Симона Вилар
ЛАЗАРИТ
ИСТОРИЯ БЕЗ МАСОК
Автор этого романа не имеет особых литературных премий, не принадлежит ни к каким творческим союзам и вообще малоизвестна в литературных кругах. Но если поинтересоваться, кто же самый успешный из современных украинских писателей, кого больше всех читают и чьи книги активно покупают, то окажется, что на первом месте в десятке лидеров именно она — Симона Вилар, тираж книг которой давно превысил миллион экземпляров.
Жанр ее нового романа «Лазарит» — исторические приключения, граничащие с альтернативной историей, когда один-единственный яркий персонаж затмевает множество героев, а сухая история при этом сдобрена экзотическими специями авантюрного толка. Так, нынешний наш герой Мартин — потомок христианских паломников в Святую землю, еще ребенком выкупленный из приюта в Константинополе еврейским раввином для того, чтобы в дальнейшем воспитать из него защитника его гонимого народа. Это, безусловно, трикстер, путешественник и благородный рыцарь, оказавшийся в водовороте нешуточных страстей официальной истории. Ему даже приходится прятаться под маской прокаженного воина-лазарита, чтобы подстегнуть караван сюжета. Гармония вымысла с историей возникает, когда пыльный фактографический путь убегает в сад расходящихся тропок, в котором нас ждут увлекательные приключения. Кажется, что в терпком нектаре «Лазарита» едва ли не впервые в нашей романистике со времен «Людоловов» Зинаиды Тулуб и «Роксоланы» Павла Загребельного авторский энтузиазм реализовался в описании малоизвестных событий.
Роман «Лазарит» предлагает читателю классическое удовольствие от текста, в котором его ждет встреча как с вымышленными героями, так и с историческими личностями, чьи имена рождают сладкую музыку сюжетной симфонии: Элеонора Аквитанская, султан Салах ад-Дин, Филипп Август, Гвидо де Лузиньян, Изабелла Иерусалимская, Конрад Монферратский. В целом это гремучая смесь времен XII века, в которой архаичная германо-скандинавская мифология не уступает по своему сюжетному накалу мистике арабского мира, франко-европейской романтике и турецко-египетской экзотике. В трагической эпопее Третьего крестового похода, возглавляемого Ричардом Львиное Сердце, задействованы короли и герцоги, магистры и священники, классические рыцари тамплиеры и прочие рядовые этнографического воинства вроде безжалостных сельджуков, мамлюков и ассасинов.
Кроме всего прочего, радует воображение широкая география романа, ведь Симона Вилар вышивает по исторической канве собственный узор сюжета, в котором древняя история Византии и Палестины, Кипра и Сицилии, Турции и Сирии наполняется «живой» жизнью героев, сложными судьбами, семейными историями и причудливыми перипетиями. Но если концепция «ключевого факта» в истории предполагает сугубо материальную деталь, способную изменить ход мировой истории, то в «Лазарите» сей ингредиент имеет исключительно духовный характер. Любовь — вот что является стержнем сюжета, вокруг которого развиваются бурные события. Любовь-предательство, любовь-ненависть и любовь-страсть не просто наполняют эмоциями историю заговоров, интриг и вражды времен Третьего крестового похода, но и образуют целый мир человеческих отношений, без которых ни одна история не имеет смысла. Тем более если это история масок, за которыми скрываются святые и прокаженные, короли и нищие нашего далекого прошлого.
Игорь Бондарь-Терещенко.
ПРОЛОГ
Константинополь, март 1167 г. Предместье Галата.[1]
За блистающими бирюзой водами залива Золотой Рог, в предместье Галата, с давних времен селились осевшие по той или иной причине в столице Византии латинские христиане. Здесь же основали свою прецепторию[2] и госпитальеры — рыцари-монахи ордена Святого Иоанна. Здесь принимали на постой паломников из Западной Европы, направлявшихся в Святую землю, оказывали им посильную помощь, в прецептории имелись лечебница и небольшой сиротский приют.
В тот погожий весенний день сестра София,[3] служившая ордену, вывела подопечных приюта во дворик прецептории на прогулку. Детей было немного: рассыпавшись по двору, они принялись бродить среди оставшихся после недавнего дождя луж. Грубые коричневые накидки делали их неотличимо похожими, словно горошины.
Только один из малышей выделялся среди прочих: казалось, его не интересуют трещины в кирпичной кладке стен, окружавших дворик, куда можно было так славно вставить подобранную на размокшей земле щепку; он также не пытался спугнуть ворковавших на выступах карнизов голубей или измерить глубину ближайшей лужи. Неподвижно застыв посреди двора, этот ребенок пристально следил за проплывавшими в вышине облаками, при этом выражение его лица было глубоко сосредоточенным и задумчивым. Глаза малыша сияли такой чистой голубизной, что казалось, будто само высокое небо отражается в них и озаряет мечтательным светом его бледное личико.
— Какой прелестный малыш! — невольно обронил наблюдавший за мальчиком купец-еврей Ашер бен Соломон, только что вышедший из прецептории, внеся положенную за проживание в ее владениях арендную плату.
Сестра София, полная, несколько мужеподобная особа, явно скучавшая в четырех приютских стенах, тотчас догадалась, о ком толкует этот некрещеный, и с готовностью подхватила:
— Это же наш Мартин! Среди армянских и греческих подкидышей мальчонка и в самом деле выглядит сущим ангелом! Что тут скажешь: сразу видна благородная кровь.
— Значит, он не отпрыск безвестных родителей? — заинтересовался Ашер бен Соломон.
Сестра София, бросив взгляд на окна прецептории и убедившись, что оттуда за ними никто не наблюдает, позволила себе поболтать с этим сутулым длиннобородым иудеем, чтобы хоть отчасти развеять одолевавшую ее скуку.
— Хоть ты, Ашер, и грешишь ростовщичеством, все же отвечу: Мартина не подбросили под ворота приюта Святого Иоанна, как никчемного котенка, от которого хотят избавиться. Дитя вверил нашему попечению достойный человек, варанг[4] из тех, что служат при дворе императора… Однако ныне его здесь больше нет, — поправила она себя, сурово поджав тонкие губы.
Ашер бен Соломон смотрел на нее с кроткой улыбкой, ожидая продолжения, и она взялась пояснять:
— Отец Мартина носил имя Хокон Гаутсон, а жена его прозывалась Элина Белая Лебедь. Она и в самом деле была словно дивная птица — иначе и не скажешь. Это в нее пошел Мартин — светловолосый да ясноглазый.
