А ВОТ БЫЛ СЛУЧАЙ
Рассказы геолога
Виктор Музис
© Виктор Музис, 2017
ISBN 978-5-4483-8052-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
А ВОТ БЫЛ СЛУЧАЙ
2017НАЧАЛО… МОИ ПЕРВЫЕ…
1. КИМБЕРЛИТЫ. СЕЗОН ПЕРВЫЙ
Колыма. Плоские вершины сопок.
Это было на второй полевой сезон моей работы на Сибир-ской платформе по работам на кимберлиты.
До этого я работал на Колыме. Сначала от младшего до старшего техника у Шульгиной (был ее напарником), затем у Боб-рова (съемка 50 000 м-ба по золоту). Только после специально-го приказа Министерства о переводе всех техников, имеющих высшее образование, в геологи, так техников экспедиции пере-вели в геологи. Уже геологом поработал и в Верхоянье на фли-шоидных толщах (съемка 200 000 м-ба по олову).
Начало работы геологом было непростым… Многие ребята, давно уже работав на съемке, были знакомы с методикой про-ведения этих работ. Я же у Шульгиной колотил фауну при сос-тавлении ею разрезов и занимался оформлением многочисле-нных образцов, отбираемых ею для различных анализов.
А нужен был навык геолога-съемщика, которого у меня не было, я только знакомился с ним, работая у Боброва. У него, до получения должности геолога, я работал техником, развозя го-рняков к местам работ, задавая и описывая горные выработки и промывая отобранный материал лотком.
Помню, решил как-то не просто воткнуть в готовый шурф сухую лесину корневищем кверху, положено было отмечать местоположение горных выработок на местности, а сделать как положено – срубить свежую лесину, вырубить Г-образную пло-щадку у комля и подписать. Шарахнул по лесине топориком, да неудачно. Бывает и «на старуху проруха!». Топор отскочил ри-кошетом и тюкнул меня чуть-чуть по ноге у щиколотки, сверху. Я поначалу и внимания не обратил. Потом чувствую, неудобно что-то ноге… Снял резиновый сапог, размотал покрасневшую портянку, а там… Обратно сапог одеть я уже не смог. Описывал шурфы прямо из вездехода, порода была суглинки четвертич-ные (т. н. Едомные), а горняки сами мерили размеренным шес-том глубину и набирали песок на промывку.
Бобров вечером, выходя из маршрута, подошел к нам и крикнул мне издали:
– Виктор, иди сюда!
– Сам иди! – улыбаясь, крикнул я в ответ.
Немая сцена!.. «Вожатый удивился, вагон остановился!» Бобров подошел, я показал перевязанную ногу.
– Ну и как же ты теперь? – спросил он.
– Да горняки сами все сделают… – и продемонстрировал.
А в лагере Дима Израилович дал мне свой 47-й и я боле-мене ковылял. Нога только не держалась в ступне, а «шлепа-лась» сразу, не держась на пятке. В Москве Дима свел меня со знакомым хирургом, тот пощупал, приложил мой палец к ранке и сказал:
– Чувствуешь, сухожилие повреждено. Операция пустяковая, захочешь – сделаем.
Но я не решился. А где-то через год нога уже работала но-рмально.
А как-то, уже в сентябре, уже лег снег и ручьи покрылись тонкой коркой льда, мне поручили промыть несколько десят-ков пробных мешков мерзлого суглинка из шурфов. Как?
«Проявляй солдатскую смекалку! – сказал мне как-то отец. – Начальник не всегда должен думать за тебя…».
Мы загрузили вездеход, подвезли мешки к ручью, выгрузи-ли их и он уехал за следующей «порцией». В напарники дали рабочего. Долго думать не пришлось: поставили две треноги, на них перекладину, развели под ней костер и подвесили на крючок ведро с водой. В ручье проломили лед, раскидали об-ломки-льдинки, я надел матерчатые перчатки, на них резино-вые грубые, чтобы не колоть пальцы о щебень, растирая сугли-нок, и, опуская мешок в ведро с кипятком, вываливали размяк-шую породу в лоток. А там уж дело привычное – растираешь суглинок, промываешь породу, освобождая ее от глиняных ча-стиц и песка и сливаешь шлихи в шламовые матерчатые мешо-чки. Мешочки тут же сушишь у костра на камнях и пересыпа-ешь в маленькие крафт-пакетики. Всего-то и делов… Как гово-риться: – «Наливай, да пей!».
А первый свой маршрут и первые геологические точки я помню по сей день.
