Каббалистическая астрология
Авессалом Подводный
Часть 1: Тонкие тела
Введение
Не в напрасном тщании убедить читателя доказательствами, но в неуклонном внутреннем стремлении автора обрести и явно выразить смутно ощущаемое им единство мира написан этот трактат.
Каждому времени, каждой эпохе соответствуют свои физические модели, а также представления о психологии человека и природе Божественного, и даже поверхностный исторический взгляд на последние века показывает, что ведущие физическая, психологическая и теологическая парадигмы интимно связаны. Иногда кажется, что каждому времени дается одно откровение, довольно общего характера, которое улавливается людьми, наиболее продвинутыми в различных областях, после чего интерпpетируется ими применительно к интересующим их конкретным проблемам. Ньютоновская механика и базирующийся на ней детерминизм Лапласа, то есть принципиальная возможность точно предсказать положение всех тел во Вселенной в любой момент времени хорошо сочетаются, с одной стороны с атеистическим материализмом, а с другой — с концепциями развития человечества на основе совершенствования государственных форм, в которых социальный индивид рассматривается как пассивный и точно предсказуемый объект воздействия со стороны властей — полная аналогия с материальной точкой в механике Ньютона, послушно двигающейся с ускорением, предписанным действующей на нее силой.
Ньютоновской физике не нужен был Бог — по той простой причине, что в Его роли выступал физик, озирающий, подобно орлу, Вселенную сразу и целиком, и присутствующий одновременно во всех ее местах — иначе нет возможности ввести абсолютное время и пространство, и написать уравнения движения. Этому взгляду соответствуют как ранние утопически-социалистические, так и тиранически-унитарные идеи государственного устройства, регулирующего жизнь человека от рождения до смерти, от его физиологии до образа мыслей и культовых отправлений включительно.
Другой характерной и очень любимой физиками чертой ньютоновской физики является возможность существования замкнутых, то есть изолированных от остального мира систем, которые, следовательно, можно изучать сами по себе. Молчаливо предполагается, что физик может взять любую часть "пустого" пространства, населить ее телами и частицами по своему выбору и посмотреть, что из этого получится; более того, расчет некоторых простейших замкнутых систем и проведение соответствующих экспериментов составляет важную часть физической науки. В социально-государственной парадигме этим идеям соответствует представление о возможности создания властями — за достаточно крепкой решеткой — тех законов и реальностей, которые ими рассматриваются как наиболее желательные и справедливые. Одной решеткой обносится граница государства, другой — забираются окна тюрем, и в заключение колючей проволокой размечается на квадраты вся оставшаяся территория. Ну и, конечно, важнейшую роль в таких системах играет тайная полиция, неукоснительно следящая за исполнением кармических обязанностей населения, выражающихся в его беспрекословном подчинении воле государства — в физических моделях этому соответствует фигура наблюдателя, то есть экспериментатора, вооруженного тончайшей следящей аппаратурой.
* * *
Альтернативным по отношению к частице является понятие волны, вибрации или колебания. Волна не локализована в пространстве, и основными ее характеристиками являются не координата, как у частицы, а частота (число колебаний в секунду) и амплитуда (высота гребня). Разницу между корпускулярным (то есть основывающемся на понятии частицы) и волновым подходами хорошо иллюстрировать на примере симптоматики болезней физического тела человека.
Одни болезни лучше описывать в корпускулярной парадигме, так как они узко локализованы, и основная проблема заключается в поиске дефектного места или органа. "Что у тебя болит?" "Пальчик". "Где?" "Вот здесь". "А, это заноза. Сейчас мы ее вынем". Если вместо занозы обнаруживается раковая опухоль, действуем аналогично.
