Алекс Болд
Трон Валузии
Глава 1. Тост в честь великого Хотата
День всеславия великого бога Хотата жители Хрустального города испокон веков, с тех времен, как Атлантида и Лемурия поднялись из морских глубин, почитали больше всех остальных праздников, исключая, разумеется, лишь празднования дней всемогущего Валки.
Солнечные лучи переливались на золотых шпилях и отражались в окнах древних дворцов столицы Валузии. Нарядно одетые жители прославленного города, принеся жертвоприношение могущественному богу в величественном храме, торопились на улицу, уступая место следующим, жаждущим возблагодарить всемилостивого Хотата за спокойную жизнь и мудрого правителя, которым наградила их судьба.
Выходя из мраморного храма Валки и Хотата, горожане поспешали к площади перед царской Башней Великолепия. Там, у Топазового Трона правителей древней Валузии, в окружении лучших воинов мира Алых Убийц, на белоснежном коне с тщательно расчесанной длинной гривой, восседал неподвижно, словно непоколебимая статуя самому себе, правитель древней Валузии царь Кулл.
Те горожане, что были одеты победнее, издали любовались могучей фигурой царя-воина, восхищаясь его видом и невозмутимой, уверенной в себе позой. Они выкрикивали благодарности и мудрому Хотату, и всевидящему Валке, и справедливому мужественному царю Куллу, хранящему покой народа Валузии.
Жители и гости Хрустального города знали, что едва лишь огромное жизненесущее солнце начнет склоняться к земле, собираясь на покой, на площадь для простого народа выкатят огромное бочки с игристым янтарным вином и разведут костры, на которых зажарят для угощения сотни жертвенных быков. В предвкушении этого волнующего события валузийцы славили мудрого царя, введшего в празднование великого Хотата этот великолепный обычай.
Аристократы и богатые горожане, в сопровождении личной охраны приближались к царю, кланялись ему, касаясь пальцами унизанными перстнями с драгоценными каменьями каменных плит площади, и выражали благодарность — за процветание, за спокойную жизнь, за следование заветам могущественного Хотата.
Представители древних родов со всех городов Валузии, послы всех держав, известных Семи Империям, спешили поздравить царя Кулла с великим праздником, демонстрируя жителям столицы пышность своих нарядов и красоту сопровождавших их женщин, подчеркнутую изысканными украшениями и одеждами, не скрывающими их безукоризненных прелестей.
Король, возвышавшийся над толпой на своем верном скакуне, лишь кивал в ответ на вычурные приветствия, зачастую переходящие в неприкрытую лесть. Он знал, что за этими словами нередко скрывается тщательно загнанная в закрома души, но от этого не менее лютая ненависть к нему. Многие представители древних родов Валузии презирали его, варвара, силой захватившего древний трон, голыми руками задушившего прежнего царя-деспота.
Кулл знал, что нельзя терять бдительности и осторожности ни на минуту — слишком многие жаждут его гибели. Ни один летописец не ведал, сколько за годы правления Кулла на него было совершено покушений, поскольку царь, в жилах которого текла дикая кровь атлантов, не считал нужным докладывать об этом кому бы то ним было, а сам давно сбился со счета. Лишь многочисленные шрамы на могучем бронзовом теле царя говорили о битвах, сражениях и поединках — как с благородными противниками в честном бою, так и с подлыми убийцами, пытавшимися нанести удар из-за угла.
Время покушений — мрак ночи; сейчас в сиянии ослепительного солнца, покровительствующего Валузии и ее царю, в окружении бесстрашных Алых Убийц, беззаветно преданных повелителю, под взглядами тысяч и тысяч подданных, ему не угрожали никакие покушения. И царь-воин, глядя на толстеющих мужей, забывших которой стороной берут в руки меч, мечтал о тех временах, когда в уши рвется грохот битвы, звон мечей и крики раненых, заглушая все остальные звуки, а безумный ветер обжигает лицо и только успеваешь наносить удары и отражать атаки, не разбираясь твоя ли кровь хлещет из ран, превратив белые одежды в красные, или это кровь многочисленных врагов, уже павших, но на смену им идут все новые и новые…
Но все спокойно на границах Валузии, враги, словно трусливые псы поджав хвосты, зализывают раны и присылают толстых напыщенных от собственной важности послов, подносящих дорогие и ненужные ему подарки — золотые статуи, бриллиантовые украшения, серебряную посуду… Изредка кто-нибудь догадается подарить оружие, но еще не видел Кулл меча лучше, чем его собственный, неоднократно спасавший ему жизнь.
Король Кулл скучал на этом великолепном и пышном празднестве, изредка бросая взгляд в сторону неподвижных, но готовых в любую секунду броситься в бой, Алых Убийц. Лишь они радовали его взгляд.
Он почти не слышал льстивых и насквозь лживых речей кланяющихся ему знатных послов и аристократов. Он думал, куда бы отправить свою армию в поход. Войска, не должны застаиваться в столице, обрастая семьями и покрываясь ржавчиной безделья, как боевой меч не должен долго скрываться в ножнах, чтобы не потерять блеска и остроты. Но на границах все спокойно и даже лемурийские пираты, известные по всему миру дерзостью и отчаянностью, не смеют показаться в ближайших морях, страшась одного лишь вида валузийского флага.
Благородные лорды и знатные послы далеких стран, приветствовав царя, спешили в просторные сады с утопающими в зелени великолепными фонтанами искрящимися на солнце мириадами алмазных брызг, дожидаться часа, когда их пригласят на праздничный пир в царский зал, который мог вместить больше тысячи человек.
Казалось знатные люди, желающие выразить почтение царю древней Валузии, будут идти до поздней ночи, но Куллу не составляло труда сидеть в этой величественной позе воина, готового к бою, сколь угодно долго; его тело давно привыкло к любым нагрузкам, в том числе и вот к такому многочасовому сидению в седле с гордо расправленной спиной.
Но солнце, освещающее пышный и радостный праздник, перевалило высшую точку и скоро настанет пора идти в пиршественный зал и там вновь слушать здравицы и льстивые речи.
Алые Убийцы, стоявшие за царем, расступились и к Куллу подошел его главный советник Ту — уже немолодой, представительного вида мужчина, видевший на своем веку четверых валузийских царей, но считающий, что о лучшем, чем Кулл глупо даже и мечтать.
— Ваше величество, у меня важное сообщение, не предназначенное для чьих-либо ушей, кроме ваших, — с поклоном тихо произнес Ту.
Кулл повернулся к своему верному сановнику, не раз рисковавшему жизнью ради него и мудрыми советами доказавшему свою преданность, и по лицу стареющего царедворца понял, что речь действительно идет о чем-то крайне важном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
