она. И в самом деле не скучала. То, что с ней творилось, можно назвать как угодно, но только не этим простым и неёмким словом. Оно слишком маленькое и плоское, чтобы вместить пережитое и перечувствованное.
Почему-то её тело отзывается на каждое его слово, на каждый вдох, не говоря уже о прикосновении. Отворот иссяк? Или просто не действует во сне? Хорошо бы только во сне, — думает королева, и, поддавшись слабости, закрывает глаза. И не отстраняется, когда он тянет её ближе. И даже невольно подставляет губы… а он не целует. Отпускает её, почти отталкивает, и сам отступает.
С разочарованием она открывает глаза — мужчина усаживается на трон. Чуть ёрзает, поглаживает подлокотники… Поднимает насмешливый взгляд, в котором слишком много тьмы. Всегда было много, а стало, кажется, ещё больше:
— На колени, Арея. Ты же хочешь жить, трусливая, вероломная дрянь?
Жить она хочет. А унижаться — нет. Как и раньше, всё как и раньше…
— Охрана! — звонко кричит королева, но становится только хуже. Никто не бежит ей на помощь, зато неведомая сила швыряет на колени прямо к подножию трона. Её трона, на котором теперь сидит он.
— Умоляй, — то ли предлагает, то ли приказывает Виир.
— Да пошёл ты! — шипит она, а предавшее её тело изнывает от желания коснуться. Провести рукой по его бедру, скрытому под чёрной шелковистой тканью, призывно облизать губы, без слов соглашаясь на то, чего он так же безмолвно требует, на то, чего он хочет на самом деле… Она слишком хорошо помнит, насколько совершенное тело скрывается под одеждой. У этого тёмного мага тело воина.
Взгляд мужчины скользит вниз, задерживается на губах, которые она нашла в себе силы не облизнуть, опускается ниже в декольте… Отчего-то на этом, казалось бы, траурном платье, вопиюще откровенное декольте…
Арея чувствует себя оскорблённой. И от того, что он так явно, потребительски её рассматривает, силой поставив на колени и заняв её трон, и от того, что красивые губы кривятся в презрительной усмешке…
Виир гладит её по щеке, обводит контур губ большим пальцем, чуть надавливает, заставляя приоткрыть рот…
— Ну что ж, — говорит он, и тянется другой рукой к своему поясному ремню. — Можем обойтись и без слов. Так даже интереснее…
Арея выныривает из сна и садится на кровати, стараясь успокоить дыхание и мысли. Это ужасно. Просто ужасно. Особенно то, что тело горит как в лихорадке, требуя разрядки, а мысли никак не хотят переключаться на что-то другое — она представила, что могло бы произойти дальше, и не может теперь выкинуть из головы развратную, унизительную… возбуждающую сцену. И пронзительно острую тоску, которая даже заглушает вполне естественный в таких обстоятельствах страх.
Это просто сон, — как мантру повторяет она. Всего лишь сон. Виир надёжно заточён, а она навсегда его забыла. Просто день был слишком нервным… Просто эта дурацкая помолвка…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Заснуть нечего и пытаться, и Арея, самостоятельно облачившись в простое, тёплое платье, идёт в кабинет — отвечать на письма, разбирать бумаги. Не пропадать же времени даром…
А дальше — закружилось, завертелось, и сон даже и не вспомнился ни разу до вечера… А ночью пришёл снова. Снова!
Опять тронный зал, но на этот раз он полон придворных — идёт приём, как раз вот делегация из страны её жениха. Нынешнего. Вот и он сам — смазливый блондин, надменно и самодовольно улыбается, словно ей нужен он, а не политические уступки от его отца…
И вдруг распахиваются двери, и заходит тьма. Она обволакивает всех, сковывая, заставляя замереть. И только когда все замерли и воцарилась абсолютная тишина, приходит Виир.
— Ваше Величество, — издевательски тянет он, приближаясь тягучей плавной походкой. — Позвольте вас… поиметь.
— Пошёл вон! — выплёвывает Арея. Сердце колотится как сумасшедшее. То ли в панике, то ли в предвкушении. Стража точно так же окутана чёрным то ли дымом, то ли туманом, и бесполезна, как мебель…
Виир останавливается перед троном. Обозначает насмешливый поклон. Поднимает бровь, и платье королевы, на этот раз тёмно-синее, под цвет глаз, ожив, ползёт вниз. Бесстыдно оголяется грудь. Арея хочет закрыться руками, но они не слушаются… Какой позор! Ей придётся собственноручно всех убить… Или покончить с собой.
— Не бойся, моя лживая королева, — усмехается проклятый маг. Нет, всё-таки надо было его сжечь для верности, раз уж так получилось. — Пока ты выполняешь мои приказы, они ничего не увидят и не услышат. Есть шанс всё, что сейчас произойдёт, оставить между нами…
Страха нет, она задыхается от гнева, и ещё от неожиданно сладкой и острой судороги внизу живота, ведь маг времени даром не теряет — горячие ладони бесцеремонно стискивают грудь. Сильно, на грани, но ещё пока не до боли.
— Повернись, — приказывает Виир.
“Это сон, только сон” — шепчет несчастная королева, но даже во сне оказаться в подобной ситуации на глазах у сотни людей — немыслимо. Невыносимо стыдно. И она поворачивается.
Тут же чувствует, что он сделал шаг, и теперь прижимается к ней. Дыхание щекочет шею, одна рука снова сжимает грудь, другая задирает юбку, ложится бедро, медленно, очень медленно движется вверх. Ладонь горячая, и Арее кажется, что вся и её кожа начинает гореть там, где он дотронулся, впрочем, нет, это не жар, это обострившаяся чувствительность. Отчего-то её телу настолько важны его прикосновения, что, кажется, все чувства сосредотачиваются там, где он коснулся.
Почему-то на ней нет белья, и наглая ладонь уже почти достигла сокровенного…
— Не надо, — выдыхает Арея, закусывая губу. Это будет унизительнее всего — стонать от удовольствия в его руках, при том что он просто мстит. Или же это её подсознание мстит… Хочется верить в последнее.
Виир лишь хмыкает… И она задыхается ещё раз, ощутив его пальцы. Сразу два. И что только увеличивает позор — она истекает от желания. Если маг каким-то чудом не понял ещё этого по прерывистому дыханию и расширенным зрачкам, теперь сомнений у него не осталось.
Он убирает руку, и ей хочется стонать от разочарования, но она находит в себе силы сказать “спасибо! “… Впрочем, рано и напрасно. Маг всего лишь толкает её вперёд, к трону:
— Обопрись.
Она оборачивается, не веря своим ушам. Нет, это невозможно даже во сне. Он сошёл с ума. Или её подсознание рехнулось… но как красочно и порочно!
— Они ничего не видят, пока что, — по идеально-красивым губам змеится недобрая усмешка. — И не слышат. Я всё равно сделаю, что хочу, но могут появиться зрители. Выбирай, королева.
Демонстрация силы — её впечатывает в трон, она еле успевает подставить руки, чтобы не встретиться носом со спинкой кресла. Ладони приклеились, и их не сдвинуть ни на миллиметр.