Однако симптомы многих других, видимо патологических, состояний не удается локализовать. "Что с тобой?" "Меня трясет, плохо себя чувствую". Вялость, слабость, низкий жизненный тонус, равно как и жар, лихорадку и многие другие не локализованные в конкретном члене или органе симптомы гораздо естественнее описывать в волновой парадигме — ясно чувствуется, что у человека сбились какие-то телесные ритмы, и организм работает в необычном и не очень естественном, например, форсированном режиме. Однако у современной западной медицины, очень далеко ушедшей по, так сказать, корпускулярному пути развития, почти не развит волновой, или вибрационный способ мышления — к нему сейчас пытаются прийти так называемые экстрасенсы, но говорить о серьезных научных разработках и создании волнового языка, приближающегося по детализации к традиционному медицинскому, пока не приходится. Еще хуже обстоит дело в описании социальных процессов, чей глобальный и "волновой" характер уже давно стали очевидны, судя по распространенным метафорам типа "власть лихорадит" или "волна народных восстаний". Тем не менее, корпускулярный взгляд здесь остается доминирующим в осмыслении теоретиками: социологами и политологами; практические политики, однако, все больше склоняются к волновой парадигме, употребляя такие выражения, как "равновесие сил в регионе", "стабилизация" и т. д.; впрочем, пока мало кто из них (насколько известно автору) непосредственно руководствуется указаниями Лао-цзы, изложенными в его несравненном "Дао Дэ Цзине".
* * *
По-видимому понятие колебания (или ритма) является столь же фундаментальным, как и понятие точки (конкретного места), и поэтому трудно отдать решительное предпочтение одному из двух подходов — волновому или корпускулярному, и они оба должны существовать в сфере познания, как способы восприятия и методы моделирования внешнего мира, как плотного, так и тонкого. Однако на пути синтеза этих подходов возникают очень своеобразные трудности, по мнению автора, принципиально непреодолимые. Намек на эту ситуацию в теоретической физике имеется в виде принципа неопределенности: узнав с высокой точностью координату частицы, мы не можем рассчитывать на то, чтобы столь же точно определить ее скорость: произведение погрешностей измерения этих величин всегда превосходит некоторую абсолютную константу. В общей теории систем (если таковая будет когда-нибудь построена) принцип неопределенности мог бы выглядеть приблизительно так: исследуя систему, мы в некоторый момент времени встаем перед альтернативой: либо изучать, что же она представляет собой сейчас, углубляясь во всевозможные подробности (аналоги: корпускулярный подход, определение координаты), либо искать некоторые общие ритмы ее жизни, пытаясь определить ее будущее (волновой подход, определение скорости). Сделать то, и другое одновременно обычно не удается, и не только потому, что на подобный проект не хватает средств, а еще и по той причине, что ритмы мелких частей системы чаще всего не дают представления об ее основном ритме, и, в каком-то смысле чем глубже мы погружаемся в изучение структуры и элементов системы, тем в большей степени мы удаляемся от понимания направления ее магистрального развития или нахождения главного ритма. Наоборот, фиксация внимания на основном ритме системы или направлении ее развития не дает возможности конкретизировать ее изучение — подробности как бы расплываются и остается некоторое абстрактное целое, совершающее определенное простейшее движение.
Рассмотрим разницу между этими подходами на примере изучения маятника. При корпускулярном взгляде нам нужно подойти к нему как можно ближе, изучить материал, из которого он сделан, форму груза и штанги, узел подвески, определить коэффициент трения и т. д. При этом движение маятника нам будет сильно мешать, и мы постараемся его остановить или перенести измерительную лабораторию непосредственно на маятник.
При волновом подходе мы, наоборот, отойдем от маятника подальше, так, чтобы видны были только колебания грузика вправо-влево, а прочие подробности его устройства и движения не отвлекали нашего внимания. Именно так устроен сложный маятник — механические часы: все внутренние ритмы — вращение множества зубчатых колес — тщательно скрыты от потребителя корпусом, и снаружи на циферблате оставлен лишь основной ритм: часы и минуты.
Волновой подход отличается от корпускулярного в очень важном отношении: он позволяет как-то отразить единство мира и взаимную связь всех его частей. Ньютоновская модель абсолютного пространства-времени обладает противоположным качеством: в ней сильно разнесенные области независимы, то есть происходящее в данном месте пространства никак не влияет на участки, достаточно от него удаленные: силы тяготения, а тем более электромагнитные, быстро убывают с расстоянием, и пиши губерния, в столицу. Концепция же колебаний подразумевает общее движение системы как единого целого, да и чисто внешне все точки гребня волны объединяются друг с другом видимым образом; кроме того, колебания обеспечивают и связь времен: "Давешней весной овсы принимались не в пример дружнее", — говорим мы, и непосредственно чувствуем на себе дыхание Вечности.
