Дарья Симонова
Свингующие
Глава 1
Части тела
Из Сашеньки: «Единожды женатый, кто тебе поверит».
В детстве Каспар решил, что не будет жениться. На всякий случай. Но постепенно понял, что это неизбежно, вроде армии или медосмотра. Он и в армию пошел, чтобы доказать себе, что не малахольный, но с браком было иначе. Ребенком он пытался приоткрыть ларец с семейными ценностями, но тот прикидывался интригующе пустым. Родители личным примером убедили его, что брак – емкая тема для анекдотов, и это единственное, что его оправдывает. Впрочем, отец, упражняясь в сером юморе, – для полноценной черноты оного папе не хватало основательности, – чувствовал себя отменно. Мать представляла собой немотивированное непостоянство: она меняла прически, одежду, посуду, собачьи подстилки, по возможности мебель и настаивала на переездах. Ее организм требовал перемен как основного витамина.
Она была любимым в округе парикмахером. Каспар много размышлял над тем, что означает «легкая рука», это магическое и едва ли не главное свойство в куаферном деле. Он часто как бы ненароком взвешивал материнские ладони или искал на них особые отличительные знаки. Но они скрывались не в статике, а в движении. В резковатой сноровке, в продуманной небрежности, в чем-то одновременно неуловимом для зрения и явственном для осязания.
Но правильной парикмахерше важнее иметь длинные, ухоженные волосы и красивую грудь. Это располагает: ведь к собственному телу спокойнее допускать тех, кого природа не обделила. Кто может поделиться красотами. Тут сапожник не может быть без сапог. Вот и вся мистика Полишинеля! А нарастающая луна и прочий фольклор для профи необязательны. С длинными волосами у матушки был порядок, – она их только успевала перекрашивать из воронова крыла через махагон в русый и платину. На тело тоже пожаловаться не могла – напоминала валькирию в миниатюре. И имя у нее было подходящее – Аврора. В общем, клиентура к ней шла день и ночь и в парикмахерскую, и домой, она стригла и укладывала с сосредоточенным упорством, никогда не отказываясь от подработки. Чужие и попутно свои волосы были для нее смыслом и хлебом насущным. Вырез ее белой блузки-поло был оккупирован заколками-защипами, которыми она по-хирургически точно орудовала, создавая очередной шедевр. В свободное от шедевров время мама готовила однообразно простые блюда – жареная картошка, куриный суп, бараньи котлеты, смотрела детективы, убеждала Каспара сделать стоматологическую карьеру и ругала отца.
Мать была карательной и волевой составляющей семьи. Отца Каспар совсем не боялся, и в его компании чувствовал интригующую свободу. На фоне матушкиной занятости отцовский образ жизни казался таинственным и аристократичным. Встречи на ипподроме (не существующем в маленьком городе!), ночные телефонные разговоры с понижением тона, портреты западных рок-звезд в его маленькой студии звукозаписи, где он, как выражалась мама, вершит свои «темные дела»… – все это вкупе со смуглым обаянием создавало необычную харизму. К тому же отец был красив. Когда он сел в тюрьму на шесть лет, мать позвонила своей сестре и устало сказала:
– Я тебе говорила, что он подлец. Выбрал такой неподходящий момент. Мы на мели, а он…
Сестра – а для Каспара она была тетей Гулей или просто Айгуль – не вняла. И она, и все матушкины подруги находились под обаянием симпатяги. Хотя тетка была умнее всех, даже влюбленность в свояка не мешала ей шумно сочувствовать матери:
– Рорик, мы найдем тебе другого мужа. Перспективного архитектора.
Сама Айгуль побывала замужем три раза, но мятущаяся ее душа не знала покоя.
Братьев и сестер Каспару заменяло общество Шерифа. Крови колли и немецкой овчарки в нем так удачно смешались, что создавалось впечатление удачно выведенной отдельной породы. Жизнерадостного пса привела Айгуль, имя ему придумал отец, предрекая свои проблемы с властями, кормила и чесала мама, а любил и выгуливал Каспар. Любил больше, чем кто-либо, или ему так казалось: он ведь относился к Шерифу, как к родне. Правда, порой Каспару не хватало в нем субординационной этики – беспечный четвероногий одинаково радовался всем домашним, а также чужим или одинаково всех игнорировал, в зависимости от ситуации. А ведь мог бы эмоционально выделять своего наперсника по затеям – все-таки в семейной иерархии Каспар мыслил себя непосредственным начальником над четвероногим. Причем начальником попустительствующим: любимейшей провокацией коварного дитяти было утреннее приглашение нарушить «диванное» табу. Шерифу запрещалось взбираться на человеческое ложе, и он не претендовал. Но Каспар сладостно и упорно вводил его в искушение, давая каверзную команду. Пес навострял локаторы и умильно наклонял голову, призывая прекратить испытание. Делал вид, что не понимает, чего от него хотят, тихо скулил от пытки соблазном и в конце концов одним легким и резким прыжком перечеркивал все условности воспитания.
