Константин Сергиевский
ЗЕРКАЛЬЦЕ
Я сидела в самой середине широкой и ровной каменной площадки, обхватив колени руками и слегка откинувшись назад, тихо и не подвижно, словно став частью окружавшего меня со всех сторон мёртвого города. Но ведь я действительно была его частью, разве нет?
Мне было известно, что когда-то, до войны, это место было входом в гипермаркет — огромный многоэтажный магазин, где можно было приобрести всё, что пожелаешь — еду, одежду, бытовые приборы, игрушки. Время не пощадило здание, от него остался лишь проржавевший, покорёженный скелет металлического каркаса, в котором когда-то крепились большие витринные стёкла, от которых не уцелело даже осколков. А вот с самой площадкой перед входом и широкими каменными ступенями за минувшие триста лет ничего не случилось, поскольку они были сделаны из настоящего мрамора.
Сбоку от меня на куске полиэтилена лежали тушки двух крупных крыс, моя сегодняшняя добыча. Одна попалась в установленные вечером силки, вторую мне удалось подбить камнем из пращи. Конечно, крыс следовало как можно скорее отнести домой, чтобы ошкурить и освежевать, иначе жёсткое мясо уже вскоре начнёт пованивать. Но я решила, что вполне могу себе позволить немного побездельничать. Просто спокойно посидеть, подставив лицо ласковым лучам тёплого весеннего солнца.
Какой-то звук привлёк моё внимание. Я огляделась. По центральной улице, заваленной блоками обрушившихся зданий и проржавевшими остовами автомобилей, в мою сторону медленно продвигалось устрашающего вида существо. Я машинально положила руку на рукоять ножа, хотя и знала, что мне ничего не угрожает.
Существо как будто явилось из ночного кошмара. Ростом под два метра, из которых две трети приходилось на шарообразную, похожую на огромный зелёный пузырь голову, увенчанную десятком отличающихся друг от друга по форме и размеру глаз. Голова удерживалась небольшим тщедушным тельцем, из которого росла дюжина многосуставчатых тонких ножек. Голован — так мы называли эту породу инопланетных существ — явно заметил меня, и направлялся в мою сторону. Поджидая его, я совершенно машинально пригладила растрёпанные волосы, поправила воротник рубашки. Хотела, что ли, выглядеть поприличнее?
Существо меж тем резво преодолело ступени и остановилось напротив меня.
— Приветствую человек, — голос доносился из автоматического переводчика, небольшого прибора, висевшего на «шее» существа.
— Привет, страшилище, — откликнулась я.
— Моя тебя напугать? — смущённо, как мне показалось, спросил тот.
— Вот ещё! — сказала я. — Ты прикольный. Чего надо?
— Мой, хотеть говорить с, мальчик.
— Я девочка! — резко поправила я. Излишне резко, пожалуй. Трудно ожидать от пришельца, что он сможет по внешнему виду определить пол ребёнка, для них мы все выглядим одинаково. Впрочем, как и они для нас.
Даже человеку для того чтобы понять, девочка я или мальчик, следовало подойти поближе. Конечно, мама стрижёт меня не так коротко, как братьев, но волосы едва прикрывают уши и достают до плеч. Папа иногда называет меня «пацан в юбке», но это, как принято говорить, образное выражение. Я представила, как карабкаюсь в юбке по городским развалинам, среди торчащих отовсюду обломков досок и кусков арматуры, и, не удержавшись, фыркнула. На самом деле, в наше время все дети одеваются одинаково, удобно и практично. На мне был комбинезон, чуть великоватый и потому сидящий немного мешковато, с кучей удобных накладных карманов на бёдрах, груди и животе, и фланелевая клетчатая рубашка — как говорится, сплошной унисекс. Штанины закатаны до колен, рукава — до локтей. Разумеется, я была босиком — даже мама не могла заставить меня надевать обувь в тёплое время года.
— Был не прав ошибся обознался глубочайшие извинения, — бормотал пришелец.
— Ладно, проехали, — сказала я. — Чего хотел то?
— Мне хотел говорить спрашивать выяснять задавать вопросы, — чудовище подыскивало понятные мне, малолетнему дикому аборигену, слова.
— Ты хочешь использовать меня в качестве респондента? — пришла я на помощь.
— О да! — ответил пришелец. Как мне показалось, с облегчением. Полная ерунда, конечно, механический голос автопереводчика совершенно лишён эмоциональной окраски.
— Вознаграждение? — поинтересовалась я.
— Разумеется конечно само собой, — немедленно откликнулся пришелец, — я давать ты брать конец разговора спасибо.
