Сергей Зверев
Логово беса
– …Беспорядки на территории Киргизии продолжаются. Отряды местной милиции уже не в состоянии сдерживать народные волнения. И с той и с другой стороны есть убитые и раненые. Напомним, что двадцать третьего июля 2009 года в Киргизии прошли президентские выборы, в ходе которых со многими нарушениями, признанными многочисленными зарубежными наблюдателями, победил нынешний президент. Оппозиция не смогла составить конкуренцию мощному административному ресурсу. И вот теперь пик недовольства достиг своего апогея и перерос в массовые беспорядки…
Капитан спецназа ВДВ Роман Никонов взял пульт и переключил канал. Сейчас ему меньше всего хотелось смотреть, что где-то опять происходит кровопролитие и люди снова убивают друг друга. Но и на другом канале освещали последние события, происходящие в Киргизии.
Толпы манифестантов двигались как живая река. У них на пути стоял редкий заслон из цепочки милиционеров. Каждый из них держал в руках резиновую дубинку. Впереди милицейского заслона ходил какой-то важный чин с мегафоном в руке. Время от времени он призывал манифестантов разойтись, но толпа медленно и уверенно двигалась по направлению к зданию правительства. Ничего не помогало.
Людская река все накатывала и накатывала. Когда между милицейским заслоном и манифестантами осталось несколько метров, стражи порядка подняли дубинки на уровне груди, приготовившись к встрече. Через несколько секунд толпа возбужденных людей достигла их, а еще через несколько секунд жиденький заслон был смят и раздроблен на мелкие очаги сопротивления. Людской поток двинулся дальше. Ему навстречу устремились омоновцы в серой униформе и пластиковых шлемах, с прозрачными щитами и резиновыми дубинками. Манифестанты встретили их градом камней и бутылок. В ход уже пошли арматура и обрезки труб. Началось настоящее побоище. Омоновцам явно не хватало сил, чтобы оттеснить разъяренную толпу, и через минуту их самих начали теснить. Прикрываясь щитами, они били дубинками налево и направо, как заправские казаки шашками, отступая шаг за шагом под натиском толпы. Несколько бойцов ОМОНа тащили на себе раненых, которых становилось все больше и больше.
Когда омоновцы достигли стоящих позади них пожарных машин, на головы манифестантов обрушились тонны воды, сбивая их с ног. В это время с соседней улицы выехали еще пять автобусов с омоновцами, и в столкновении наступил перелом. ОМОН стал теснить наступающих, а водометы довершали начатое. Через пять минут все было кончено. На улице кругом валялся мусор, выбоины на площади были заполнены водой вперемешку с кровью. Санитары из подъехавших машин «Cкорой помощи» помогали раненым. По улице замелькали люди в белых халатах и с носилками. Тут же омоновцы тащили к «воронкам» нескольких зачинщиков, заломив им руки за спину…
Капитан чертыхнулся и снова щелкнул кнопкой на пульте, переключая на другой канал.
Мария поняла его без слов и поэтому не стала возмущаться, только сильнее прижалась к мужу. На экране замелькали цветастые кадры рекламы, и Роман, осторожно освободившись из объятий жены, встал с дивана.
– Схожу покурю.
– Сходи, сходи, – согласилась Мария, потянувшись за пультом.
Выйдя на лестничную площадку, Роман столкнулся с соседом, который явно был подшофе. И немудрено: ведь сегодня был выходной, и многие мужчины отмечали «день шофера».
– О, Ромка! Привет! – обрадовался сосед.
– Здорово, Толик, – спокойно ответил ротный, доставая сигарету.
– Ты слышал, что творится в Киргизии? – Соседу из квартиры напротив явно хотелось с кем-нибудь поговорить, и он не нашел ничего лучше, как обсудить последние новости о народных волнениях в братской республике.
– И слышал, и видел.
Роман не был настроен на разговор и уже сто раз пожалел, что вышел на площадку. Теперь придется кивать и поддакивать подвыпившему Толику.
– Нет, ну я их понимаю! Так зажать народ… Да тут никакого терпения не хватит! Будь я там, тоже пошел бы на баррикады.
– Да-а, это точно, – согласился с ним Роман, хотя, конечно же, считал иначе.
– Ты вот мне одно скажи, Ромка, – Толик приблизился и положил руку на плечо ротного, – чего им не хватало в СССР? Жили бы сейчас и горя не знали. Такую страну развалили…
Роман понял, что пора уходить, а то придется еще долго слушать политинформацию от Толика на тему «как нам раньше было хорошо жить при Советском Союзе…».
– Ты бы еще Ленина вспомнил, – усмехнулся ротный и, вдавив недокуренную сигарету в консервную банку, служившую пепельницей, сказал на прощание: – Надо, Толик, жить сегодняшним днем, а не вчерашним.
