Сергей Стратановский
Оживление бубна
У потока Туонелы
У глубоких вод Маналы
Калевала
Эта книга задумана как собрание откликов на мифы и фольклор народов России: финно-угорских, тюркских, монгольских, палеоазиатских. Принцип ее композиции – географический: с запада на восток, от карел до нивхов. Не все народы попали в поле моего внимания, поэтому книга эта всегда может быть дополнена. Иногда я точно следовал мифическим и фольклорным сюжетам, иногда же сочинял их сам, используя лишь мотивы. В некоторых случаях я обращался не к собственно фольклорному материалу, а к его литературным обработкам (например у К.Ф. Жакова и Ю.С. Рытхэу). Русский фольклор опущен мною сознательно, но это не значит, что в книге нет темы России. Она звучит в ней почти постоянно, а в рассказе «Гора Сарытау» является основной. Вообще, одна из задач этой книги – дать свое видение «континент-океана», называемого Россией.
I
Вяйнямёйнен и русский князь
На ладье лебединой,По реке долгой, длинной,на север, лесами обильный,Русский князь – витязь сильный —К Вяйнямёйнену старомуприплыл со своей дружиной.И сказал русский князь:
«Помоги нам, кудесник старый,Бьют нас татары,жгут наши села и нивы,Города разоряют,лучших людей в плен уводят…И мы просим тебя, заклинатель старый,Послужи нам силой своей волшебной.Знаю, можешь ты словом мощнымМор наслать на народ искони враждебный».
И ответил ему Вяйнямёйнен старый:«Слово лечит, а не губит,слово строит, а не рушит.Словом я ковал железо, словом я ладью построил,Но убить не смеет словоникого на целом свете.Я пойду к тебе на службу, русский князь,Только воином обычным в твое войско,Ибо сила моя тяжела мне стала,И хочу сойти я к смерти,к Туонелы водам черным».
«Жаль», – ответил ему русский князь.
Бегство богов
Фантазия на зырянскую тему.
По образцу рассказа-фантазии
К.Ф. Жакова «Бегство северных богов»
В Биармию далекую,в край еловый,К Ёну – богу великому,в дом его сине-зеленый,Боги запада хищногопришли, от крещенья бежав,На поклон к Тучегону,к зырянским богам с просьбой слезнойО счастливом убежище.
Просит Один – бог воинов,и жена его верная – Фригг,Просит Тор – бог-мужик,с громыхающим молотом божище.
И сказал Ён великий:«Будет вам мед в моем доме,Будет пища обильнаяи очаг непрерывно горящий,Но недолог наш веки конец его близок уже.Вижу в толще грядущегочеловека с крестом к нам идущего,Черноризца великого…Повернет он народ к богу новому,И народ нас низложит.
Мы уйдем от напасти,мы в ладье поплывем с вами вместеВ море мрака холодного,В море последнее – вместе».
Человекодеревья
Марийский мифКорнелапые чудища,с говорящей листвой,и с живой, тайнозрящей корой,С сердцем бьющимся —вот человекодеревья.
Не осталось их ныне:переродились иные,Стали просто деревьями,а другие – из леса в кочевьяНочью, тайно ушлиот неверных людей, что крестилисьВ чужеземную веру.
Но осталась в лесуне ушедшая с ними рябина,Потому что любиламолодца из деревни, охотника.Ну, а он испугался.
В церковь пошел он, к попу,рассказал про бесовское дерево.Разъярился наш попи велел изрубить топоромЭту нечисть лесную.
Криком кричала она,и до сих пор этот крикНочью слышен бывает.
Говорит дева луны
Марийский мифЯ – дева лунная,я – бессмертная тень, а когда-тоСиротою дрожащейя у мачехи хищной жила,И терпела побои,и ругань ее терпела,Небу молилась, ждалажениха-избавителя,на коне огневом – сына царского.Только он не пришел —за морями он странствовал теплыми.Что ему мы – деревенские!
Ночью осенней, холоднойза водой погнала меня мачеха,Говорила: «Расплещешь —так побью, что не выживешь, дрянь».Побрела я к колодцу,воды набрала и заплакала,И сестрицу-лунуумолила забрать меня с ведрамиИ в своем чреве спрятать.
И вот теперь на лунея – с ведром, полным звезд,и на нити небесные вешаюЭти звезды ночные,но могут сорваться иные,Вниз упасть, если туча заденет.И умрет на землев этот миг человек неповинный.Я заплачу о нем.Будет горько и тягостно мне,Словно я это сделала.
«Дряхлый мордвин, дед без отчества...»
