Глава 1
За окном вот уже который час подряд барабанил дождь. Крупные капли вдребезги разбивались о невидимую глазу преграду на десятки себе подобных, а в том месте, где мой нос соприкасался с гладкой поверхностью образовалось неправильной формы запотевшее пятно. Тоска разъедала внутренности словно ржавчина забытые хозяином и Богом "Жигули". Серость снаружи отлично сочеталась с меланхолией, давно поселившейся у меня внутри: непонятные чувства, безотрадные мысли обо всем. Лишь обязательные сообщения с пожеланиями "доброго утра" и "спокойной ночи" ненадолго добавляли красок в хмурые будни. Сообщения, которые я непременно оставляла без ответа.
Было это желанием проверить чувства отправителя, или же тут крылась необходимость разобраться в самой себе, я толком понять не могла. Но каждый раз пальцы оказывались неподвижны, будто какие-то незримые силы брали их под контроль и не давали набрать даже банальное "и тебе". Но смс я тем не менее каждый раз ждала с нетерпением. А в особо бессонные ночи даже перечитывала по нескольку раз.
Я выдохнула через нос в последний раз, проследила, как от теплого воздуха образовываются дорожки на стекле, скрывая часть промокшего насквозь летного поля, и отошла к сиденьям. Из-за непогоды, так характерной для нашего города в любое время года, рейс задерживали. Я была вынуждена слоняться по терминалу, терзаясь попутно вопросом: "а нужно ли вообще лететь?". Точного ответа я не знала, хотя Соболев бы сказал, что непременно, тем более, что на ближайшем рейсе нашлось свободное место — это ли не знак?
С последней нашей встречи прошло почти два месяца, а я только сейчас решилась воспользоваться его прощальным подарком — на флешке, что он вложил мне в руку, оказались электронные билеты на мое имя с открытой датой. Именно поэтому я так долго и не могла решиться. Вот если бы их срок истекал, скажем, через пару недель после отлета Егора… Тогда бы я не маялась от неуверенности столько времени.
Хотя, еще тогда в аэропорту я решила, что покину родной город только после того, как разберусь с собственной жизнью. В противном случае мой отъезд выглядел бы как побег от родителей, их непомерных требований и общей жизненной неустроенности.
И надо сказать, в этом я почти преуспела, благо Анатолий Яковлевич, мой бывший преподаватель, помог с работой, и официанткой или экскурсоводом устраиваться не пришлось. Так что трудилась я последние месяцы в должности администратора в одной из частных картинных галерей города. Родители, скрипя зубами, смирились. И с переездом на съемную квартиру тоже, и даже помогли с задатком. А мама после нескольких недель молчания не выдержала и позвала по магазинам — ее вариант детско-родительских отношений. Я благоразумно согласилась, однако, тему моего несостоявшегося замужества и последовавших за этим отношений с Соболевым мы не поднимали. Сама не знаю почему, но обсуждать Егора с кем бы то ни было я категорически отказывалась.
И вот в это дождливое сентябрьское утро — осень в этом году не задержалась ни на денек, сделав вид, что о бабьем лете и не слыхивала, — я оказалась в аэропорту, вместо того, чтобы сидеть на занятиях в университете и, глядя в рот преподавателям, постигать дальнейшие премудрости профессии. Стоило ли вообще тогда подавать туда документы и поступать в магистратуру? Бакалавр — вроде как тоже высшее образование.
В собственное оправдание я убеждала саму себя, что лечу всего лишь на выходные, и со следующей недели буду посещать учебу как положено. В свободное от работы время, конечно же, благо магистрам у нас делают поблажки.
Интересно, какая у них там погода? Смартфон выдал чуть ли не двадцать градусов тепла и переменную облачность. Глядя на ливень снаружи, верилось в это с трудом. Почему-то мне на тот момент казалось, что нет такого места, где не бесчинствовал бы дождь в солидарность с моим настроением.
