Буццати Дино
ЗАБАСТОВКА ТЕЛЕФОНОВ
В день забастовки с телефонами творилось что-то неладное. К примеру, говоришь с кем-нибудь, и вдруг в разговор врываются чужие голоса, да и самого тебя слышат другие.
Часов в десять вечера я минут пятнадцать пытался дозвониться приятелю. Не успел я набрать последней цифры, как стал невидимым участником чьего-то разговора, потом второго, третьего, и вскоре началась полнейшая неразбериха. Это была как бы общая беседа в темноте, каждый внезапно вступал в нее и столь же внезапно исчезал, так и оставаясь неузнанным. Поэтому все говорили без обычного притворства и стеснения, и очень скоро создалась атмосфера общего веселья и легкости, свойственная, верно, удивительным и сумасшедшим карнавалам прошлого, эхо которых донесли до нас старинные легенды.
Вначале я услышал голоса двух женщин, беседовавших — не правда ли, странно… — о нарядах.
— Ничего подобного, я ей говорю: мы же условились — юбку вы мне сошьете к четвергу, сегодня уже понедельник, а юбка все еще не готова.
Знаешь, что я ей сказала: дорогая синьора Броджи, оставляю юбку вам, носите себе на здоровье, если она вам подойдет…
У женщины был тонкий, писклявый голосок, и она тараторила без передышки.
— Умнее не придумаешь, — ответил ей молодой, приятный и ласковый голос с эмилийским акцентом. — И что же ты выиграла?
Пожалуй, она словчит и тебе материал подменит. От этой особы всего можно ждать.
— Ну, это мы еще посмотрим. Я и так чуть не задохнулась от ярости.
Ты себе даже представить не можешь, как я разозлилась. И я еще должна терпеть такое. Ты, Клара, когда пойдешь к ней, прошу тебя, все ей прямо в глаза скажи, что так не обращаются с клиентами; сделай такое одолжение. Кстати, Коменчини мне тоже говорила, что больше не будет у нее шить, потому что она ей испортила красный труакар. В нем Коменчини, бедняжка, на пугало похожа. Вообще с тех пор, как эта особа стала модной, она совсем обнаглела. А помнишь, еще два года назад она юлила перед нами, рассыпалась в комплиментах и уверяла, что просто счастлива шить для столь элегантных синьор; теперь же с нее самой надо пылинки сдувать. Она даже говорить стала по-иному, ты заметила, Клара? Заметила, да? Завтра я иду к Джульетте, и мне просто нечего надеть. Что ты мне посоветуешь?
— Но ведь у тебя, Франкина, гардероб ломится от платьев, — очень спокойно ответила Клара.
— Что ты, все это — дикое старье; последний костюмчик я сшила прошлой осенью, помнишь, такой хорошенький, фисташкового цвета. К тому же мне…
— Знаешь, а я, пожалуй, надену зеленую широкую юбку и черный джемпер, черное всегда к лицу. А ты как думаешь?.. Может, все-таки лучше надеть шелковое платье? Ну, то, новое, серое. Хотя оно скорее вечернее, тебе не кажется?
В этот момент ее перебил грубый мужской голос:
— Вы вот что скажите, синьора, почему бы вам не вырядиться в платье цвета выжатого лимона, а на голову хорошо бы водрузить мамину соломенную шляпу с тесемками?
Молчание. Обе женщины сразу умолкли.
— Что же вы не отвечаете, синьора? — продолжал незнакомец, подражая римскому диалекту. — Какие новости из Феррары? Кстати, как это у вас, синьора Франкина, до сих пор язык не отвалился?
Представьте себе, вдруг он откажется служить. Вот будет несчастье.
Верно?
Несколько человек дружно рассмеялись. Остальные наверняка так же, как и я, молча слушали.
Тут уж Франкина не удержалась и сердито зачастила:
— Вы, синьор, не знаю, как вас зовут, просто невежа, вернее, даже грубиян: во-первых, потому, что непорядочно подслушивать чужой разговор, это всякий воспитанный человек знает, во-вторых…
— Ого, да вы мне целую лекцию прочитали! Ну, не сердитесь, синьора или, возможно, синьорина… Ведь я просто пошутил… Извините меня! Если бы вы со мной познакомились, то, может сменили бы гнев на милость.
— Бог с ним! — посоветовала Клара подруге. — Стоит ли обращать внимание на такого мужлана! Повесь трубку, я тебе потом перезвоню.
— Нет, нет, подождите секунду. — Эти слова принадлежали другому мужчине, судя по голосу, более вежливому и, я бы сказал, более опытному. Еще два слова, синьорина Клара, а то мы и не встретимся никогда!
— Подумаешь, не велика беда.
Внезапно в разговор, перебивая друг друга, ворвалось сразу несколько голосов.
— И как вам только не надоест болтать, сплетницы! — возмущалась женщина.
— Это вы сплетница, нечего в чужие дела нос совать!
— Это я-то сую нос! Да я…
— Синьорина Клара, синьорина Клара (голос явно принадлежал мужчине), скажите номер вашего телефона. Не хотите? А я, знаете, каюсь, всегда питал слабость к римлянкам — ну как магнитом к ним тянет.
— Я вам его потом дам, — отвечал женский голос (видимо, Франкина). Разрешите, однако, узнать, кто вы?
— Я-то? Марлон Брандо.
— Ха, ха, — дружно рассмеялись невидимые собеседники.
— Боже мой, до чего же вы остроумны…
— Адвокат, адвокат Бартезаги! Слушаю, слушаю, это вы? (Голос принадлежал женщине, до сих пор не вступавшей в разговор).
— Да, да, я. Кто говорит?
— Это я, Норина, вы меня не узнаете? Я вам позвонила, потому что вчера вечером на работе забыла вас предупредить, что из Турина…
Адвокат Бартезаги совсем растерялся:
— Послушайте, синьорина! Позвоните мне попозже. По-моему, не стоит впутывать посторонних в наши личные дела!
— Э, адвокат (это говорил уже другой мужчина), а назначать свидание молоденьким девушкам стоило?
— Синьор адвокат Марлон Брандо неравнодушен к римлянкам, ха, ха!
— Да перестаньте, прошу вас. У меня нет времени слушать вашу трескотню, мне нужно срочно звонить по делу. (Это вмешалась женщина лет шестидесяти).
— Послушайте только эту мадам! (Я узнал по голосу Франкину). Вы случайно не королева телефонов?
— Повесьте наконец трубку, неужели вам не надоело болтать? Я, к вашему сведению, жду звонка из другого города, а пока вы…
— Значит, вы все время подслушивали? Кто же из нас сплетница?
— Закрой фонтан, дурочка.
На секунду наступила тишина. Удар попал в цель. В первый момент Франкина не нашлась, что ответить. Потом парировала торжествующе:
— Ха, ха, ха! От дуры слышу.
До меня донеслись раскаты смеха. Смеялось не меньше двенадцати человек. Затем снова короткая пауза. Может, все сразу повесили трубки?
Или же просто выжидали? Прислушавшись хорошенько, нетрудно было в наступившей тишине уловить слабое дыхание, шорохи, легкое пощелкиванье. Наконец снова раздался приятный беззаботный голосок Клары:
— Кажется, теперь мы одни?.. Так что же ты, Франкина, все-таки посоветуешь мне надеть завтра?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