Дряхлый мордвин, дед без отчества,говорящий о Боге, о томКак, томясь в одиночестве,Бог сотворил из слюны своейСатану, князя тьмы,своего соработника в Творчестве.А Христос уж потомна земле появился с крестом,Нищий, скорбный,но это уже не исконная,Не эрзянская вера.
Литова
По мотивам мордовских песенВ пост великий не ходит ЛитоваВ церковь Божью о грехах своих молиться.В гневе на нее отец Георгий,Поп наш строгий,батюшка суровый.
В праздник светлый не ходит ЛитоваК хороводу девушек мокшанских.Праздник темный на душе у Литовы,В верхней горнице, у красного оконцаНа заходе солнцасидит Литова,Расплетает косу и поет негромкоО небесном женихе, громовом боге.И услышал ее бог – хозяин грома,Сам Пурьгине-паз, пасущий тучи.Белой молнией глаза его сверкнули,И примчался он на тройке, запряженнойЗлым огнем, горящими конями.Взял он девушку прекрасную на небо,И женой его стала Литова.Горько плакали о ней отец и мать,Сокрушались о ней девушки и парни.Ну, а поп наш, отец Георгий,Ее проклял в церкви.
Лесная книга
Удмуртский мифНу, а потом в наши селаИз Москвы пришли люди с ружьями.Люди жадные, злыеК нам пришли и сказали: «НеситеШкурки беличьи, заячьи,соболей и куниц нам несите.И отдайте нам книгу,великую книгу удмуртовБерестяную, лесную,животворными буквами полную.Мы ее увезем к царю нашемуВ его дом многобашенный, дом до неба».
Спрятали мы эту книгу.В весях древних, в Кашкаре и ТырьеСемь годов укрывали,а потом всем народом решилиСжечь дотла, чтоб царям не досталась.
И вот тогда жрец верховныйбросил в костер эту книгу.Застонала она,а потом заорала от боли.С дымом ввысь устремилисьее буквы звериные, птичьи.
С той поры и навечнотолько горсть ее букв жива где-то.С той поры и навечноотвернулись от нас боги наши.
«Чебоксарский бухгалтер —...»
Чебоксарский бухгалтер —потомок Аттилы великогоИ Кримхильды германской,так отвечал об Аттиле:«Много зол учинилив странах западных предки чувашейГунны, вепрям подобные…Что ж… Из истории нашейЭтой правды не выкинешь…Но когда мой прапращур свирепыйС высоты Рим увидел,то сказал: „Нет подобного в мире.Пуп земли этот Город,и рукой своей царственной яПуп не вырву из тела“.И отошел вместе с войском.
Скромный я человек,но горжусь, что мой предок свирепыйПощадил Вечный Город».
Говорит бог Тангар
Фантазия по мотивам чувашских мифовЯ – Тангар, бог верховный,жил я в хоромах зеленых,Жил с женою своею,с Полехсе, богиней великой,И с остальными богами.Там мы правили миром,там – за длинным столом пили мед.Но прошло наше время.
Было время узалов —владык мировых, и прошло.Мы их свергли внезапно,мы их ввергли во мрак без единой искры.И вот теперь новый богСокрушил наши троны,выгнал нас из дворцов изумрудных.
Мы ладью снарядилии по Идилю великомуПоплывем к морю теплому…Там, за мóрем и будем,словно рухлядь, влачить дни бессильные.Все на свете проходит,и лишь мы остаемся бессмертнымиИ завидуем смертным.
Гора Сары-тау
В рассказе использован один из сюжетов татарского эпоса «Идегей»
Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:
Не вернуться, не взглянуть назад.
Блок. На поле Куликовом
1
– Великий хан, сеид Ахмат вернулся из Укека и хочет видеть тебя.
Хан Токтамыш только что поднялся с молитвенного коврика и, услышав эти слова стража порога, поспешил к выходу из Золотой юрты. Согласно обычаю, хан должен был сам встречать сеида как человека, знающего законы и волю Аллаха. Во дворе Алтын Таша – Золотого дворца, перед которым стояла Золотая юрта, – Токтамыш увидел две кибитки: одну богатую, принадлежащую сеиду, и другую, гораздо более скромную. Кибитка сеида была из белого войлока с нашивкой – зеленым полумесяцем, обшитым жемчугом. Арбакеш, сидящий на козлах, был в атласном зеленом кафтане, правда, сильно запыленном после долгой дороги. Вторая кибитка была серой, и ее арбакеш тоже был в чем-то сером и невзрачном. Токтамыш подошел к белой кибитке, откинул полог и помог сеиду Ахмату сойти на землю, а затем, следуя обычаю, поцеловал ему руку.
