Сокольская Мария
Что можно увидеть со старых качелей
МАРИЯ СОКОЛЬСКАЯ
ЧТО МОЖНО УВИДЕТЬ СО СТАРЫХ КАЧЕЛЕЙ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Стояла превосходная погода. Недавно начавшаяся золотая осень сменила сухое и жаркое бабье лето. Редко проливавшиеся дожди не приводили в уныние, наоборот, порой хотелось выйти на улицу и, обратив лицо к небу, плотно зажмурив глаза, стоять, чувствуя удары капель по щекам, обжигающие кожу подобно рассыпающимся искрам...
Только становилось все холоднее и холоднее. Уже давно температура не превышала пятнадцати градусов; приходилось по полчаса, а то и более одеваться, примеряя все новые и новые наряды, доставаемые из объемистого шкафа.
И вот в такой прохладный, но еще солнечный день я нарядилась во все теплое и пушистое и отправилась отдохнуть за город. Это экстраординарное событие произошло по двум причинам: во-первых, наступило долгожданное время отпуска, и, во-вторых, моя лучшая подруга Лена Стеклова нашла приличный дом в деревне, хозяйка которого по старому знакомству с ней согласилась приютить у себя квартирантку на месяц. Лена самолично вызвалась доставить меня до места назначения, причем на собственной машине, невесть, откуда появившейся у нее. Даже, несмотря на то, что свои права она оставила у своего давнего знакомого (термин этот можно применить к каждому или почти каждому из ее коллег по работе и соседей по дому).
Дорога туда, а более точного названия местечка близ киевского шоссе выяснить так и не удалось, заняла минут сорок. Честно говоря, именно из-за возможности отдохнуть от дел в глухой деревеньке, я и согласилась на это предложение, отправившись в небольшое путешествие по Подмосковью. По натуре я домоседка и уже давно не выезжала никуда, кроме как на дачу Стекловой. Но говорить о ней, как о месте отдыха, не хотелось. Зато теперь появилась надежда на вкусный обед и теплую постель у печки.
От грез о возвышенном меня отвлек вскрик Стекловой и жуткие завывания какого-то "Запорожца", стоящего на обочине. Некий молодой человек в одной рубашке и огромных шароварах выжимал из своей машины такие нечеловеческие звуки, что волосы вставали дыбом. Посигналь он еще с пару минут, меня смело можно было выносить из машины и класть под образа.
Лена выскочила из "Москвича" и бросилась навстречу молодому человеку. Они бурно обнялись. Тем временем, я вылезла из машины Стекловой и подошла к обнимающимся. Меня тут же представили. Молодой человек оказался Гермашевским Юрием Сергеевичем. Весьма привлекательный брюнет высокого роста и атлетического сложения. А по характеру, насколько я успела заметить - человек легкий и душевный. Едва узнав, кто я, он сразу же заявил, что осведомлен о моем существовании, поскольку любит читать газеты, иной раз повествующие о моих делах. Конечно, это была грубая лесть, тем более, что Юрий допускал множество ошибок в описании распутанных мною преступлениях, столь восхитивших его. И, тем не менее, мне он очень понравился.
- Проходите в дом, Жанна, замерзнете. Вы же знаете, сейчас не август, далеко не август; ночи стоят холодные и... Впрочем, неважно. Заходите.
Оказавшись в тепле, мне стало уютно и хорошо на душе. Сразу потянуло прилечь. Однако хозяин не стал особо церемониться с проявлениями чувств, спорадически возникающих во мне и повел знакомить со своей женой и ее матерью.
- Вот, - начал он, - это известный московский следователь прокуратуры Жанна Васильева, знакомьтесь. Это моя половина Света. А это ее мама, Евгения Петровна.
Старушка в пуховом платке с молодой, ярко накрашенной девушкой, являвшей собой полную противоположность мужу, сидели рядом за дощатым деревенским столом. Евгения Петровна мягко, по-матерински поприветствовала Лену, затем переключилась на меня.
- Очень рада вас видеть в нашем скромном жилище. Прошу вас, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома. Вы ведь надолго приехали, да?
Я только кивнула.
- Молодые отправляются в Гомель, они там хотят провести свой медовый месяц. Так что с завтрашнего утра мы одни с вами останемся. Алена, а ты побудешь до завтра?
- Конечно-конечно, - закивала головой моя подруга, уже что-то уплетая за обе щеки. Поесть от души всегда было ее слабостью. Хотя на фигуре это никак не отражалось.
Я присела за стол. Через несколько минут на нем появилось то, о чем я мечтала с давних пор. Хорошая сытная еда из нескольких перемен - слишком большая роскошь для следователя даже в минуты отдыха. Так что, питаясь концентратами и сублиматами, поневоле затоскуешь о натуральной пище и хорошей стряпне. Сама готовить как полагается я не научилась; при холостяцкой-то жизни это ни к чему. Да и дома я бываю редко.
