Как мы мыслим
К основам христианского мышления
Дмитрий Герасимов
© Дмитрий Герасимов, 2017
ISBN 978-5-4483-1812-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Конфликт ценности и смысла
К исходным категориям русской культуры1
«Россия непостижима для ума и неизмерима никакими аршинами доктрин и учений. А верит в Россию каждый по-своему, и каждый находит в полном противоречий бытии России факты для подтверждения своей веры. Подойти к разгадке тайны, сокрытой в душе России, можно, сразу же признав антиномичность России, жуткую ее противоречивость».
Н. А. Бердяев. Судьба России2.
Хорошо известный тезис Н. А. Бердяева об антиномичности познания русского бытия в силу внутренней противоречивости последнего, вынесенный в качестве эпиграфа настоящей статьи, отличается несомненной интуитивной истинностью и соответственно определенной методологической значимостью. И все же, фиксируя действительную сложность познания феномена русской культуры, он, на наш взгляд, не дает удовлетворительного ответа на вопрос о сущности и причине данного противоречия. Как представляется, происходит это вследствие неявного смешения онтологического и гносеологического в проблеме культуры вообще (не только русской).
Гносеологически, в соответствии с исходным – кантовским – пониманием природы антиномий, следует различать два подхода к осмыслению культуры. Рациональный, или объективный, реализуется в рамках предметного мышления, предустанавливающего исходные формы постижения действительности. Ему противоположен, ценностный, или субъективный подход, отличающийся интуитивностью и внерассудочностью своих форм познания. Иными словами, антиномично не то, что мы видим в культуре, но противоречиво само наше видение культуры. Причем, противоречие между разными способами познания культуры не есть уже гносеологическое противоречие – антиномия в собственном смысле слова, но есть именно онтологическое противоречие, поскольку различие между способами познания обусловлено различием между объектами познания – разными уровнями бытия самой культуры. Если оба похода – рациональный и ценностный – имеют основания в условиях бытия культуры, то это значит, что и источник их конфликта (антиномии, теперь уже в бердяевском смысле) следует искать тоже в недрах бытия самой культуры.
Культура по определению есть творчество, возделывание человеком себя. И это творчество всегда есть историческое делание. Возделывание предполагает временную протяженность. Раскрытие творческой природы происходит во времени и истории. Но любой, пусть даже самый малый акт культурного творчества уже содержит в себе момент освобождения от власти истории и времени, ибо он утверждает себя как нечто, что ценно само по себе и вне его отношения к какому-нибудь месту и времени. Творческий акт в своей действительности есть акт свободы, акт утверждения предельной онтологической независимости человека от всепоглощающей и необходимой власти бесконечной временной перспективы. Это «другая земля» и «другое небо», реально присутствующие наряду с историческим временем. Культура есть исхождение из истории в действительность, или подлинность как уникальное и неповторимое, в то, что в открытом опыте человеческой жизни выпадает из рамок всеобщих, «исторических» закономерностей. Культура есть поэтому обратимость истории.
Дуализм подлинности как конца и истории как бесконечного продолжения, дуализм «горнего» и «дольнего» лежит в основе существования культуры. Ее бытие открывается уникальными духовными прорывами («очагами культуры»), в которых действительность таинственно пересекается с историей и как бы прерывает ее поступательное линейное развитие, обнаруживая в ней не только горизонтальное (имманентное), но одновременно и вертикальное (трансцендентное) измерение. Но в этом же сокрыта и основная проблема культуры, ибо не в отрицании только истории и всего исторического, а в преображении истории – подлинный смысл и жизненный нерв всякой культуры, тем более жизненный, чем более определена в ней трагическая разделенность между подлинностью и историей, их взаимная несводимость и противоположность. Это то, что образует внутренний «крест» культуры, ибо «вертикаль» ее есть не что иное, как те ценности, вокруг которых она созидается, а «горизонталь» ее образуют те смыслы, посредством которых она существует. И если трансцендентные ценности образуют ядро всякой культуры, то не менее существенную роль в ней играют и имманентные смыслы, составляющие видимое, историческое тело культуры: через раскрытие смыслов реализуется историческая жизнь культуры, осуществляется ее движение во времени и истории.