Надеюсь, что угадала с одеждой. "Хотя чего это я, Соболев же легко мне купит то, что нужно" — я криво усмехнулась, вспоминая годовщину свадьбы родителей. Платье и туфли я, кстати, у Вики так и не забрала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Куда себя деть я не знала: приобретенная в киоске на первом этаже книга словно была написана на чужом, незнакомом языке. Слова все никак не хотели складываться в предложения, а те, в свою очередь, не спешили обретать хоть какой-то человеческий смысл. Глядя с укоризной в глаза автора, чье фото было изображено на задней стороне обложки, я мысленно у того вопрошала, как можно было написать такую абракадабру. Хотя подозреваю, что мужчина со странной фамилией в моих трудностях был не виноват.
Что касалось еды, предоставленной в бизнес-салоне на любой вкус, — то все, что только было можно, я уже опробовала, рискуя весь полет провести с расстегнутой из-за набитого живота пуговицей на джинсах. Так что развлекала я себя тем, что разглядывала пассажиров, как и я застрявших здесь на неопределенное время, вопреки собственному статусу и возможностям. Однако, ничего интересного взгляду найти не удалось: кто-то ел, шурша обертками, мужчины в костюмах сидели, как один, сложив нога на ногу и уткнувшись кто в газеты, а кто в журналы. Некоторые сидели с макбуками на коленях. Особо деловые начальственным тоном раздавали указания по мобильникам. Несколько человек и вовсе умудрились уснуть, развалившись на мягких диванах. А что, барабанящий в окна дождь этому очень даже способствовал, создавая в паре с общим гулом помещения своеобразную колыбельную.
Но вот капли принялись стучать по стеклу все реже и реже, пока не ко времени разбушевавшийся ливень и вовсе не превратился в противную морось. Диспетчер объявил о начавшейся посадке, и народ начал потихоньку вставать с пригретых мест.
В салоне мне досталось кресло по соседству с чрезвычайно важным мужчиной, занятым весь почти трехчасовой полет лишь вышеупомянутым макбуком, так что напрягаться и развлекать попутчика вежливой болтовней не пришлось. И я даже смогла немного поспать после того, как опять поела принесенный стюардессой обед и незаметно расстегнула пуговицу, прикрыв себя для надежности курткой. Хотя сосед оказался так занят, что я могла бы лишний раз не беспокоиться.
Приземлившись в тысячах километров от дома, я малодушно решила звонить Егору не сразу, а для начала разместиться в гостинице, потому во время полета озаботилась поиском приличного отеля, в котором бы нашелся свободный номер, что был мне по карману. Задача оказалась не из легких, но я справилась, в который раз вспомнив бывшего преподавателя добрым словом — все-таки платили мне в галерее гораздо выше среднего, и, если бы не своевременная протекция, моя самостоятельная жизнь не началась бы так радужно. Если бы вообще, конечно, началась, а не была задавлена в зародыше мамой и ее железными аргументами.
Чужой город встретил теплом и солнышком, от которых за последние дни я уже успела отвыкнуть. Если верить командиру корабля, за бортом нас ожидало девятнадцать градусов тепла, что позволяло запихнуть кожаную куртку за ненадобностью в рюкзак, который заменял мне дамскую сумочку в этом спонтанном путешествии.
Первым делом в зале прилета я наткнулась, конечно же, на улыбающихся мужчин, вооруженных пышными букетами и встречающих, очевидно, свои половинки.
"Если бы кому-то хватило смелости хотя бы написать, на одного мужчину с букетом в этом зале было бы больше" — не без грусти попеняла я самой себе и продолжила путь в одиночестве. Но не успела я сделать и пары шагов, как кто-то с возгласом "попалась, птичка!" схватил меня за локоть. Не долго думая, — после июльских событий я стала немного нервной — я развернулась и со всей силы двинула наглецу кулаком по голове. Как оказалось, попала в ухо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я тоже рад тебя видеть. — произнес Соболев, потирая пострадавший орган и недоуменно глядя на меня.
Думаю, что мой ответный взгляд по степени выразительности Егоровскому не уступал. Будучи совсем не в силах вымолвить и слова, не говоря уж о полноценных извинениях, я стояла, стиснув ладонями рот, и пялилась на мужчину, которого уж точно не ожидала здесь увидеть. Очевидно, сделав вывод, что отмирать в ближайшее время я не собираюсь, Егор снова взял меня за локоть и, подхватив чемодан, повел на выход со словами:
