Джон Кризи
Вопль убийства
1
Мгновение ужаса
Звук пришел откуда-то из тишины ночи, взрезая ее, разрывая нервы на дрожащие нити. Она закричала, всем телом вжалась в сиденье, руки ее оторвало от руля какой-то непонятной, невидимой силой. Она знала, что машина ее пошла юзом, ясно видела в свете фар груду замерзших листьев и сугроб, а за ними деревья. Но страха смерти не было, был только панический ужас от этого звука.
Затем жуткий визг прекратился.
Как раз в тот момент, когда звук смолк, нос ее машины уткнулся в сугроб. Силой удара ее швырнуло в сторону, тряхнуло, стукнуло… И снова наступили тишина и покой.
Сердце лихорадочно билось, дыхание болезненно прерывалось. Она дышала часто, захлебываясь, и никак не могла вдохнуть достаточно глубоко, как будто что-то не пускало воздух в легкие. Отраженный свет фар, казалось, подчеркивал окружавший покой вне машины и бурю чувств в ней. Она слышала свое дыхание, хриплое, затрудненное, и все же какое-то теплое, человеческое — столь не похожее на сатанинский визг, который нагнал на нее такой страх.
Она съежилась, прижавшись к дверце машины, у нее не было ни сил, ни желания двигаться. Она видела, как что-то вроде бы двигалось в свете фар, но это казалось ей следствием головокружения.
Затем она увидела в заднем окошке машины лицо. Она снова почувствовала страх, но он был совершенно не похож на тот ужас, который она испытала. Это был просто страх, когда неожиданно кто-то незнакомый заглядывает в окно. Лицо исчезло. Она смутно разглядела шапку и шарф. Затем дверца распахнулась и какой-то мужчина спросил:
— С вами все в порядке?
Она могла только прерывисто дышать.
— Выглядите вы неплохо, — сказал он.
Она попыталась заговорить, но не смогла. Мужчина с трудом влез в машину и придвинулся к ней.
— Я видел, как вас повело, — заметил он. — Вы даже не представляете, какая вы везучая.
Она повторила:
— Везучая?
— Случись это на десять ярдов дальше, и вы оказались бы в реке, — продолжал он.
Реке? Какой реке? Она и не знала, что рядом есть река.
— Старайтесь дышать поглубже, — говорил мужчина. Как будто она не дышала бы, если бы могла! — Вы ранены? Может, у вас перелом или…
Он замер в нерешительности, но потом уверенно положил руки ей на плечи и провел ими по ее рукам. Она ощутила некоторое давление, и ничего больше. Затем его руки скользнули между ее руками и телом с какой-то отрешенной фамильярностью и твердо, но осторожно нажали на ее ребра, бедра, ноги. После этого он отпустил ее.
— Было где-нибудь больно?
Она с трудом покачала головой.
— Знаете, что вам поможет? — заметил он. — Немножко подвигаться. Я подойду к другой дверце и выпущу вас через нее.
Он ободряюще улыбнулся, отодвинулся от нее и вылез из машины. У него была хорошая, белозубая улыбка. Когда дверца захлопнулась и она осталась одна в машине, на нее опять напал страх: вдруг снова из темноты ночи ударит этот звук. Но ничего rte произошло.
Человек появился у другой дверцы, и она выпрямилась, чтобы не выпасть наружу, когда дверца откроется. Теперь она дышала глубже и громче, воздух начал проходить в легкие. Дверца открылась, он поставил руку поперек проема, видимо опасаясь, что она выпадет. Не говоря ни слова, он взял ее за левую руку, и она выставила наружу ногу, пытаясь нащупать землю. Тогда он подхватил ее под локти, помог подняться с сиденья и поддерживал, пока она не встала устойчиво, не качаясь, на землю. После этого он отпустил ее, но остался рядом, явно на случай, если она потеряет равновесие. Единственный известный ей мужчина, который когда-либо проявлял такую заботу, был Эрик. Вспомнив о нем, она задержала дыхание. Этот человек ничем не походил на Эрика: он был высок и широк — массивен, — и лицо у него было мужественное, грубоватое, а у Эрика черты лица были тонкими, почти женоподобными.
— Давайте походим, — сказал он. — Ваши ботинки выглядят довольно прочными!
Он обнял ее за плечи и заставил сделать несколько шагов вперед, мимо груды земли и припорошенных снегом листьев, в которую она врезалась. Его машина остановилась сразу за ней, и свет фар делал таинственную темноту невинной и безвредной. Немного подальше был обрыв, отделенный от дороги хлипким на вид заборчиком. Если бы ее машина ударилась в него, она разнесла бы его в щепки и слетела вниз.
— Слышите реку? — спросил он.
Плеск и журчание были слышны очень отчетливо и недалеко.