Пока мы со Стекловой привыкали к деревенской жизни, Юрий и Света укладывали пожитки в чемоданы, которые постепенно откочевывали в "Запорожец".
- У вас тихо, - заметила я, переходя к чаю. Самовар, стоящий на столе еще дымился и пах терпким сосновым ароматом, напомнившим мне далекое детство на Украине.
- Да, очень тихо и приятно, - закивала головой старушка. - Вы не представляете, как здесь красиво летом. Жаль, не с той стороны вас Лена привезла. Но ничего, завтра, как проводим молодых, сразу покажу наши достопримечательности. А так, рядом город; за продуктами мы все в Селятино ходим. Там, - она провела рукой по направлению к спальне, - лес, речка. Купаться, конечно, поздно, но на места стоит посмотреть. Прямо левитановские. Муж мой, жив был, все на природе работал. Художник он.
- А вы не...
- Да-да; сейчас и покажу. Впрочем, вот его набросок висит. Мне он очень нравится, а вот Саша незавершенным его считал. Долго, помню, рисовал, все дни выгадывал. А так и не успел.
Я повернулась к печке. Рядом с ней висел холст, в неприметной, потускневшей от времени багетной раме. Эскиз, сделанный уверенными, сильными мазками, открывал перед зрителем излучину реки. Крутой обрыв, у которого было видно сильное течение, дальше сменялся песчаным бережком. Невдалеке, на противоположном берегу виднелись полу затопленные мостки. Какая-то женщина полоскала на них белье. Солнце, едва видное в рассветной дымке, только показывалось за зубчатой грядой ельника. Старая ива, росшая под обрывом, чуть закрывала картину своими ветвями, придавая ей какую-то таинственность и еле заметную грусть.
- Прекрасный эскиз, - выдохнула я.
- Вот и я о том же. Это мои не понимают ничего, им все этих, как же... авангардистов подавай. Имена-то не запомнишь, все не наши, а тут - такая красота. И все мимо проходят. Я и в музей обращалась, вон в Селятино, как раз...
Я задумалась и уже не слышала тихой речи Евгении Петровны. Меня заметно потянуло в сон.
- Э, да вы задремали никак.
Я очнулась и поглядела по сторонам. Действительно. Старушка ласково посмотрела на меня и сказала:
- Ну ничего. Это с дороги, наверно. Умаялись?
- Немного.
- Вы потерпите немного, через часик и спать пойдем.
Я посмотрела на часы - половина девятого, впрочем, в деревне всегда ложатся рано. Молодожены закончили упаковывать "Запорожец" перед отъездом и теперь только Юра еще возился с машиной, ковыряясь в ее внутренностях. Света о чем-то беседовала с Леной, стоя на крыльце. Солнце уже закатилось; деревня погружалась в темноту.
Я вышла на крыльцо и успела услышать последние фразы разговора.
- Ты с ним поосторожнее, сама знаешь, - Лена замолчала на мгновение и посмотрела куда-то вдаль.
- Да знаю я. Ничего ни с кем не случиться.
Я решила не вмешиваться, но как ни странно, была принята с большой радостью.
- Как вам у нас? - спросила новобрачная, резко меняя тему.
- Превосходно. Я так давно не была в деревне.
- Здесь поневоле чувствуешь свою связь с природой, - выдала очередной штамп Стеклова.
- Особенно, если работаешь как вол.
Света рассмеялась тонким голоском, словно зазвенел колокольчик.
- Вы правы. В деревне белоручкой не будешь.
- А вы давно здесь?
- С рождения. Потом, правда, переехала на какое-то время в Москву, но потянуло домой.
- А Юрий?
- Он - коренной москвич. Но тоже хочет остаться на свежем воздухе. У нас места всем хватит. Жить правда будем пока с моей мамой; сельсовет обещал через годик-другой со своим домом помочь. Теперь это опять в традицию вошло: новая семья новый дом строит.
- Хороший обычай. Дом где поставите?
- Пока не договорились. Наверное, вон за тем деревом. На другой стороне реки, видите?
- Да, красивое место.
- А какой оттуда вид открывается - ну просто загляденье. Вся земля как на ладони.
- И до речки недалеко. Спустился и купайся себе на здоровье.
- Да, - Света не продолжала. Наверное, я задела больную тему.
- Юра! - неожиданно воскликнула она, - Домой пора. Тебе там уже ничего не видно; еще чего доброго глаза испортишь.
- Сейчас, - раздалось из-под машины.
- Он всегда такой, - улыбнулась юная супруга. - Все время возится с деталями, чинит все подряд. Одним словом, мастер на все руки.
