Наадя – Псы с городских окраин
Пролог.
Две машины и один мотоцикл стоят посреди пустой дороги ночного города. Улицы пустые и спокойные, и кажется, будто все жители испаряются, словно по щелчку, не оставив ни малейшего шанса найти их.
Огни ночного города освещают пространство, вывеска круглосуточной аптеки на мгновение гаснет и меняет цвет с зелёного на синий, светофор возле поворота настойчиво мигает жёлтым.
Четыре человека стоят в центре и вглядываются в лица друг друга.
Что приводит их сюда?
Девушка на каблуках в кожаной куртке со светлыми выкрашенными волосами, завязанными в пышный хвост. Её рука опущена, а пальцы сжимают мотоциклетный чёрный шлем. Позади неё стоит байк, на котором она совсем недавно сюда приехала.
Брюнетка в чёрных туго зашнурованных берцах, в армейских штанах и в распахнутой чёрной толстовке, за спиной которой в полуобороте стоит машина. За рулём сидит пятый человек и терпеливо ждёт возвращение своей спутницы.
Черноволосый парень в белой футболке, тщательно прячущий пятна то ли грязи, то ли крови на своей груди за кофтой со сломанной змейкой. Его губы сухие и потрескавшиеся, под глазами синяки, а в боковом кармане рюкзака в пузырьке из-под обезболивающих припрятаны сильные транквилизаторы.
Последний парень – русый с пронзительными голубыми глазами. У него разбита губа и рассечена бровь. Толстовка застёгнута, капюшон накрывает голову, на ногах кроссовки и спортивные штаны.
Позади парней третий автомобиль – его двери распахнуты, двигатель не выключен.
Четыре человека. Дети из прошлого, связанные страшными тайнами и ошибками, не горящими никаким желанием, чтобы их секреты были раскрыты.
В этот переломный момент всё и начинается, а, может быть, просто заканчивается?
Так, что же приводит их сюда?
Брюнетка достаёт из кармана небольшую карточку и показывает остальным. Те, в свою очередь, повторяют её движение и поднимают руки с точно такими же бумажками, на которых написаны дата, время и место.
Карточки, которые приводят их сюда, которые вырывают из настоящего и заставляют встретиться с прошлым. Карточки, уверяющие каждого из них, что знают его самые страшные тайны.
Ребята, не говоря ни слова, практически одновременно опускают руки, делают шаг назад, разворачиваются и направляются к своему транспорту. Блондинка к байку, парни к машине, брюнетка к своему спутнику. Она открывает переднее сидение и забирается в салон, захлопывая дверь чуть сильнее, чем это надо.
– Поехали, – бросает она, наблюдая за тем, как вторая девушка надевает шлем и седлает свой мотоцикл.
– Уверена? – спрашивает водитель.
Его спутница медлит, сжимая пальцами карточку, и отворачивается от окна.
– Да.
Он поворачивает ключ, заставляя двигатель очнуться, меняет передачу и рывком разворачивает машину. Бросив последний взгляд на мотоциклистку, брюнетка открывает форточку и выбрасывает скомканную бумажку с адресом – её тут же подхватывает порыв ветра и уносит куда-то в сторону, надеясь, что вместе с этим мусором избавляется и от всего остального.
Но на вопрос так и не получен ответ.
Что приводит их ночью на улицы давно забытого города, вырвав из настоящего и вернув в прошлое?
Байкершу, военную, наркомана и бойцовского пса?
Кто стоит за всем этим? И какие цели преследует незнакомец, грозясь разоблачить каждого из них?
Игра ведь только начинается?
Brittany Davis – Idk
Соня.
Медленно и размеренно размешиваю сахар в кружке с крепким кофе, сидя за столиком в заведении, расположенном в нескольких кварталах от общежития, в которое я заселилась пару дней назад. Ложка противно скребётся о стенки керамической белоснежной кружки уже, как минимум, минут пять. Сахар давно уже растворяется в постепенно остывающем напитке, но я даже не притрагиваюсь к нему.
В другой моей руке находится сотовый – я устало листаю ленту инстаграма, периодически оценивая фотографии. В какой-то момент мне становится скучно – я перестаю размешивать сахар, ловко включаю камеру и делаю снимок кружки. Отправляю фотографию в приложение и ставлю хештег #новый_кофе_в_старом_городе.
Хватаюсь за кружку и делаю один глоток тёплого напитка. Как долго я здесь сижу, раз кофе уже успевает остыть?
Откидываюсь на спинку диванчика – кожаная куртка скрипит из-за моих движения – и осматриваюсь. Заведение небольшое, но народу здесь достаточно. Пахнет пончиками и ванилью, на картине в дальнем углу прожжённый круг от сигареты, а у одного из официантов пятно, виднеющееся на фартуке.