— Да, — сказала она. Это было первое слово, которое она произнесла с момента ужаса.
— Если еще похолодает, — продолжал мужчина, — она замерзнет.
— На… наверное.
— Я думал, что снег переломит похолодание, но его выпало слишком мало, и он никак не повлиял.
— Не повлиял. Я… не могу передать, как я вам благодарна.
— Не меня благодарите, — возразил он, — благодарите судьбу. Я, уж точно, не прыгнул бы вслед за вами.
Он посмеивался над ней в несколько суховатой манере, и она почувствовала, что он старается мягко вывести ее из шока.
— Что случилось? — спросил он. — Что-то перебежало вам дорогу? Я слышал визг ваших тормозов.
Тот жуткий визг — «визг тормозов»?
— Нет, нет! Я ничего не видела.
— Хотя полагаю, что увидел бы ваши стоп-сигналы, если бы вы нажали на тормоз, — говорил он.
Они прогуливались, делая десять шагов в одну сторону, потом десять — в другую, и хотя холод щипал ей лицо и руки и начинал пробираться под одежду, она уже чувствовала себя гораздо лучше.
Их дыхание выходило облачками пара, легко таявшими в воздухе еще до того, как на смену им появлялись другие.
— А вы не совершили смертный грех?
— Что… Какой смертный грех?
— Заснуть за рулем.
— Господи! Конечно, нет.
— Я почти верю вам.
— Уверяю вас, я… я не спала.
— Ладно. Что же тогда случилось?
Как она могла просто сказать: «Я услышала звук»? Она быстро взглянула на него. Они как раз снова подошли к ее машине, и на этот раз он не пошел дальше. Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, и все равно ей нравилась его улыбка. Ему было лет сорок, может быть, под сорок. Поколебавшись довольно долго, она ответила:
— Я услышала ужасный звук.
— Я вижу, что вы не под хмельком, — утвердительно произнес он. — Я слишком долго ехал за вами.
— Ехали за мной? — изумилась она.
— Ну, не специально! Вы оказались впереди меня, а это не самая легкая дорога для обгонов даже в лучшую погоду, так что я выдерживал интервал. Вы, знаете ли, шли с хорошей скоростью.
— Я… я торопилась.
— Тише едешь — дальше будешь, — торжественно провозгласил он. — Какой… какого рода был этот звук?
— Он был… он был… он был чудовищным, — ответила она. И произнесенное таким образом определение сделало все нестрашным.
— Это как-то похоже на кошмар, — заметил он и добавил сочувственно: — Ночью все кажется громче, больше, преувеличеннее… Хотите снова сесть в машину?
Она помедлила. Ей хотелось в машину и вместе с тем было страшно оказаться взаперти одной. Если бы не этот звук или шум, который так внезапно пришел из ночи без малейшего предупреждения! Он открыл дверцу, как бы приняв ее молчание за согласие, и она автоматически скользнула за руль. Он залез в машину за ней и захлопнул дверцу.
— Жалко, что надо включать мотор, чтобы заработала печка, — заметил он. — Эй, да у вас еще включено зажигание! — Он наклонился вперед, повернул ключ зажигания, и красный огонек на панели погас. — Вам далеко ехать?
— В Оксфорд, — ответила она.
— Это еще тридцать миль!
— Я знаю… Знаю, что еще далеко.
— По такой дороге не меньше двух часов, — прикинул он, — если не пойдет снег или вас снова не занесет на дороге. Вам обязательно сегодня надо ехать так далеко? — В его голосе сквозила искренняя забота о ней.
— Да, вообще-то, я должна ехать, — ответила она без энтузиазма.
— Уже ведь за полночь, — напомнил он ей.
— Я знаю, что должно быть поздно, — сказала она несчастным голосом.
— Вы ведь уже ехали как на автопилоте, — сухо заметил он. — Я живу в Хэйле, это такая деревушка в четырех милях отсюда, вперед по дороге. Приглашаю вас воспользоваться нашей пустой комнатой. Моя жена с радостью вас накормит, она привыкла, что я прихожу домой голодным и очень поздно. А утром вы можете уехать пораньше. Дороги уже посыплют песком, и ехать будет гораздо легче. Почему бы вам не дать себе отдохнуть? Ведь это вам необходимо.
— Вы… вы очень добры, — хрипловатым голосом сказала она и с внезапной честностью добавила: — По правде говоря, не думаю, что смогу сегодня вести машину до Оксфорда. Если вы уверены…
— Абсолютно уверен! — Он положил руки ей на плечи и дружески сжал их. — Все, что от вас требуется, это следовать за мной. Дорога займет не более получаса, даже по такому гололеду. — Он уже положил руку на ручку дверцы и вдруг сказал со смехом в голосе: — Я должен буду вас как-то представить, когда мы доберемся до дома!
