Demonheart
Чужой среди чужих
— Так кто же ты?
— Часть силы той, что вечно жаждет зла
И вечно совершает благо
Гете, "Фауст"
Глава 1: Неудачный день
Сознание возвращалось неравномерно, судорожными толчками. Горячий воздух, словно наждачная крошка, царапал легкие, кровь тяжелым молотом стучала по вискам. В кожу лица больно впивался какой–то мусор, в рот набилась пыль, но вставать решительно не хотелось. Казалось, что первое же движение, даже самое слабое, заставит и без того основательно попорченное тело окончательно развалиться на куски. Нет, лучше не возвращаться, лучше еще немного отдохнуть, и может быть потом, в более подходящий момент можно будет…
— Ау!
Шут вскрикнул даже не от боли — к этому он был привычен — а от неожиданности. Конвульсивно дернувшись, он согнал со своей головы какую–то нахальную птицу и, скрипнув от напряжения зубами, приподнялся на локте и принюхался.
Странно.
Где присущий поездам дальнего следования запах постельного белья и вымытых полов? Почему нет запаха сигаретного дыма из расположенного неподалеку тамбура? Где, наконец, вонь высоковольтной проводки и машинного масла, которая еще прошлой ночью мешала ему заснуть? В воздухе за мощным духом помойки были различимы менее заметные ароматы — нотки морского воздуха, запах нагретого асфальта, легкая примесь какой–то нефтехимии и едва различимый след готовящейся еды. Озадаченный, Шут провел рукой по поверхности, на которой лежал.
Не понятно.
Это явно не железнодорожная койка, на которой он уснул. И даже не застеленный низкосортным пластиком пол. Что–то незнакомое — однозначно не земля, точно не камень и не слишком похоже на бетон. Вроде бы асфальт, но уж очень ровный и аккуратный, в России такой точно нигде не встречается. Как и в большинстве стран ближнего зарубежья. Может где–нибудь в Штатах такой кладут, но уж никак не на просторах Восточной Сибири. Шут прислушался.
И опять двадцать пять.
Ни перестука колес, ни голосов соседей из соседних купе. Где–то вдалеке громыхала стройка — забивали в землю сваи. Неподалеку время от времени проезжали автомобили. Сверху отчаянно вопили оскорбленные в лучших чувствах чайки, которым не дали поклевать валяющегося без сознания человека. Вдобавок, через какую–то систему громкоговорителей заунывный женский голос что–то вещал на незнакомом языке. Наконец, Шут подключил психическое восприятие — свой дар и проклятие в одном флаконе.
Еще интереснее.
Людей вокруг почти не было. А те что были — большей частью находились где–то под землей. Они были на довольно большой глубине, но даже с такого расстояния были четко различимы их страх и непонимание. Была в их разумах и еще какая–то странность, но с гудящей головой трудно было разобрать детали.
Неимоверным усилием воли Шут заставил себя встать на колени. С чем связана подобная смена обстановки ему было решительно не понятно, но разбираться что к чему сейчас совершенно не было сил.
"Может, я все еще сплю? Сомнительно, во сне нельзя почувствовать острую боль".
А боль была тут как тут, и в этот самый момент она сосредоточенно буравила его глаза. Глаза. Глаза… Глаза?! Шокированный внезапной догадкой, Шут сорвал с себя черные очки, и тут вспыхнул свет. Свет настолько яркий, что проникал даже сквозь крепко сжатые веки, свет обжигающий не только глаза, но и даже зрительные нервы за ними, даже сам мозг не мог спастись под черепной коробкой от этого света. Так продолжалось почти минуту, а затем боль начала ослабевать. Наконец она ослабла настолько, что Шут смог поднять нервозно трясущуюся руку к лицу и начать его ощупывать. Никаких сомнений не оставалось. Там где еще недавно были два пустых провала и следы страшных ожогов, теперь наличествовал полный человеческий набор органов. Веки, ресницы, глазные яблоки. Кожа вокруг глаз разгладилась. Зрение вернулось.
"Это точно не сон?"
Шут напрягся и привалился спиной к чему–то металлическому. Судя по запаху — к мусорному контейнеру. Первое что сейчас требовалось — унять страх. Это уже казалось бы забытое чувство заявило о себе самым бесцеремонным образом, отняв подвижность конечностей, ясность мышления и ровное дыхание.
"Почему я не в поезде? Почему я вижу? Где я? Что со мной произошло? Почему мне так больно? Почему пахнет морем?"
Вопросы, вопросы… Целая хренова куча вопросов, на которые надо ответить… и ответить как можно скорее.
