Петр Артемьев
Комиссар
©Артемьев П., 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Моему дедушке – Артемьеву Петру Федоровичу и всем военным комиссарам Великой Отечественной войны – посвящается…
Петр Федорович АртемьевПеснь о батьке
Подполковнику П.Ф.Артемьеву посвящается…
Звезды догорали —
Смолкли голоса.
На траву упала
Свежая роса,
И взметнулось пламя
Боя на заре.
Колыхнулось знамя,
Шито в серебре.
Ринулись в атаку —
Враг не устоит.
Свежий след от танков
Кровью задымит.
Все в огне смешалось,
Танки лишь гудят.
С немцами сражались
Жизни не щадя.
Вот ряды шатнулись.
– С тылу нам зашли!
Засвистели пули,
Кровью зацвели.
Кто же остановит
В панике бойцов?
Кто же восстановит
Цепи молодцов?
Из-за хаты вышел
Командир седой…
Слышишь, батьку, слышишь?
Дело за тобой.
На коня садится
И помчал в огонь.
Только горячится
Под героем конь.
И пронесся всадник,
Переняв людей,
Как великий ратник
Отгремевших дней.
Ординарец смелый
Вслед за ним летит.
Пыль дорогой стелет
В топоте копыт.
И опять в атаку
Кинулись как впредь.
И гудели танки,
Извергая смерть.
На переднем мчится
Командир седой,
И бойцы шагали
Непреклонно в бой.
...
Северо-Кавказский фронт
Кубань, Молдаванская – Абинская, 1943, июнь
Михаил Ларин
Комиссар. Повествование в стихах
Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? (от Матфея, 5-39)
1
Искушены все призрачной Мечтой —
Она как плод заманчивый, красивый,
И шепчет голос вкрадчивый: сорви его!
Но, надкусив, под кожей золотой
Ты обнаружишь: этот плод червивый
И смрадной гнилью вкус его испорчен.
Гримасой отвращенья рот твой скорчен:
Ты удручен фактическим разрывом
Между желаемым и тем, что в жизни есть,
Но, вновь прельщаемый красивостью плода,
К нему ты тянешься, чтоб взять, и как всегда
Ты нарываешься опять на ту же «жесть».
Добра желаешь для себя ли, для других,
Каких бы целей ни поставил ты благих,
Не могут не возникнуть «заморочки»:
Насилие, жестокость и вражда,
Несправедливость, горе и нужда —
Клубок червей в нарядной оболочке.
Возможно, кто-то мнит, что он герой
И блага прочного своей добьется силой,
Но вскоре жалящих грехов гудящий рой
Ее всю высосет – и сильный станет хилый.
Хоть Сила – дизель, двигатель Добра
И шар земной она вращает грешный,
Но жрет ее и тля, и мошкара,
И мухи разные, и оводы, и шершни.
И не избавишься от этих вредных мух.
И пусть ты раньше на других влиял,
Теперь твой ум беспомощен и вял
И в сердце факел пламенный потух.
Должна быть Сила, как кристалл, чиста:
Питает все она – и Ум, и Яркость чувств,
Здоровье тела и души – весь пышный куст
Имен живых: Любовь и Красота
Цветут на нем, срываясь с Божьих уст.
Но если в Силе заведутся «паразиты»,
Цветы увянут, почернеет лист.
Раз Сила гаснет, то Бессилие грозит ей:
Стал пышный куст живых имен нечист.
Со сладострастием всосавшись в жилу,
Упырь к священному источнику проник
И мутным сделал девственный родник:
Без Чистоты теряет Правда Силу.
И стал отравлен жизненный поток:
Его испортили злодейство и порок
С зубами кобры или крокодила.
И этот зверь прожорливый, брутальный.
Он губит Чувство, выгрызает мозг
И тело ест, как пламя плавит воск,
И на глазной поверхности зеркальной
Отображается его порочный лоск,
И голос проникает его в уши.
Все то, что он воздвигнет, он разрушит.
Он в тетиве натянутого лука,
В рязящем наконечнике стрелы,
Он боль, он страх, он огненная мука
И плоть он превращает в горсть золы.
Лишая организм целебной Силы,
Грехи болезням делают услугу —
И вот незащищенность от недуга
Отправит вас в холодную могилу.
Плюгавый вирус победит геройство.
Болезней всяких существует море, тьма,
Но самый страшный – помрачение ума,
Безумие, душевное расстройство.
