Кирилл Шарапов
S-T-I-K-S. ДВОЙНИК
Глава первая. Найденный
Леонид Погорелов быстро выглянул в выбитое окно. Ни черта не видно, всё затянуто густым белым туманом, от которого странно несёт кислятиной. Прапорщик устало опустился на залитый кровью пол, отпихнув ногой немецкую штурмовую винтовку. Он ласково погладил свой ТКБ — отличный автомат, поступивший на вооружение армии Московской Империи всего полтора года назад, как раз перед вторжением. Надёжный, лёгкий, с мощными двенадцатимиллиметровыми боеприпасами, которые прекрасно справлялись с натовскими бронниками высшего класса защиты. Сменив магазин, он снова провёл ладонью по укороченному штурмовому автомату, сделанному по системе «Булл-пап». Встав в полный рост, Леонид внимательно осмотрел комнату. В доме было тихо. Из девяти бойцов, которые при поддержке пехотной роты пошли на штурм, осталось всего трое. Сейчас они где-то на этажах ждут подхода основных сил.
Лёнька нагнулся и вытащил из груди немца свой нож — отличный, кованный им самим «Каратель» — обоюдоострый кинжал с лезвием в двадцать пять сантиметров с рукоятью, сделанной из кожаных толстых колец. Вытерев лезвие об одежду ганса, он вернул клинок в ножны. Дом, который его диверсионный группе удалось захватить с большими потерями, выбив из него отделение немцев из натовского легиона, стоял настолько удачно, что позволял контролировать всю набережную и переправу, именно поэтому уже раз двадцать переходил из рук в руки. Сколько трупов вокруг валялось, никто и не считал. А туман всё густел. Странно, подкрепление уже должно быть здесь. Пехтура стояла всего в ста метрах отсюда, и теперь, когда пулемёты и противопехотные мортиры, которые гансы затащили на шестой этаж, им не мешают наступать, неплохо было бы занять объект. Если натовцы сейчас пойдут в контратаку, Леониду Погорелову с тремя бойцами дом не удержать.
На лестнице послышались шаги, и на этаж взлетело сразу человек десять. Они разворачивали чужие пулемёты, перетаскивая их от амбразур на противоположенную сторону. Спустя минуту появился и лейтенант, которому теперь предстояло командовать обороной дома.
— Грёбаный туман, ни черта не видно, и воняет кислятиной. Как думаешь, прапорщик, что это? Может, какое-то новое оружие? Уроды из НАТО на всё готовы, чтобы стереть нас с лица земли.
— Да не, непохоже, — отмахнулся Леонид. — Ты мне лучше, старлей, скажи, сколько у тебя тут народу? Хватит дом удержать? Поскольку они скоро полезут, а у меня бойцов нет его снова отбивать.
— Жалко ребят, видел я, как твои вояки погибших в рядок укладывали на первом этаже. А к вопросу твоему — не боись, не отдадим. Полнокровная рота у меня, все обстреляны. Оружия и боеприпасов на неделю осады. Танки они сюда не подтащат, если только артиллерией снесут. Но домина крепкая, это тебе не фанерный, сборный, заколебутся бетон долбить.
— Экий ты бравый, лейтенант, — усмехнулся Погорелов. — Дом уже полгода по рукам гуляет, кого в нём только не было: и немцы, и румыны, и французы, поляки. Я его уже дважды брал. Эти ребята уже год воюют, ты их шапками не закидаешь, и есть у них парни, которые умеют глотки резать не хуже меня. Ты связь со штабом наладил? А то, ведь, они по привычке в шесть утра начнут его долбить артой.
— А нет связи, — обидевшись на отповедь, зло бросил летёха. — Вообще нет, никакой нет. Посмотри, может, на твоем спутнике есть?
Лёня откинул защитный чехол на рукаве и принялся копаться в командирском планшете. На то, чтобы понять, что связь отсутствует, ушло меньше минуты. Он видел всех своих боцов: и мёртвых, и живых, видел по каналу свой-чужой солдат лейтенанта, но спутники, дававшие связь с бригадой, штабом и артой просто исчезли, словно и не существовали вовсе.
— Твою ж мать! — охарактеризовал ситуацию Погорелов. — Как им удалось наши спутники заглушить, не было у них таких технологий!
— Спроси, что попроще, прапорщик, — ответил лейтенант. Он уже успел устроиться у окна рядом с трупом немца и пытался что-то разглядеть в тепловизор, скрещенный с биноклем. — Ни хрена не вижу, что там, — сообщил он.
Именно в этот момент ответили немцы — откуда-то из-за реки прилетели две тактические малые ракеты. Дом качнулся, пол заходил ходуном, и Погорелов вместе со всеми, кто был на этаже, полетел вниз.