"Так, камрад, спокойно. Только спокойствие. Как там Арлекин советовал, думать рационально? Вот сейчас подумаем. Первое — осмотреться. Второе — выяснить свое местоположение. Третье — не привлекать при этом внимания. Четвертое…"
Додумать он не успел. Повсюду взвыли сирены, и потом со всех сторон раздался жуткий гул и грохот. Шут, наконец, потрудился поднять глаза и тут же вытаращил новообретенные органы зрения. Здание прямо перед ним медленно но верно погружалось под землю.
"Что за?!.."
Воздух стал наполняться новыми звуками, которые опытный слух не мог перепутать ни с чем — орудийная стрельба и взрывы. К ним примешивались вой реактивных двигателей и мерные, тяжелые удары чего–то массивного по земле.
"Тут что, война?!"
Здание тем временем полностью погрузилось под землю и прикрылось сверху какой–то массивной задвижкой. Шут заставил себя подняться на ноги и оглядеться. Он находился в каком–то переулке, возле мусорного контейнера. Был день, во всяком случае, солнце светило нестерпимо ярко. Было жарко. Вокруг был странного, футуристического и в тоже время аскетичного вида. Где–то виднелись задвижки на манер уже виденной, где–то здания оставались на своих местах.
"Запомнить — не все здания уходят под землю".
Над головой что–то прогудело. Подняв взгляд к небу, Шут увидел несколько летательных аппаратов очень странной конструкции, которые непрерывно обстреливали из закрепленных на крыльевых пилонах ракетных установок что–то скрытое оставшимися на поверхности зданиями. А потом холодной волной на него накатил такой ужас, что ноги снова предали его и заставили обмякшее тело опуститься на землю. Из–за угла показалось нечто невообразимое, невозможное. Оно походило очертаниями на человека, но было ростом несколько десятков метров. Оно было черно–зеленого цвета с какими–то включениями цвета кости. У него не было головы, зато в верхней части груди было какое–то белое образование похожее на маску, а чуть ниже торчала на половину утопленная в тело огромная красная сфера. Но самое страшное открывалось психическому взору. За свою не слишком длинную жизнь Шут видел и творил множество страшных вещей, но увиденное им сейчас повергло его в шок. Существо, что сейчас вышагивало по улицам этого странного города, для телепатического восприятия представало каким–то фантастическим сгустком красок, который затапливал окружающее пространство тошнотворным, омерзительным психическим светом. Свет души, так говорил Арлекин? Свет этого чудовища был практически осязаем, стоило ракетам, что плотным потоком сейчас летели в его сторону, коснуться его, как боеголовки моментально детонировали, не причиняя твари никакого вреда. По привычке Шут неосознанно потянулся своим разумом к этому свету, пытаясь проникнуть в разум этого чудовища. Вот он коснулся этого чуждого разума, вот самым краешком заглянул в чужое сознание и увидел…
Долю секунды Шут переваривал информацию, после чего мозг выдал короткое и однозначное решение: "Бежать!!!" И Шут побежал, как можно дальше от этой твари, которой не должно было быть места в этом мире. Он бежал по улицам незнакомого города, не разбирая дороги, подгоняемый первобытным ужасом, хотя прежде не боялся никого и ничего. Он почти не обратил внимания на едва не сбившую его машину, отметив в сознании только ее синий цвет. Он спотыкался, падал, поднимался, не обращая внимания на боль ушибов, и снова бежал. Он бежал до тех пор, пока за его спиной не полыхнула яркая вспышка, и ударная волна мощнейшего взрыва не швырнула его на землю. И только тогда он позволил себе провалиться в милосердное беспамятство.
Когда Шут пришел себя второй раз за день, уже было темно. Подниматься, что характерно, не хотелось. Оставалось только с тупым безразличием наблюдать, как в паре кварталов отсюда давешний монстр и какое–то фантасмагорическое фиолетовое чудище с рогом на лбу и торчащей из спины веревкой увлеченно рвут друг друга на части. Драка шла с переменным успехом. Сперва Зеленый сломал Фиолетовому правую руку (или все–таки лапу?) а потом каким–то макаром швырнул его через улицу. Фиолетовому это, видимо, не сильно понравилось, он взвыл дурным голосом, починил себе поврежденную конечность, на которой с трудом, но можно было прочитать "Unit‑01 Test", а затем сбил Зеленого с ног (или все–таки с лап?) и принялся старательно его дубасить огромными кулаками. Зеленый в долгу не остался: обхватил Фиолетового всеми лапами (точно, это все–таки лапы!), и с чувством выполненного долга, как показалось Шуту, взорвался. Впрочем, Фиолетовый не обратил на взрыв особого внимания, немного походил по расхреначенным улицам и, наконец, замер.
