Кристи Агата
Дорога в Багдад
В Дамаске четверо главных врат…
Мистер Паркер Пайн мечтательно повторил про себя эти строки Флеккера!
Я — в преддверье пустыни последний приют,Начало несчастий, обитель страха.Я — врата на Багдад, я твоя плаха.
Наконец-то он в Дамаске! Мало того, завтра утром припаркованный возле отеля «Ориентал», огромный шестиколесный автобус, повезет его и еще одиннадцать путешественников в Багдад.
О караван, пусть смолкнет твой певец!Когда поет он, разве кто услышитТу тишину, где все давно мертвы,Но кто-то медленно и осторожно дышит!Что ж, проходи, о караван, пыль караван,Прах караван.
Для справки: раньше дорога в Багдад действительно была дорогой смерти. Четыреста миль раскаленного песка, по которому измученным караванам приходилось тащиться долгие месяцы. Теперь же вездесущие бензиновые монстры покрывают это расстояние за тридцать шесть часов.
— Вы что-то сказали, мистер Пайн? — услышал он звонкий голосок мисс Нетты Прайс, путешественницы, моложе и очаровательней которой трудно себе и представить. Нагрузка в виде бдительной тетушки со скверно выведенной растительностью на лице и неукротимой тягой к слову Божьему нисколько не мешала ей наслаждаться жизнью с легкомыслием, вряд ли бы одобренным мисс Прайс-старшей.
Мистер Паркер Пайн повторил для нее стихи.
— Прямо мурашки по коже! — поежилась Нетта. Один из стоявших поблизости мужчин в форме военно-воздушных сил, большой поклонник Нетты, заметил:
— Мурашки по коже могут побежать и нынче. Бандиты, например, до сих пор, случается, обстреливают проходящий транспорт. Или можно заблудиться. Тогда на поиски посылают нас. Одного парня мы нашли только на шестые сутки. К счастью, у него было с собой вдоволь воды. А еще ухабы. Такие ухабы! Совсем недавно один человек погиб. Автобус тряхнуло, а он дремал и ударился головой о крышу. И что вы думаете? Умер! Я вам точно говорю.
— Это произошло в туристическом автобусе, мистер О'Рурк? — осведомилась старшая мисс Прайс.
— Нет, мадам, не в туристическом, — признал молодой человек.
Нетта, нетерпеливо слушавшая этот разговор, капризно воскликнула:
— Послушайте, так мы не успеем ничего осмотреть! Ее тетя достала путеводитель, а Нетта воспользовалась моментом, чтобы тихонько исчезнуть.
— Наверняка ведь потащится любоваться каким-нибудь окном, из которого выбросили святого Павла,[1] — шепнула она О'Рурку. — А я так хотела увидеть настоящий восточный базар!
Молодой человек живо откликнулся:
— Идемте. Здесь недалеко. Вон по той улице…
Они удалились.
Мистер Паркер Пайн повернулся к стоявшему рядом молчаливому человеку. Его звали Хэнсли — Хэнсли из багдадского департамента общественных работ.
— При первом знакомстве Дамаск несколько разочаровывает, — извиняющимся тоном заметил мистер Паркер Пайн. — Слишком много цивилизации. Все эти трамваи, современные здания, магазины…
Хэнсли кивнул. Как уже отмечалось, человек он был немногословный.
— Не стоило, — изрек он, — тащиться на край света, чтобы увидеть трамвай.
К ним присоединился еще один член группы, светловолосый молодой человек, на нем был галстук выпускника Итона. У него было приятное, хотя и не очень выразительное лицо, сейчас, впрочем, на нем отражалось беспокойство. Он служил в том же департаменте, что и Хэнсли.
— Привет, Сметхерст, — сказал тот. — Потерял что-нибудь?
Молодой человек отрицательно покачал головой. Он был к тому же тугодумом.
— Так, решил прогуляться, — рассеянно сообщил он и, внезапно оживившись, спросил:
— Ты как насчет выпить?
Друзья ушли, а мистер Паркер Пайн, купив от нечего делать местную газету, издающуюся на французском, принялся ее изучать. Но очень скоро это занятие ему наскучило. Местные дрязги его совершенно не интересовали, а в остальном мире то ли ничего не происходило, то ли газета забыла об этом упомянуть. В разделе «Разное» он нашел всего две заметки. Первая касалась финансовых новостей, вторая состояла в основном из догадок о возможном местопребывании некоего Сэмуэля Лонга, преступными способами сколотившего капитал в три миллиона долларов и, по слухам, скрывающегося сейчас в Южной Америке.
— Совсем неплохо для человека, едва перевалившего за тридцать, пробормотал вслух мистер Паркер Пайн.
— Простите?