В себя он пришёл к девяти утра. Голова гудела страшно. Шлем, конечно, смягчил удар, но… Рядом валялось перерубленное на пополам бетонной плитой тело лейтенанта, а вот дальше… Дальше было что-то странное: незнакомый боец в обычном общевойсковом камуфляже сидел над трупом товарища и рвал его на части, рвал и жрал куски мяса, с которых лилась кровь. Вообще, обломки были обильно залиты кровью.
Лёня редко страдал сомнениями, жизнь научила командира группы диверсионных и разведывательных операций верить своим глазам, и если он видел, что человек ест человека, значит, чтобы не съели тебя, надо угрозу устранить. Его рука медленно потянулась к поясной кобуре, в которой дремал спецпистолет «Таран», сделанный для разведывательных и диверсионных подразделений, пятнадцатизарядный, с встроенным глушителем и довольно мощным патроном, способным пробить любой защитный шлем, что отечественный, что натовский. Прапорщик не успел сменить после боя магазин, но точно помнил — там должны остаться три патрона. Дистанция до «жруна» была смешная — метров семь. Тихонько лязгнул затвор, лёгкий хлопок, и бронебойная пуля разнесла голову каннибала.
Превозмогая головную боль, Погорелов поднялся на ноги, его шатало, автомат болтался на груди, очень хотелось пить, тошнило. Вокруг была абсолютная тишина. Достав из подсумка глушитель, Леонид навернул его на ствол автомата, теперь ТКБ будет стрелять, издавая звук не громче, чем удар по луже молотком. Только надо боеприпасами разжиться, у него осталось всего половина БК, штурм дома дался дорого. Сейчас он на втором этаже, трупы ребят на первом, значит, там же свалено и их оружие.
Шатаясь, он подошёл к только что застреленному жруну. От головы мало что осталось — пуля вошла в затылок, деформировалась о шлем, пробила череп, и вышла с другой стороны, вынеся половину лица. Это только в кино получается аккуратная дырочка в виске, в реальности — с одной стороны маленькое входное, с другой вырван кусок размером с кулак культуриста. Где-то вдалеке прогрохотали выстрелы, началась перестрелка, но сейчас Леониду ничего не угрожало, расстояние до стрельбы он определил примерно в два километра.
Он снова опустил глаза, труп солдатика был серьёзно обглодан, спятивший дружок сожрал не меньше четверти. Чем дальше, тем страшнее… Что-то было неправильно, сюрреалистичное во всём окружающем. Неужели на людей так подействовал туман со странным кислым запахом. Могли бойцы заразиться и начать жрать себе подобных? Может, прав летёха, и это хитрое оружие? Напустили на позиции противника, нюхнули тумана и начали друг друга жрать. Потом пройти, добить выживших и всё, город стоит, а вокруг никого. Погорелов напряг память, где-то он видел подобный сюжет, в каком-то западном фильме про могучую корпорацию. Как она там называлась? Зонтик?
Вскинув автомат к плечу Леонид двинулся к лестнице и на площадке нос к носу столкнулся со Звонарёвым. У того было объедено пол лица, отсутствовал глаз, не хватало руки, но он молча стоял и смотрел на Погорелова мутным нечеловеческим взглядом, урча, как довольный кот, только громче, гораздо громче. То, что человек напротив мёртв, прапорщик осознал за долю секунды. То, что его старый друг жив, и ничего хорошего от него ждать нельзя, было ещё очевидней. Колян как-то быстро шагнул к нему, стараясь ухватить оставшейся рукой за разгрузку, но тут же упал, тяжёлая бронебойная двойная пуля просто снесла ему голову.
Погорелов присел рядом с трупом и обшарил подсумки. Его добычей стали две усиленные осколочно-фугасные гранаты для подствольника, три полных увеличенных магазина на 37 патронов и рюкзак, в котором нашёлся двойной БК, здоровенный Звонарёв числился штатным мулом команды и таскал на себе весь запас и сухпай.
— Прощай, друг, — стягивая рюкзак и проверяя содержимое, поблагодарил Леонид.
Теперь он был обладателем полного цинка двенашки, двух ИРПов и универсальной аптечки.
Сзади раздались шаркающие шаги. Обернувшись, Погорелов увидел ещё двоих явно мёртвых бойцов, которые, утробно урча, бодро направлялись к нему. На их упокоение ушло четыре пули: первого он уложил с одного выстрела, а вот второй пошатывался, и две пули ушли в никуда, поскольку прапорщик инстинктивно целился в голову.
Глянув вниз лестничного пролёта Леонид присвистнул: здесь ему не спуститься, прямо на верх медленно поднимались двадцать бойцов, перемазанных в крови. Нет, конечно, можно было в них пострелять, но так никакого боекомплекта не хватит. Тут в округе несколько подразделений, и если все такие же не слишком живые, против него будет около тысячи вполне себе бодрых мертвяков.
