Правда и ложь об отречении Николая Второго
Г. Апанасенко. «Отречение»
Издательство «Военный Вестник» издало книгу «Генерального Штаба полковника Сергеевского, б. Начальника Службы Связи Ставки», «Отречение».
Книга издана ротаторным способом, 83 страницы.
Бывший начальник Службы Связи Ставки издает книгу об «отречении» через пятьдесят два года после этого события! Историки будут, конечно, писать и через сто лет о так называемом «отречении Государя»: оно имеет огромное значение для всего мира! Достаточно вспомнить — какие события произошли после «отречения от Государя» и в какой связи находятся с уничтожением монархии в России в 1917 году!
Полковник Сергеевский не историк. Он выступает как свидетель тех дней, обещает писать только о том, что сам видел и слышал.
О февральских и мартовских «днях» в Петрограде, в Ставке и в Пскове написано много. Можно было ожидать, что начальнику Службы Связи Ставки известно нечто новое, поэтому он и издает, хотя с запозданием, свою книгу. Ничего нового в ней нет, кроме новой попытки затемнить важные факты. «Свидетель» тех дней пишет книгу «по Мельгунову», ссылается на его труды, но не приводит даже известной телеграммы генерала Алексеева командующим фронтами, в которой Начальник Штаба Государя настаивает на отречении Государя! Быть может, полковник Сергеевский, он же начальник Службы Связи Ставки, не видел текста телеграммы и ничего не слышал о ней?
Какую цель преследует полковник Сергеевский? Цель та же самая, что и у издательства «Военный Вестник»: защитить ген. Алексеева и Ставку от обвинения в заговоре против Государя и обвинить во всем Государя! Но разве, защищая Ставку и генерала Алексеева, надо обязательно обвинять Государя? Полковник Сергеевский и издательство «Военный Вестник», очевидно, знают, что иначе нельзя!
Обвинения Государя полковником Генерального Штаба Сергеевским находятся в различных местах текста книги. Обвинения издательства «Военный Вестник» помещены в начале книги, в сопроводительной статье «От издательства». Перечисляя главные причины «судьбы Монархии и Российской Империи», издатели включили в число их «колебание и в конце концов нежелание Государя принять суровые меры для подавления бунта и революции». Это — заведомая неправда! Без заведомой неправды нельзя, конечно, обвинить Государя!
В дальнейшем тексте издатели наделили Государя «христианским чувством «непротивления злу» на крестном пути». Сущее гиппокритство! Не мог же Государь драться с вооруженной «до зубов» озверелой стражей. Если бы издатели попали в руки ЧеКа, — без сомнения, проявили бы «непротивление злу». Христианству же вовсе не свойственно толстовство. Христос, вооружившись бичем, изгнал торговцев из храма! Государь приказывал подавить бунт и революцию!
Издательство «Военный Вестник» так формулирует свое обвинение Государя: «Добавим от себя, что в этих условиях, при характере Государя Николая Александровича, революция не могла быть подавлена».
Во время войны, один из самых неумных князей, князь Львов, ставший потом главой Временного Правительства, при каждом «удобном» случае вопил: «С таким Государем нельзя победить»! Однако, с «таким Государем» Россия была накануне победы в семнадцатом году, а Временное Правительство с князем Львовым пустило Россию под откос! Издательство «Военный Вестник» повторяет слова самого неумного из князей, приурочивая их к подавлению революции!
Помимо этого, издательство пишет: «Как и историк Мельгунов, автор «Отречения» категорически опровергает существование «заговора» генералов»…
Если бы историк Мельгунов был в Париже в конце двадцатых годов и присутствовал на публичном собрании, устроенном Милюковым, когда он организовывал республиканско-демократическую партию — историк изменил бы свой взгляд на «участие генералов в заговоре». Официальным оппонентом Милюкова был генерал Гурко. В пылу спора, Милюков бросил генералу Гурко фразу: «Вы заговорщики»! Ген. Гурко ответил: «Да, мы заговорщики. Ну а вы, Павел Николаевичу, вы не заговорщик»? Милюков покраснел, фыркнул и ничего не ответил!
О «заговоре генералов» сведений достаточно. Гучков образовал среди офицеров Генерального Штаба «Лигу», то-есть масонскую ложу. Без «заговора генералов» Гучков и Шульгин не посмели бы явиться в Псков с требованием «отречения». Оно уже было подготовлено Рузским и телеграммой генерала Алексеева командующим фронтами.
Революция
Нет смысла разбирать все странности книги полк. Сергеевского. Укажем на главное, из которого становится ясной манера полковника обращаться с фактами и объяснять их читателю.
