Татьяна Мосеева
Близость
У академии Фрунзе…
У академии ФрунзеДве гея костлявыхСнежками кидаютНикакДруг в другаПопасть не могут
Чертова
СложнаяСладкаяМеткаяБлизость
Еду домой мимо них с гауптвахтыИ продолжаю порохом пахнутьИскритьи на них посматривать
Гей косоглазый мойГей мелкожопыйВыйдь из туманаС ножом
Вот, попадает снежкомЧто же будетЧто будет что будетПотом
Научи меня любить родину…
научи меня любить родинувот это всё, которое просто жизнь, каждый деньпопадая из состояния в состояниепереносится из зрения в головукоторой, как говорит горшкова, я зарабатываю
ведь кроме прочегоя фиксирую червоточиныв моих жестах в твою сторонув твоих словах в мою сторонув жестах и словах контролера в жулебинов грязной раковинев отсутствии туалетной бумаги в поезде
кабы я выбирала чем ранитьсявыбирала бы только важноененасыщенное и влажноеи не сладкое и не кислоеперспективное для работы со смыслами
а так —шкура распоротого животногоподделка госбилетов запрещена закономсонный таможенникторт и пирожныевся как на ладони, от слова божьегопонятная от чацкогодо невозможногопетропавловска-камчатского
Странно: язык не вертится – ни сдачу взять на прощание…
странно: язык не вертится – ни сдачу взять на прощаниехочется самое лучшее, самое вкусное – тебемы правильные мещане,но истратили ощущаниеи ты колесо рукойостанавливаешь, отрекаясь,так нежно и так легко
а всего-то нападало за годпара яблок и то не в подолна дегустации дынимы были, взвешивали мятные стебливсе пин-коды – одно только имякоторого будто и не былокак тележки везут меж рядамиманекенов, лелеющих именагордых женщин и марок сухого виная люблю тебя, хочешь поужинать с нами
Крымские походы в кино
Кинотеатр в Евпатории
Сьюзан Сэрэндониз семейства кошачьихплакать не любит иникогда не плачет
в кино не пускаютно пишут, что будет веселов тех же зеленых креслахчто и 40 лет назад
церковь на набережной:дин-дон дин-донсьюзан сэрэн-дин-донгде-то лондон-дин-дони такой же дождь
если бы дождь был как стенакак берлинская напримери делила мир пополами мир делился бы пополамплавясь как полимер
глупость какая, божея о чем: мокрые ни на кого не похожисухой мокрому не товарищсухой от мокрого далеко падаети если ты после фильма в дождь попадаешьменя это только радует
Дорога
блондинка с корнямиоксана акиньшинаоранжевый жилетвертикальная палочкасмотрит под ногипоезд проносится
живущие у железных дорогдумают, что можно уехатьв любой моментчтобы жить триста летв каком-нибудь другом месте
Санаторий
ну что тут блин за такоечто тут за такое блингладишь рукоюприслоняешься щекоютрешься ногоюа она пионерка садоваябелая, ни капли загарани грамма совестив рубашке с закатанными рукавамии галстуком тоже белымс книгой без букв как живая
как мертвая просит:«поцелуй меня, московская девочка,ленин жив, между ног поцелуй
это время никуда не кончалосьэто жизнь на качелях качаласьздесь еще не такое случалосьленин жив, я люблю, ты целуй»
так глаголит она и спрягаети ветки ко мне нагибаети взглядом скользит по фигуреи просито последнем кайфеа старая нянька ведра выносити пальцем грозит вечной дуре
Элегия
расти в длину и выйдет зоосади будешь ты пятнист и телом лепи будешь ты, взирая свысокана остальных, жевать пучок травы.не горькая, как тысячи лекарствкоторые ты пилне сладкая, как домашнее винокоторое ты пилты будешь мягким, как твоя постельв какой-нибудь морози добрым, как одолженный модемсоединявший сто ночей подрядмоскву и мэрилендворсистым как ковер за 8 тыщсчастливым как другой такой же зверь
А мы собрались – и не пошли…
а мы собрались – и не пошли,забыв все, что могло нам помочьдержаться за руки в эту ночьтуфли не жали, билеты были, а ноги не шли
мы сидели тихо, ниже водыспрессованные дождем, забывали дышатьчтобы не дай бог тревога не переросла в действие,действие – в дерево, а где дерево – там и душалишняя на эти квадратные метры, из которых сложена моя кровать
сложно представить, что что-то еще возможносегодня, в данный момент, где-то в центре Москвыи я вычитаю себя осторожно – в воздухе разрезая швыи я дополняю – ах нет, это было бы ложью —и я растворяюсь с мизинцев до головы
Пускай не хочешь телом называть…
пускай не хочешь телом называтьту часть тебя, которую мы раньше <нрзб>ты отрекаешься деля себя на пятьи кажешься искусней, хрупче, тоньшеи все картины мозга – лето, дачу,паденье яблок, полосатых кошек —до растворения в стакане кипяткадоводишь – он уж полон весь —и ctrl+z его erase
тел нет, то миллионы клетоккусали в ядра сотни клетокно никогда не будет детока мы как ветер между ветока мы как жаберное пеньенесвязное неразуменье
Я не каждому это говорю…
Е. Ф.