Шериф всегда был опечален своим моральным проигрышем…
В отцовском исчезновении из жизни семьи была некая симметрия: когда он загремел в тюрьму, сыну было шесть лет, и отсутствовал он тоже шесть лет. Эти годы прошли в странном спокойствии. Этакая грусть в ожидании справедливого исхода, притом что воздаяние за печаль кем-то гарантировалось. По всем предметам Каспар успевал равнодушно хорошо. Это было время, когда самыми могущественными чародеями казались официанты. Они выполняют изысканные гастрономические желания и берут за это огромные деньги. Официанта Каспар видел раз в жизни, когда Айгуль с очередным мужем пригласили оставшуюся без кормильца родню праздновать чей-то юбилей. Юбиляра Каспар совершенно не запомнил. Зато молодой человек в галстуке-бабочке с непроницаемым лицом адепта вражеской разведки произвел неизгладимое впечатление на неокрепшую детскую натуру. Вот он, долгожданный шпион, приплывший из-за моря, которого так жадно ждала детвора маленького городка! Маленький городок – это неделимая мыслеформа из прошлого, как простое число, которое делится только на единицу или на само себя. Не распространяемая тема – и без слов все ясно.
Маленький городок был прекрасен своими закоулками и низким сиреневым небом, в котором обитали липкие неопрятные комья космического пластилина. По мнению Каспара, именно облака, а точнее, их форма являются единственным доказательством наличия Высшего Разума. И еще море, конечно, в котором вечно нельзя было купаться. Зимой холодно, и летом холодно. Были теплые дни, но их по пальцам пересчитать. Например, когда вернулся папа. Долгожданное гарантированное чудо приветствовала природа.
В отсутствие «подлеца» мать бережно поддерживала его авторитет и отпустила ему все грехи.
– Папа пострадал за другого человека. Папа ничего плохого не делал.
То же самое говорилось подругам и знакомым. Ореол мученика вкупе с располагающей внешностью подняли рейтинг вершителя темных дел на первые строки местного хит-парада. Отца теперь величали не иначе как Сашенька. Каспар впервые возгордился своим необычным именем: ведь его назвали в честь рано умершего прадеда по отцовской линии.
Вернувшись из тюрьмы, отец застал Каспара окрыленным будущим предназначением. Тот пережил увлечения моделированием, резьбой по дереву, легкой атлетикой, футболом и понял, что всем перечисленным он еще в жизни побалуется, но его истинное призвание – ветеринарное дело. При школе был открыт живой уголок, которым руководила энергичная метресса биологии. Каспар и несколько ребят немедля вступили в зоологическое братство. Для обыкновенной школы заштатного города масштаб затеи был не мелким: в небольшом загоне, выстроенном на скорую руку, обитала даже пожилая косуля, забредшая из ближних лесов. Кроме нее, самой крупной подопечной, были взяты в оборот лисенок, кролик, белка (очень самодостаточное создание), сурок, щенок и группа мелких грызунов. Сашенька не мог оправиться от удивления: ведь он планировал для отпрыска немного иную карьеру. Но, уповая на бренность детских мечтаний, оставил Каспара в покое. Ему хватало забот о себе. К счастью, его взял к себе в магазин старый друг дядя Марик. И папа нырнул с головой в новые приключения. Утром одновременно включал радио, кофемолку, электробритву (борода должна была иметь строгие контуры). Очертить ее границу Сашеньке еще дозволялось, но саму бороду стригла и холила только Аврора. Все-таки мастер своего дела! Она даже пыталась умаслить брутальную растительность благовониями, но это отец считал перебором. Матушка с пониманием отнеслась к Сашенькиному крену в щегольство, пусть-де залижет тюремные раны. Кофейный дух благотворно влияет на неуступчивых. Аврора терпеливо сносила поиски подходящего галстука цвета увядания. А лучше пьяной вишни!
– Сегодня мне нужно обаять одну девушку от тридцати до шестидесяти… Надеюсь на милосердие зрелости. Но… ты же знаешь, как мне нужна ассистентка! Мужчины доверяют женщинам, женщины тоже доверяют женщинам. А мне надо выглядеть безупречно, бе-зу-пречно. Считай, что у меня первый бар Наташи Ростовой!