Когда стоит у власти сумасшедший
И заправляет всем дегенерат,
В державе начинается разлад
И образуются в нем трещины и бреши.
Всеобщее затмение в умах,
Гражданской рознью рвутся узы братства,
Слабеет сила и людей, и государства,
Все в бездну валится и бьется в пух и прах.
И соберутся ратники Войны
(Две грозных силы с каждой стороны):
Они друг друга иссекут мечами —
И хлынет кровь и жизнь из тел ручьями,
Как бы вода через открытые краны…
2
Король французский сходит вдруг с ума,
Войдя в историю как Карл седьмой Безумный.
Его психоз носил характер буйный.
И началась у трона кутерьма:
Бразды правления все перешли к Людовику,
Родному брату Карла, плюс любовником
Своей невестки был он – королевы Изабеллы.
Бургундский герцог Жан Неустрашимый
Стал оппонентом Орлеанского режима:
С кузеном он боролся дерзко, смело.
Людовика, двоюродного брата,
Он ненавидит яростно, неистово
И, чтобы был повержен враг заклятый,
Организует Жан его убийство.
И совершилось это дело темное —
Убийцы все исполнили наемные:
Людовик Орлеанский был убит,
Когда он вышел ночью из трактира,
И шаткого не стало больше мира —
Война пошла враждующих элит.
Сцепились бургиньоны – арманьяки
(Граф д’Арманьяк – бургундцев главный враг,
Своих сторонников собрал под свой он флаг),
И население втянулось в эти драки.
В междоусобице брат брата насмерть бьет.
Король английский, раз такое дело,
Смог ситуацию использовать умело:
Под свой диктат пол-Франции берет,
Войдя в союз с Филиппом, сыном Жана,
Убитого приверженцами клана
Враждебного, и пролил свою кровь он
За кровь Людовика. Бесстрашный Жан погиб,
И герцогом стал сын его – Филипп.
Он с англичанами сотрудничал, а Дофин,
Наследный принц, лишен своих был прав,
Под тем предлогом, будто Карлу не родной он
И обладать не может он короной:
За материнское распутство сыну – штраф!
Король английский, силу показав,
За трон французский побеждает в споре,
Права свои он закрепляет в договоре,
На шее Франции обвившись, как удав.
По договору, становился он регентом,
Пока живой еще король Безумный Карл.
С его лишь смертью, с этого момента,
Быть королем себе он право брал.
А Дофин-принц, бежавший на Луару,
Сидит беспомощный, как в клетке, в замке – в Бурже,
В депрессии. Он жалок, безоружен
И ждет последнего смертельного удара.
Когда же умер Карл Безумный, наконец,
От Дофина отрекшийся отец,
То не прошел у англичан их номер,
Поскольку Генрих, Англии король,
«Покинул сцену», отыграв всю роль,
А проще говоря, он тоже помер.
Вооружившись фактом этим новым,
Расправил крылья сникший было Дофин,
Хоть не был признан большинством, не коронован
(И королевская – вопрос! – течет ли кровь в нем),
Провозгласил себя он королем,
Но как моральный устранить надлом?
Он слабо верил в лавры победителя.
И мысль скребла по мозгу, как пантера:
Что он наследник, не было в нем веры.
Кто эту веру даст ему, чем пробудить ее?
В кольце блокады город Орлеан,
Когда он будет англичанам сдан,
На Дофине поставить можно крест,
Династию грядущее ждет мрачное.
Навеки ею будет власть утрачена,
И зверь войны все государство съест.
Во Франции нужда, болезни, мор,
Бесчестье женщин, девушек позор,
Налоговое бремя, грабежи,
Насилие, разбойничьи ножи.
Копейка жизнь – убьют за медный грош.
Предательство, обман, мздоимство, ложь.
Разгульно себя чувствует порок:
Похабщина и вдоль и поперек…
3
Природа мест, где родилась Жаннетта,
Вполне достойна вдохновения поэта:
Тишь-гладь кругом да благодать – идиллия!
И среди пышной зелени холмов
Из виноградников и лиственных лесов
Текла река с каймой из белых лилий
Между лугов широких, заливных.
Из лоскутов, казалось бы, цветных
Покровы луговые эти сшиты.
«Цветов долина», – сказано о них.
С их красотой о Жанне память слита.
Ее семья была большая и счастливая,
Пусть времена настали смутные и грозные.
Родители ее благочестивые
Привили чувства ей религиозные.
Она была примерной католичкой.
