Дженни Хан
P.S. Я все еще люблю тебя
Логану. Я только что тебя встретила
и уже люблю.
«Она была рада тому, что их уютный дом,
Па и Ма, огонь в очаге и музыка были сейчас.
Их невозможно забыть, потому что сейчас – это сейчас.
А давным-давно никогда не будет»
– Лора Инглз Уайлдер, «Маленький домик в Большом лесу»
«Время есть самое длинное расстояние между двумя точками»
– Теннесси Уильямс, «Стеклянный зверинец»
Дорогой Питер,
Я скучаю по тебе. Прошло всего пять дней, но я скучаю по тебе так, словно прошло уже пять лет. Может быть, это потому, что я не знаю, сможем ли мы снова с тобой разговаривать. Конечно, я уверена, что мы будем здороваться на уроках химии или в коридорах, но сможем ли мы когда-нибудь общаться так же, как раньше? Вот, что меня огорчает. Я чувствовала, что могла рассказать тебе что угодно. Думаю, по отношению ко мне ты чувствовал то же самое. Надеюсь, что чувствовал.
Поэтому, я хочу высказать тебе все прямо сейчас, пока еще ощущаю себя храброй. Происшедшее между нами в джакузи дико меня напугало. Знаю, для тебя это был всего лишь один день из жизни Питера, но для меня это значило гораздо больше, именно это меня и напугало. Не только то, что́ люди говорили об этом, обо мне, но и что это вообще произошло. Как это было легко, как сильно мне понравилось. Я испугалась и отыгралась на тебе, насчет чего искренне сожалею.
Сожалею, что на вечеринке не защитила тебя перед Джошем. Должна была. Знаю, что должна была тебе, по крайней мере, это. До сих пор не верится, что ты пришел и принес печенье с изюмом. Кстати, ты в своем свитере выглядел очень мило. И говорю я это не с целью тебя подмаслить. Я серьезно.
Порой ты так сильно мне нравишься, что я не могу это вынести. Чувства поглощают меня всю, целиком, без остатка. Ты мне так сильно нравишься, что я не знаю, что с этим делать. Лишь от одной мысли, что я скоро тебя увижу, мое сердце бьется как сумасшедшее. А когда ты смотришь на меня своим особенным взглядом, я чувствую себя самой счастливой девушкой на свете.
Сказанное о тебе Джошем было неправдой. Ты не утащил меня на дно. Как раз наоборот. Ты помог мне раскрыться. Ты подарил мне мою первую историю любви, Питер. Только, пожалуйста, не дай ей пока закончиться.
С любовью,
Лара Джин
1
Все утро Китти по любому поводу выражала недовольство, а папа и Марго, как я подозреваю, страдают от новогоднего похмелья. А я? А у меня – сердечки в глазах и письмо, прожигающее дыру в кармане пальто.
Пока мы надеваем обувь, Китти все еще пытается увильнуть от необходимости надеть ханбок в гости к тете Кэрри и дяди Виктору.
– Посмотрите на рукава! Они короткие – на целую четверть!
– Они и должны быть такими, – неубедительно отвечает папа.
– Тогда почему у них впору? – требует Китти, указывая на меня и Марго. Наша бабушка купила для нас ханбоки, когда в последний раз была в Корее. У ханбока Марго желтый жакет и яблочно-зеленая юбка. Мой – ярко-розовый, с жакетом цвета слоновой кости и длинным ярко-розовым бантом с вышитыми цветами. Юбка – объемная, похожая на колокол, и спадает прямо до пола. В отличие от юбки Китти, которая едва прикрывает лодыжки.
– Не наша вина, что ты растешь как сорняк, – говорю я, пытаясь правильно завязать свой бант. Бант – самая сложная деталь. Чтобы разобраться, мне пришлось несколько раз посмотреть видео на YouTube, но он по-прежнему выглядит перекосившимся и жалким.
– И юбка у меня тоже слишком короткая, – ворчит она, приподнимая подол.
Настоящая правда в том, что Китти ненавидит носить ханбок, поскольку в нем нужно ходить очень деликатно и одной рукой придерживать юбку, чтобы она оставалась в закрытом состоянии, иначе вся конструкция распахнется.
– Все остальные кузины тоже будут в них. К тому же, это сделает бабушку счастливой, – говорит папа, потирая виски. – Разговор окончен.
В машине Китти продолжает повторять «Я ненавижу Новый год», что приводит в мрачное расположение духа всех, кроме меня. Марго уже и так в полу-мрачном настроении из-за того, что ей пришлось встать ни свет, ни заря, чтобы вовремя добраться домой из хижины ее подруги. И, скорее всего, у нее жутко болит голова после вчерашнего празднования. Но ничто не может омрачить мое настроение, потому что я даже не в этой машине. Я совершенно в другом месте, думаю о своем письме Питеру, размышляю, достаточно ли оно искреннее, и как и когда я собираюсь отдать его ему, и что он скажет, и что это будет означать. Следует ли мне бросить его в почтовый ящик? Оставить его в шкафчике? Когда я увижу его снова, будет ли он мне улыбаться, обратит ли все в шутку, чтобы поднять настроение? Или же сделает вид, что никогда его не видел, чтобы пощадить нас обоих? Думаю, это было бы хуже. Мне приходится постоянно напоминать себе, что, несмотря ни на что, Питер – добрый, с легким характером, и он ни при каких обстоятельствах не будет жестоким. В этом я могу быть уверена.
– О чем ты так усердно думаешь? – спрашивает меня Китти. Я едва ее слышу. – Алло?
Я закрываю глаза и притворяюсь спящей, и все, что я вижу – это лицо Питера. Я не знаю, чего точно от него хочу и к чему я готова. Ожидаю ли я, что это будет сверхмощная серьезная любовь парня и девушки, или же это будет то, что у нас было раньше, всего лишь забава и поцелуйчики то здесь то там, или же что-то между, но я знаю, что не могу выкинуть из головы его Красивое Мальчишеское лицо. Его улыбку, когда он произносит мое имя, и что когда он рядом со мной, я иногда забываю дышать.
***
Конечно же, когда мы добираемся до тети Кэрри и дяди Виктора, ни на ком из других кузенов нет ханбока, и Китти практически багровеет от усилия не накричать на папу. Мы с Марго тоже бросаем на него косые взгляды. Не особенно удобно сидеть весь день в ханбоке. Но когда бабушка одаривает меня одобряющей улыбкой, это стоило всех неудобств и недовольств.
Пока мы снимаем обувь и пальто у входной двери, я шепчу Китти:
– Может быть, взрослые дадут нам побольше денег за наряд.
– Девочки, вы так мило выглядите, – говорит тетя Кэрри, обнимая нас. – Хейвен отказалась надеть свой!
Хейвен закатывает глаза.