В конце января 1917 года полковник Сергеевский, находившийся на румынском фронте, был назначен начальником Службы Связи Ставки, по распоряжению генерала Гурко, заменявшего тогда ген. Алексеева в Штабе Государя. На службу полковник Сергеевский прибыл лишь 18-го февраля, так как заезжал в Петроград, где «проболел 10 дней».
Февраля 20-го закончилась в Петрограде конференция с представителями союзников. Было решено начать всеобщее наступление 12 апреля, которое, несомненно, принесло бы победу над Германией! Об этом пишет и полковник Сергеевский.
Дня за три-четыре до конца конференции, в Ставку неожиданно возвратился из Крыма генерал Алексеев, где он лечился от болезни почек. Возвратился больным. По окончании конференции, ген. Алексеев вызвал (просил) Государя в Ставку. Об этом вызове полк. Сергеевский — начальник Службы Связи — не сообщает в Своей книге. Быть может, телеграмма генерала Алексеева была послана не в часы его «дежурства»?
Государь был удивлен вызовом, не собирался выезжать в Ставку тотчас после конференции, да и дети Государя были больны корью. Но если возвратившийся начальник его Штаба вызывает, — Государь посчитал обязанностью поехать.
Февраля 22-го Государь уже был в Ставке, а 23 февраля в. Петрограде начались волнения! До 26 февраля начальник Связи Службы Ставки не знал о волнениях в столице! «Газет, — пишет он, — не читал»! И действительно, откуда мог узнать начальник Связи, если не читал газет!? А между тем, Государь послал 25 февраля телеграмму в Петроград генералу Хабалову: «Повелеваю прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны». Очевидно, телеграмма Государя была послана тоже не во время «дежурства» полковника Сергеевского! Наконец, 26 февраля начальник Службы Связи пришел в Управление и, как пишет он, «остановился в изумлении: внутри здания стоял шум многих взволнованных голосов и слышалось невероятное слово — «революция»… Так полковник Сергеевский узнал о начавшейся «революции»! Лучше, конечно, поздно, чем никогда!
Февраля 26-го Государь приказал послать из Ставки лицо с неограниченными полномочиями для подавления мятежа в Петрограде. «Выбор Государя, — пишет полк. Сергеевский, — остановился на генерал-адъютанте Н.М.Иванове, бывшем главнокомандующем армиями юго-западного фронта, находившемся в Ставке». «Сопровождать поезд генерала Иванова должны два эшелона войск из состава гарнизона Могилева — части Собственного Его Величества пех. полка и части Георгиевского батальона, с приданными техническими частями, напр. радио станцией». «Двинулся этот состав со станции Могилев около 17 часов того же 26 февраля» (подчеркнуто Сергеевским). Различные воспоминания других, — продолжает он, — говорят, что отряд генерала Иванова двинулся только через сутки — под вечер 27 февраля или даже позже»…
Через пятьдесят два года, конечно, трудно вспомнить, когда был отправлен состав с генералом Ивановым, а записи у Генерального Штаба полковника Сергеевского нет. Но он охотно сообщает о недовольстве Ставки выбором Государя. Генерал Иванов, мол, нерешительный, старый, с большой бородой, совершенно непригоден к такой ответственной роли; другое дело, если бы Государь назначил вместо него кандидата генерала Алексеева. Однако, Государь «огорчил» Алексеева, выбрал по своему усмотрению; в этом Ставка увидела «недоверие» Государя к генералу Алексееву. Почему Государь должен был политически доверять Алексееву, зная, что он сторонник «ответственного министерства», то-есть лишения Государя всякой власти, на чем настаивал и Родзянко? О том же, что Государь знал, ясно из дальнейшего в книге полковника Сергеевского. Генерал Иванов был, по определению Сергеевского, «честным и преданным Государю»!
Семь полков и генерал Иванов
«В распоряжение генерала Иванова, — пишет полк. Сергеевский, — повелено было перевезти 7 полков пехоты с артиллерией (по 2–3 полка от Северного, Западного и Юго-Западного фронтов)». По другим же сведениям, кроме семи полков пехоты, также и четыре полка кавалерии. Об этом мог не знать начальник Связи Ставки! Как же было дело с отправкой, воинской силы в распоряжение генерала Иванова? «Мне представляется, что приказание это отдано также в тот же день, 26 февраля, — пишет полк. Сергеевский. — Это опять таки расходится с другими рассказами, указывающими на 27 февраля. Я готов допустить, что память мне в этом изменила».