Забегаловка та ещё, но мне нравятся подобные места. Здесь можно не платить за невкусные напитки, если у тебя нет денег. Как? Сейчас узнаете.
Я выпиваю половину кружки, когда народ начинает суетиться. Они переговариваются и показывают в окно. Я усмехаюсь себе под нос, делаю последний глоток и осторожно ставлю кружку на столешницу. Хватаю мотоциклетный шлем, который всё это время лежит рядом на сидении, и надеваю его на голову.
– Чей это байк на улице? – вскрикивает кто-то.
Я вскакиваю на ноги и бегу в сторону выхода, ловко уклоняясь от посетителей, чтобы не сбить кого-нибудь с ног.
– Девушка, Вы не заплатили! – кричит мне вслед официант, но звонок над дверью уже бренчит.
Я выскакиваю на улицу: мой байк, припаркованный рядом с кафешкой, дымится. Нет, он не сломан и его не поджигают, просто за час до этого я прокатила на своём железном коне одного пацана, а тот в ответ согласился в определённое время поджечь дымовую шашку. Мотоцикл тонет в густом красном дыме – я решительно запрыгиваю на байк, заставляю его взреветь, словно животное перед атакой, и на максимальной скорости уезжаю, прежде чем меня успевают остановить официанты, чтобы заставить заплатить за невкусный кофе.
Адреналин зашкаливает – я мчу по дороге, огибая машины, ветер врезается в моё тело, и я сильнее нагибаюсь, чтобы удержать равновесие. Руки в кожаных перчатках без пальцев немеют из-за холода, когда я подъезжаю к корпусу общежития. Паркуюсь среди отвратительных машин и, наконец, спрыгиваю с байка. Прячу ключи в карманах и снимаю шлем, который забираю с собой, потому что прекрасно знаю, что при любой возможности им захотят поживиться.
Взгляд скользит по шестиэтажному пошарпанному зданию студенческой общаги и не находит ничего привлекательного. Что ж, следующие два года мне нужно будет постараться, чтобы меня снова не выперли из универа и не выгнали из общаги, иначе жить мне будет негде.
Я поджимаю губы и направляюсь в сторону входа, чтобы уговорить комендантшу пустить меня без пропуска, потому что мне его ещё не выдали. Эта женщина уже в третий раз орёт на меня, что я безответственная неудачница. Что, собственно, по её мнению, я должна сделать, если пропуск мне выдадут только на следующей недели? Мне кажется, что ей просто скучно, вот она и цепляется.
Я взбегаю по ступеням и врываюсь в холодное помещение общежития. Сейчас лето, учёба ещё не начинается, так что студентов здесь мало. Мне это на руку, не люблю лишнее внимание.
Старухи на своём месте нет, и я поспешно проскакиваю мимо вахты и направляюсь к лестничной площадке, чтобы подняться на третий этаж. Сегодня мне на удивление везёт.
Повсюду пахнет хлоркой, куревом и ещё чем-то тошным. Я надеваю на голову шлем, чтобы избавиться от неприятного запаха, и поспешно поднимаюсь на нужный этаж. Коридор неприятный и обшарпанный, здесь тихо и до жути противно. Боюсь представить, что будет во время учёбы…
Нужная дверь справа пятая от лестничной клетки – я подхожу к ней и открываю, на ней чёрным маркером написано «шлюха». Это уже было до того, как я сюда въехала, но даже думать не хочу, кому и из-за чего адресована эта надпись.
Моя соседка, с которой мне придётся уживаться ближайшее время, сидит на кухне и курит. Я не хочу снимать шлем, потому что прекрасно знаю, что помещение пропахло дымом и тошным запахом дешёвых спагетти.
Не разуваясь, захожу на кухню.
Лена Истомина затягивается, внимательно наблюдая за мной, словно я нахожусь только в её воображении, и шумно выдыхает густой дым. Форточка закрыта, на столешнице пепельница с окурками и кружка, наверное, с чаем.
Девушка в домашнем халате и в тапочках, поджимает ноги под себя, сидя на диванчике. У неё чёрное каре и серо-зелёные глаза, кожа бледная, покрытая родинками на шее. Она старше меня на пару лет и учится на последнем курсе.
– Тебе письмо, – безразлично бросает она, пока я заглядываю в холодильник и с прискорбием замечаю, что мой йогурт уже съели.
Письмо? Да вы издеваетесь.
Выпрямляюсь и смотрю на девушку, потом снимаю шлем и морщусь из-за плотного запаха дыма. Я хоть и курю, но не настолько много.
– В комнате, – тянет Лена. – Я не открывала.
Снова делает затяжку. Истомина говорит медленно, растягивая каждое слово, словно с трудом соображает.