– Не согласен!.. – возмутился сосед, но ротный уже открывал дверь своей квартиры. – Некогда мне. Пойду я, – бросил через плечо.
– Ты не обижайся на меня, Ромка. Это я так… – попытался оправдаться за свою назойливость Толик, но ротный уже скрылся за дверью.
Не успел Роман вновь расположиться на диване, как в коридоре зазвонил телефон. Никонов подавил вздох и уже хотел подняться и взять трубку, как жена остановила его:
– Сиди. Я пойду посмотрю, кому там неймется в выходной день. Может, это опять твои бойцы. Захотели позвать тебя выпить по кружке пива, – предположила Мария, остановившись в дверях. – Так знай – я против.
Через секунду прозвучало короткое: «Да, сейчас позову!», и в дверях снова появилась Мария.
– Это Волков. Просил позвать тебя к телефону.
Роман нехотя поднялся и, посмотрев на жену, пожал плечами. Сегодня был его законный выходной, и он не мог представить, что понадобилось шефу. Кашлянув, ротный ответил:
– Да, товарищ генерал, слушаю!
– Капитан Никонов? Вам надо срочно прибыть в расположение части! Через сорок минут жду вас у себя!
Официальный тон генерала не оставлял сомнений в том, что в его кабинете находился кто-то еще – и скорее всего, тот, при ком генерал не хотел показывать свои панибратские отношения со своим подчиненным.
– Сейчас буду! – коротко ответил Роман и положил трубку.
Повернувшись, он увидел расстроенное лицо жены, которая смотрела на него, надув свои и без того пухлые губки.
– Опять неотложное дело? – с оттенком сарказма спросила она.
– Не знаю. Пока приказали прибыть в часть, – спокойно ответил Роман.
Сейчас, когда Мария была на шестом месяце беременности, он старался не расстраивать ее, хотя многое, конечно, зависело не от него. Например, этот неожиданный приказ генерала явиться к нему в свой законный выходной… Это могло означать только одно: в ближайшие два дня предстоит какая-то горячая работенка. И, скорее всего, небезопасная. Но Роман не стал высказывать вслух свои предположения, а пообещал жене вернуться, как только освободится. Быстро собравшись, он поцеловал Машу и вышел, осторожно закрыв за собою дверь.
Весна еще не вступила в свои права, и первые солнечные деньки как никогда радовали жителей городка. Молодые мамы гуляли со своими малышами, старушки сидели на лавочках, грели свои косточки на солнышке. По дороге в часть ротный не единожды встречал отдыхавших на парковых скамейках молодых людей, которые неторопливо потягивали из бутылок и банок пиво. Город готовился к приближению настоящего тепла, когда начнут распускаться почки, появятся зеленые листочки, а по городу поплывут ароматные запахи зелени и весны.
Роман никогда не понимал тех, кому нравилась осень. Как и большинство людей, ротный предпочитал весну и лето. Его не смущало даже то, что большую часть времени он находился либо в части, либо на задании. Все равно в те немногие выходные, которые ему выпадали, Роман получал истинное наслаждение, независимо от того, купался ли он в Волге или гулял с Марией по лесу…
Прошлым летом, например, им удалось выбраться на природу целых три раза. Это было много, даже очень много. Трижды за лето им удалось побыть вдалеке от суеты, проблем и времени. Мария, кажется, до сих пор не верила в то, что это была реальность. Но она подтверждалась маленькой жизнью, бьющейся сейчас в ее животе. Именно там, на волжских берегах, в один из свободных дней, а точнее, ночей, и был зачат их ребенок. Роман не сомневался в том, что это было именно так, поскольку все три раза отдых обрывался резко и внезапно, одним-единственным телефонным звонком, который все менял, и ротный, отвечая в трубку лишь: «Все понял, выезжаю», резко срывался с места вместе с женой и, отвезя ее домой, отправлялся на новое задание. А она оставалась ждать. И к осени они уже узнали, что Мария беременна.
Ждать Романа жене приходилось часто, и, казалось, она давно должна была уже к этому привыкнуть. Но к такому не привыкнешь. Всякий раз ротный при очередном его вызове на работу видел в глазах Маши грусть и тревогу, которую она безуспешно пыталась скрыть. Правда, кое-что все-таки изменилось: ушли раздражение и обиды, которые раньше были первой реакцией женщины на его служебные отлучки. Роман понял, что в душе супруга смирилась, потому что очень любила его и понимала, что без своей работы он не сможет быть полноценно счастлив. И, видимо, решила про себя, что пусть он ТАМ оберегает других людей от зла, а она будет оберегать его здесь: хранить его тыл и их общий семейный очаг.