я не каждому это говорюи не то чтобы я был большой знатоккак зерно покрывающий животомкулак или божий яблочный черенокприлипала и банный листне то чтобы я был чист, речисти имел какую-то масть —все равно я бы не дал тебе упасть
я бы стал тебя прижиматьне докучая, а молча таккак собачку му-му на ладони большойкак крестьянскую девочку в сенечтобы было все всегда хорошорабе божией, стоящей на одном колене:зимой теплый мех, радио без помех
Ни одной душе не хватает металла…
Ни одной душе не хватает металлаКак бы душа тогда затрепеталаКак лист жестянойВ рабочих рукахКак бы сверхновая батарея впиталачастицы солнца в голубых облаках
Нобелевский комитет сходит с умаФизики мира предпочитают напитьсяВ институте солнца из фильма «Весна»Начинают петь песни и веселиться
Если б металл оказался внутри… —Так мечтала Мария КюриИ тысячи душ защищеныОт всякой заразы, любой чумы
Сложить как фантик, будто так и было…
сложить как фантик, будто так и былопустой и легкий все-таки предметстереть из памяти хотя бы мылоразмер ноги этаж рецепт дыхание привет
без запятых – без пауз и без продолженийвода-вода кругом вода как линза на глазамеж пальцев пробираются движенияи расплетаются как девичья коса
Лето, 15 июня
школьники сдают егэклерки летят на солнцетам где чайка застревает в водосточной трубеи вылетает сувениром, то есть даже не портится
и ты идешь и ты блестишьна расстоянии пожарноми убываешь шаг за шагом в свой косметический парижа я вбираю гладь да тишь, что ты молчишь высокопарно
ведь есть бесчисленные токи между мною и тобойчтобы в каждой песне пелось и по радио крутилосьлето в затяжном финале, а старалось на убойчтобы сердце трепыхалось, то есть билось
Вдруг рассасывается необъяснимо…
вдруг рассасывается необъяснимоне задержишь ни боже мойни моей рукой, ни твоей, ни высшейтак расползаются вещи любимыееле видимо, еле слышноне заметные до конца
лишь друзья говорят: ребята,время ставить заплаты,время делить зарплаты,бежать на Карпатыв общем, разным тканям разные латы,листики мяты
вот несу тебе палкурозовой ваты,нецелованной, виноватойплату быть твоей вошью,неподкованной и роскошной
Какая машина тебя избрала…
какая машина тебя избралаотныне и впредькакой генераторбез прежних привычек, без понимания ситуации,без вкуса, без зацепок за будущее,ну, когда будет тридцатьвопросы приобретут еще болеееще более значимый смысл
и что же мне делатькогда я смотрю на тебя, понимаячто и эта и та и любая другаяподошла бы не хуже тебя
меняя свои фотографии, книжки и дискикуря и смотря по-другомупо-другому совсем разминая картофельпо-другому совсем сочиняя мне профильпо-другому совсем приучив меня к домудругому
Отъебись, реальность…