Вознаграждение. Мелкие подарки, подачки. Мне претило их выпрашивать, я чувствовала себя при этом настоящей попрошайкой. Но это было необходимо, любая информация об инопланетянах и их технологиях представляла для нас величайшую ценность.
— Замётано, — сказала я. — Валяй, спрашивай.
Едва сдерживая смех, я наблюдала, как автопереводчик силится понять мою речь. Мне не впервые случается общаться с инопланетными исследователями, и каждый раз я прикалываюсь, изъясняясь на дикарском сленге, который использую разве что в разговорах с подругами. А вообще-то я хорошо воспитанная и очень даже культурная девочка.
Инопланетянин не спешил приступать к расспросам. Он внимательно разглядывал меня с ног до головы всеми своими глазами. Под его взглядом я чувствовала себя неуютно, словно зверушка в вольере зоопарка. В качестве ответной меры, я так же бесцеремонно таращилась на него.
Оглядев меня, он обратил внимание на лежащие рядом трупики крыс, хвосты которых были связаны между собой бечёвкой, чтобы для переноски их можно было удобно повесить на шею или забросить на плечо. Руки при этом оставались свободными.
— Продукты питания? — поинтересовался он.
— Еда, — подтвердила я.
— Быть вкусно?
— Нет, — ответила я. — Быть съедобно.
Взгляд многочисленных глаз пришельца сконцентрировался на пристёгнутом к моему левому предплечью коммуникаторе.
— Это действовать?
— Неисправен, — покачала я головой.
— Тогда для?
— Просто украшение.
Украшение. Игрушка. А ещё — напоминание о том, что когда-то мы были технически развитой цивилизацией, сумевшей достичь звёзд и заселить прежде мёртвые планеты.
— Давай, спрашивай уже, — поторопила его я. — У меня ещё дел полно.
Вопросы были обычными — моя жизнь, интересы, занятия, семья, друзья. Я отвечала, тщательно обдумывая ответы. Нас постоянно инструктировали, как надо вести себя при встречах с исследователями. Активно идти на сотрудничество, демонстрировать миролюбие и дружелюбие, стараясь выдать как можно меньше информации, и при этом как можно больше получить взамен.
Потом пошли более сложные, и более осторожные вопросы. Наши текущие условия жизни интересовали разве что немногочисленных социологов и культурологов, а всех остальных беспокоил более глобальный вопрос — как мы докатились до такой жизни.
В этой части опроса я была наиболее осторожна в выборе слов, часто мои ответы звучали так: «лучше спросить об этом у взрослых».
Вот так-то. Они изучали нас, а мы изучали их.
Триста лет назад случилась страшная война, начавшаяся по причине невозможности поделить мирным путём какой-то мелкий клочок территории, и охватившая не только Землю, но и все семь планет, которые успели к тому времени заселить и обустроить люди. Как результат — из тринадцати миллиардов человеческих особей выжило лишь несколько сотен тысяч, причём, только в одном из уголков прежде густонасёлённой Земли. На наших колониальных планетах не выжил никто. Человечество в своём развитии было отброшено до уровня Каменного Века.
Пару десятков лет назад Землю обнаружил один из исследовательских инопланетных кораблей — как оказалось, представителей галактического Содружества, объединявшего десятки разумных видов. Контактёры испытали самый настоящий шок от увиденного. Выяснилось, что нигде во Вселенной разумные существа не воюют между собой, не разрушают то, что создали своими руками, не убивают себе подобных. Люди оказались в этом плане странным, уродливым исключением.
Земля превратилась в закрытую зону, в своего рода заповедник — или же огромный зоопарк. Со всех концов Галактики на Землю потянулись группы исследователей, пытаясь понять, как такое могло случиться с нашей планетой, почему разумные существа, сумевшие выйти за пределы притяжения своей планеты, и перед которыми открылся безграничный Космос — почему, вместо мирного его освоения они вдруг принялись уничтожать сами себя.
Сложный вопрос. И никто не может дать на него ответа, даже мы сами.
Инопланетяне хотят понять, как им избежать наших ошибок. Мы хотим знать, как нам не повторить своих.
Как бы мы не демонстрировали своё миролюбие, представители разумных рас до сих пор относятся к нам с настороженностью и опаской. Для них мы дикари, пусть в данный момент безопасные и беззащитные, но прячущие где-то внутри себя страшный разрушительный потенциал. И мы не можем сказать: то, что произошло три века назад — не наша вина, всё это сотворили наши безумные предки; ибо главный Закон Вселенной гласит, что каждый разумный представитель несёт ответственность за всё, что совершено его видом. Это означает, что каждый человек в ответе как за то, что сделали его далёкие прадеды, так и за то, что совершат в необозримом будущем его потомки.