Обернувшись, он увидел итальянского генерала, с которым плыл на одном корабле из Бриндизи в Бейрут. Он повторил ему свои соображения.
Генерал важно закивал.
— Великий преступник этот человек. Даже мы, итальянцы, попались на его удочку. Весь мир ему верил. Впрочем, чему тут удивляться? Говорят, он получил прекрасное образование.
— Итон, затем Оксфорд, — сообщил мистер Пайн.
— Как вы думаете: его поймают?
— Зависит от того, как далеко ему удалось уйти. Он может быть все еще в Англии, а может… да где угодно!
— Например, здесь, среди нас! — рассмеялся генерал.
— Почему бы и нет? — пожал плечами мистер Паркер Пайн. — Откуда вы, например, знаете, генерал, что это не я?
Загорелое лицо его собеседника вытянулось, но тут же расплылось в понимающей улыбке.
— О! Как вы меня! Неплохо, очень неплохо. Только вы…
Он демонстративно оглядел мистера Паркера Пайна с головы до ног. Тот совершенно правильно истолковал этот жест.
— Нельзя судить по наружности, — сказал он. — Но небольшой животик — это же самый простой и эффективный способ маскировки. Видите, как старит! Но, конечно, тут еще и грим, и акцент, и краска для волос… — доверительно сообщил он.
Генерал Поли недоверчиво отодвинулся. Никогда не знаешь с этими англичанами, шутят они или нет.
Вечером мистер Пайн отправился развеяться в кинотеатр. Потом кто-то посоветовал ему заглянуть во «Дворец развлечений». По указанному адресу мистер Пайн не нашел ни дворца, ни тем более развлечений. Какие-то дамы нехотя крутили животом, получая в награду не менее вялые аплодисменты.
Неожиданно он заметил в зале Сметхерста. Молодой человек в одиночестве сидел за столиком. Судя по его раскрасневшемуся лицу, выпил он куда больше, чем следовало. Мистер Пайн поднялся, пересек зал и подсел к нему.
— Самая гнусная подлость, — мрачно заявил юноша, обнаружив появление собеседника. — Ставишь ей выпивку, потом еще… Кучу выпивки! А она смеется тебе в лицо и уходит в обнимку с каким-то итальяшкой. Самая гнусная подлость так я это называю.
Мистер Паркер Пайн согласился и предложил выпить кофе.
— Сейчас принесут араку, — сообщил Сметхерст. — Роскошная штука. Попробуйте…
Мистер Паркер Пайн, отлично представлявший, что это за штука, деликатно отказался.
Капитан Сметхерст печально покачал головой.
— Запутался, совсем запутался, — сообщил он. — Нужно взбодриться. Посмотрел бы я, как бы вы себя чувствовали на моем месте. Не выдавать же его? А с другой стороны, что остается?
Он удивленно посмотрел на мистера Паркера Пайна, словно впервые его заметил.
— Вы кто? — спросил он с пьяной бесцеремонностью. — Чем занимаетесь, я спрашиваю?
— Втираюсь людям в доверие, — мягко ответил мистер Паркер Пайн.
— Как? И вы тоже? — Капитан уставился на него в, крайнем изумлении.
Мистер Паркер Пайн достал бумажник и, вытащив из него газетную вырезку, положил ее на стол.
«Счастливы ли вы? — (гласило объявление). Если нет — обращайтесь к мистеру Паркеру Пайну…»
Сметхерст с трудом сконцентрировался на бумажке.
— Черт меня подери! — воскликнул он. — И что? Люди приходят и все вам рассказывают?
— Они мне верят, — ответил мистер Паркер Пайн.
— Надо думать, в основном безмозглые дамочки.
— Женщин много, — согласился мистер Паркер Пайн, — но есть и мужчины. А как насчет вас, мой юный друг? По-моему, вам срочно нужен совет.
— А катитесь вы к чертовой матери! — взорвался капитан Сметхерст. — Это мое дело — и больше оно никого нeкасается. И вообще, где эта чертова арака?
Мистер Пайн грустно покачал головой и отнес случай капитана Сметхерста в разряд совершенно безнадежных.
* * *
Туристический автобус выехал из Дамаска в семь утра. Группа состояла из двенадцати человек: мистера Паркера Пайна, генерала Поли, мисс Прайс с племянницей, троих офицеров военно-воздушных сил, Сметхерста, Хэнсли и армянской дамы с малолетним сыном по фамилии Пентемьян.
Арака (араб) — пальмовая водка. Автобус выехал точно по расписанию. Вскоре фруктовые сады Дамаска остались далеко позади. Более молодой из водителей мрачно поглядывал на затянутое облаками небо.
— За Рутбой прошел ливень, — обернулся он к Хэнсли. — Как бы не застрять.