Именно ценности и смыслы как равно необходимые условия бытия культуры и создают возможность для возникновения в рамках единой культуры двух совершенно разнящихся, но одинаково приемлемых способов ее постижения – ценностного и рационального. Однако действительность культуры, ее реализация в истории задаются не просто внутренней дифференциацией ценности и смысла, но их параллельностью – онтологическим дуализмом со-присутствия, т.е. именно культурной необходимостью их равного присутствия.
Всякая культура начинается с открытия определенных ценностей, отличных от ценностей иных культур. Это заключено в самом понятии ценности, фиксирующем уникальное и неповторимое. Ценности есть то, что отличает одну культуру от другой, смыслы, напротив, есть то, что их объединяет. Поскольку ценности обладают уникальным, неповторимым «бытием», постольку культура существует лишь в просветах первоначально открытых ею трансцендентных ценностей, утрата которых означает для нее гибель и разрушение. Всякое обнаружение иных ценностей означает лишь появление возможности иной культуры, полностью самобытной, ибо ценностное измерение культуры определяет собой не только данный внутренний характер ее, но и направленность, основную интенцию ее последующего исторического развития. «Смыслы», напротив, всегда временны и преходящи. Не обладая неизменным бытием, они имманентны историческому становлению и подвержены частой смене и отрицанию, но, в отличие от ценностей, они всегда причинно необходимы, ибо не только несут на себе печать окружающей их обстановки, данной исторической эпохи и времени, но и связаны между собой рационально-логической формой, посредством которой осуществляется их последовательное выдвижение и отрицание. И вместе с тем, именно смыслы образуют содержательную сторону культуры, высвечивая собой все бесконечное многообразие ее проникновений в историю. Больше того, вне смыслового поля никакая культура в собственном смысле слова невозможна, ибо смысл – это как раз и есть то, посредством чего становится возможным само исхождение из истории в действительность, а, стало быть, и культурная обратимость истории. Трансцендентная ценность в своей глубине (эссенции) никогда не может быть постигнута разумом и дается лишь интуиции, лишь творческому интуитивному прозрению (откровению), ибо по «бытию» своему предшествует всякому индивидуальному мышлению, или сознанию живущих ею людей. Смысл, напротив, всегда рационален и связан с конкретным историческим и индивидуальным мышлением, а потому именно в нем происходит осознание трансцендентно-ценностной основы культурной деятельности, и тем самым организуется все ее содержательное пространство. Культурные ценности открываются совокупным действием, коллективным творчеством множества людей, связанных между собой общностью исторической судьбы. В них бессознательно сказывается самобытная душа народа – творца данной культуры. Напротив, культурные смыслы являются по преимуществу продуктом индивидуального творческого усилия, требующего для своей реализации выделения в особый культурный слой людей, занятых исключительно духовной деятельностью. Интеллигенция как «носительница» культурных смыслов собственной жизнью, исторически воспроизводит внутрикультурные процессы смыслопорождения. Вместе с тем, всякий подлинный культурный смысл в глубине своей светится той трансцендентной культурной ценностью, на осознание которой он в истоке своем всегда направлен (в силу «интенциональной» природы смыслов). Самоотверженная попытка удержаться в просвете трансцендентного разрыва истории, в состоянии метарационального свечения культурного смысла и есть то, посредством чего становится возможным пересечение действительности и истории, исхождение истории в подлинность, т. е. в конечном итоге сама культура и ее крест. Таким образом, интеллигенция по своему положению особого культурного слоя, самим существом культуры призвана нести крест культуры, без которого последняя была бы вовсе невозможна и который означает вечную трагическую отделенность трансцендентной, метарациональной, по своему характеру и положению, культурной ценности от всегда направленного на нее, имманентного культурного смысла, обреченного тем не менее блуждать в круге исторической обусловленности, живущего в истории и вместе с историей.