– Володя, – помню, крикнул я Боброву (начальнику колым-ской партии), встретившись с ним в первом самостоятельном маршруте. – Я ничего не понимаю!
Кочка мерзлотного пучения (выветривания)
Настолько все было задерновано и только вершины плос-ких сопок, стоило подняться выше 300-метровой горизонтали, были свободны от леса. А на склонах одна щебенка (дресва) в кочках мерзлотного вспучивания. Но, со временем, привык и даже в чем-то маленько стал разбираться.
Но, после двух лет (я попал на завершающие 2-года) рабо-ты (а всего на съемку листа отводилось 4-ре года), костяк пар-тии был оставлен на издание, а остальных распределили по другим партиям и по разным регионам.
Меня определили в партию к Башлавину Дмитрию Констан-тиновичу, работающему в Верхоянье с базой в Батагае.
Очень не хотелось расставаться с Колымой, с привычными базовыми поселками – Зырянкой и Лабуей (что ниже Средне-Колымска). Ведь я довольно долго работал там техником у Шу-льгиной Валентины Ивановны и даже осмелился называть ее Валей в последние годы работы с ней. А какая там была охота! А какая рыбалка! Как я полюбил эти места!
Сибирский хариус
Стоя как-то в кассу за зарплатой в последние дни работы у Боброва и перекидываясь шуточками со знакомыми и прияте-лями, на вопрос одного знакомого (приятеля моего отца):
– Ну, и куда тебя?..
– Да к какому-то Башлавину! – машинально ответил я.
Знакомый что-то хмыкнул в ответ. Но каково же было мое изумление, когда я в первый раз приехал в назначенную пар-тию, ведь это и был сам Башлавин, которого я звал «дядя Ди-ма» при встречах у отца, но фамилией и не интересовался, за-чем мне это надо было. Но в партии это был, конечно, только Дмитрий Константинович. Ну, Константиныч, и то только после года работы с ним.
Так вот! Взглянув на топографическую основу карт, я уви-дел сплошной коричневый цвет и все в сплошных сближенных завитушках рельефа – горный район… Как же здесь ходить в маршруты? А флишоидные толщи – я помню их еще по Кры-мской практике – сплошное чередование песчаников и алев-ролитов и все сжато и перемято в сплошные складки… А как в них разобраться?
– Ничего, – ободрил меня Десятерик (геолог соседней пар-тии). – За пару лет привыкнешь, разберешься.
Действительно, за пару лет как-то маленько привык, разоб-рался. И к проходимости, и к флишу…
А какова баранина на вкус! Я сразу почувствовал разницу после оленины и сохатины.
Проводы Осташкина. Речка Улах-Муна.
И как мне понравились эти места!
Но дело опять не в этом!
После окончания 4-летних работ на отведенном «листе», начальник партии и старший геолог остались на его издании, а нас, геологов и техников, как обычно, распределили в другие партии.
Так я попал в партию Осташкина Игоря Михайловича на работы в совершенно новый для себя регион Сибирской пла-тформы левобережья реки Лены. Там уже работали две пар-тии – Сибирцева (база в пос. Жиганск) и Шахотько (база в пос. Оленек).
В новой для меня партии были три старших геолога (жен-щины) и техник, но в поле они не выезжали, кто по семейным обстоятельствам (?), кто по здоровью. И Осташкину, видимо, понадобился молодой, но опытный геолог, которого можно было бы посылать в командировки в местные территориальные геологические организации (в Нюрбу и Мирный) и использова-ть самостоятельным отрядом на полевых работах.
В первый полевой сезон Осташкин хотел проверить метод укрупненного шлихового опробования (УШО) в районе одного из кимберлитовых полей, взяв его за эталон, и заверить там как можно больше фотоаномалий, чтобы проверить кое-какую статистику.
Гостиница
Я вылетел в поле первым. Залетел в Нюрбу на неделю по командировке и вылетел в Жиганск. Очень мне понравилась в Нюрбе гостиница для геологов (домик для приезжих) – чис-тенько и уютно.
Прилетев в Жиганск, я расположился в комнате с ребятами из партии Сибирцева, получил со склада снаряжение и проду-кты и стал ждать Осташкина. А в Батагай, привычный мне Ба-тагай, где была администрация экспедиции, я, неожиданно для самого себя, дал такую радиограмму:
«К полученному в Жиганске для партии Осташкина И. М. прошу прислать следующее:
1. Лодки резиновые ЛАС-500 – 2 шт.;
2. Консервы тушенка говяжья (страшный дефицит) – 2 ящи-ка;
3. Молоко сгущенка (дефицит) – 1 ящик;
